Алина Лис - Птенцы Виндерхейма

Сейчас крепыш извергал поток косноязычного бреда, но при этом не забывал перекрывать ей путь к лестнице. Казалось, он может разглагольствовать так вечно, а Моди и Беовульф скоро выйдут из аудитории.

– …поэтому давай я прочту тебе свои стихи.

– Чего? – От обалдения она не знала, что на это ответить. Вот так уже соберешься провести хук справа, а человек стихи почитать предлагает. – Ты пишешь стихи?

– Я недавно начал, – смущенно и важно признался Бийран. – Прочел «Плоды страсти» и не смог удержаться. Какие нечеловечески прекрасные строки! Столько силы, страсти, души в них! И кто бы мог сказать, что эти строки принадлежат сванду?! Ни следа кеннингов. Рагнарссон – великий поэт, и он прав: у народа Ойкумены есть чему поучиться. Пора отбросить устарелые формы и обратиться душой…

Альдис опять перестала слушать.

Современная поэзия Ойкумены, прочно вошедшая в моду Мидгарда за последние двадцать лет, казалась ей отвратительной и манерной. Как и сентиментальные романы с Континента, над которыми любили проливать слезы чувствительные барышни.

Вот что по-настоящему завораживало, так это висы древних свандов – стихи, подобные заклинаниям, скрывающие смысл за иносказаниями-кеннингами, как скорлупа ореха скрывает нежную сердцевину.

Еще Такаси научил ее любить хокку, за безыскусной простотой которых таилось величайшее мастерство.

Висы, хокку… А хотя бы и бесконечные эпические поэмы бхатов! Все лучше, чем тяжеловесные любовные томления! Свандский просто не приспособлен для того, чтобы на нем писали эти вычурные вирши!

– …и вот я решил в меру своих скромных сил предаться творчеству.

– А? Да, здорово.

– Услышь же меня! – Бийран закатил глаза и начал с чувством декламировать:

Вспомнился учитель изящной словесности – нервный, прямой, словно проглотил шпагу, с вечно брезгливой гримасой на скорбном лице. Ах, жаль Эвандр Эпиоф не мог сейчас послушать Бийрана!

– Ну как?

– Что «как»?

– Как тебе мои стихи?

Под преисполненным гордости взглядом мальчишки Альдис стушевалась.

Сказать правду, это как котенка под живот пнуть. Но и соврать язык не поворачивался.

– Э-э-э… очень оригинально. Я такого никогда не слышала.

– Правда? – обрадовался Бийран. – Я сейчас тебе еще почитаю!

– Может, после? – Она попробовала прорваться к лестнице. – Скоро обед заканчивается, надо на полигон.

– Погоди! – Сванд догнал курсантку и ухватил за руку.

Разве так хватают? Альдис еле сдержала желание дернуть руку и провести подсечку. А не сдержала б, лететь Бийрану носом в пол. Жалко остолопа.

– Слушай! Эти стихи я написал, когда думал о владычице моего сердца, безраздельно завладевшей всеми моими помыслами!

Да, это даже не ойкуменовская лирика. Это и вправду что-то особенное.

Всеотец, только бы не расхохотаться парню в лицо!

– Эй, вы что это тут делаете?

Недовольный голос Моди застал ее врасплох.

Пока Бийран демонстрировал свои успехи на стезе стихосложения, сванды успели покинуть аудиторию. Трое «братьев» стояли рядом, и вид у них был самый что ни на есть угрожающий.

Сейчас придется врать и выкручиваться. Йотунов Бийран с его йотунской лирикой! Только бы парень не проговорился, что видел ее выходящей из аудитории!

В том, что поклонник изящной словесности имеет отношение к братству, Альдис совсем разуверилась после прекрасных строк.

Сокурсник не подлец, он просто безобидный идиот.

– А. – На тонких губах Беовульфа заиграла снисходительная улыбка. – Это Бийран из моей комнаты и его… подруга. Все в порядке, пошли.

– Но что они тут делали? Подслушивали? – уперся Моди.

– Пошли, я тебе потом расскажу.

– Что расскажешь?

Девушка тоже не отказалась бы узнать, что именно Беовульф собирался рассказывать Моди. Утихшие было подозрения разыгрались с новой силой.

Не понравилась ей ухмылочка сванда. Многозначительная такая. И тон, которым он слово «подруга» произнес, не понравился.

А вот Бийран проникся:

– Спасибо, друг. Я читал прекрасной деве стихи.

– Угу. – Беовульф еще раз ухмыльнулся и потянул своих спутников в сторону лестницы. – Пойдем, а то опоздаем на полигон!

И они ушли. Совсем ушли.

Было обидно. Вроде и не выдала себя ничем, но теперь «братья» ее надолго запомнят. Проклятый Бийран!

– Вот еще сонет, который я сочинил…

– Извини, мне надо идти, – скороговоркой бросила девушка и побежала вниз по лестнице.

Хватит на сегодня лирики!

– Итак, сколько понадобится «Дварфов» для захвата паровой крепости, если их прикрывает только один «Молот»? – Ласково улыбаясь, эльдри смотрел на Хельга, как бог молчания Видар на волка Фенрира перед сокрушением чудовищного зверя.

Белобрысая угрюмо молчала. Только что она ответила неправильно. Торвальд не преминул воспользоваться этим, чтобы поразмышлять на тему несостоятельности мышления некоторых представителей первогодков. Используя отвлеченные фразы и абстрактные обобщения, то есть ни разу не упомянув ни Хельга, ни Альдис, «ястреб» тем не менее напрямую дал им прочувствовать себя полными кретинами.

– И ты не знаешь? – Торвальд вздохнул. – Учишь их, учишь, а толку? Да нисколько не понадобится! «Молот» не сможет подобраться на расстояние выстрела, его отгонят паропушками со среднего уровня, а у «Дварфов» силенок не хватит проломиться сквозь броню! Скажите, вы вообще хоть что-нибудь о вооруженных силах Ойкумены знаете? Вы же недавно проходили войну Мидгарда и Континента!

– Паровые крепости не Ойкумена создала, а Северная Республика, – буркнул раздраженный хитростью Торвальда, точнее, тем, что хитрость удалась, Хельг.

– Ну, хотя бы это знаете. А как они выглядят, представляете?

– Эльдри, это странный вопрос! – Лис не смог удержаться. – Ни мы, ни даже вы в той войне не участвовали, а всем известно, что вывезти образцы континентального оружия после разгрома на Кесалийском поле армия не успела. Все наши представления о паровых технологиях Континента строятся на сведениях из учебников и лекциях. Однако если эльдри известно больше, то я просто умоляю его поделиться знаниями. Ведь без этого нам никак не стать превосходными пилотами!