Андрей Буторин - Сильнее боли

Галя не выдержала.

– Эй, ты чего?

– Ничего, – буркнул Тарас.

И тут Галю кольнуло: да ведь ему же небось новую «программу» во сне вбили! Вероятно, эта догадка так явно проступила на ее лице, что Тарас наконец-то улыбнулся:

– Да все в порядке, не бойся. Из поезда прыгать не собираюсь. И на мирных граждан нападать не буду.

– А на меня? – Сказала и сама не поняла, пошутила или и впрямь подспудно опасалась?

Тарас снова нахмурился. Ответил коротко:

– Нет. – И опять замолчал.

Гале стало не по себе. Ей и так-то, пока Тарас спал, чего только в голову не приходило: и то, что глупость она совершает, рванувшись непонятно куда и зачем, и то, что Костик может из-за ее дурости сиротой остаться, и вообще… В это «вообще» входило многое. В первую очередь странные события, ворвавшиеся в ее тихую, спокойную жизнь. А еще… Не стоит лукавить перед собой – ее спокойствие нарушило не только это. Появился Тарас. И те чувства, которых боялась Галя и гнала от себя, не обращали на ее жалкие потуги никакого внимания. Они росли и крепли, влезали теплыми мягкими пальчиками в душу и сердце, а потом – раз! – и уже вся рука там, а вскоре и места уже свободного не осталось – всё эти самые чувства заняли. Любовь? Нет, не любила она этого слова, хоть и нелепица вроде от такого сочетания получалась, тавтология. Разве можно любить или не любить любовь? Если уж она приходит, то никого не спрашивает. На то она и любовь, чтобы командовать: любить или не любить.

В общем, Галя совсем в себе запуталась, а оттого окончательно расстроилась. А тут еще Тарас таким угрюмым проснулся. Просто не выспался или все-таки что-то случилось с ним во сне? На всякий случай придется за ним все же присматривать. Тем более, что-то еще показалось ей странным в Тарасе, но что именно, она пока не могла понять.

Между тем поезд прибывал к нужному городу. За окном уже мелькали частные домики окрестных поселков. Вот показалась церквушка на взгорке – такая нарядная, яркая, солнечная, что Галя невольно залюбовалась. «Господи, пошли нам удачу!» – мысленно шепнула она.

Тарас подхватил рюкзак, собрался было двинуться к выходу и вдруг застыл, глядя вглубь вагона.

– Ты чего застрял? – спросила Галя.

Тарас же вместо ответа снова опустился на полку и едва заметно мотнул головой, многозначительно округлив при этом глаза. Галя не успела посмотреть, куда кивал Тарас, как по коридору мимо них прошел тот самый мужчина в галстуке. Видимо, и он собрался выходить на этой же станции. Когда за ним захлопнулась дверь тамбура, Галя шепнула:

– Что будем делать? Может, поедем дальше?

– Следующая остановка часа через три, я уже все расписание изучил, пока боролся ночью со сном, – ответил Тарас. Похоже, он сильно нервничал, отчего снова стал разговорчивым. – Да и не поможет нам это. Он увидит, что мы не вышли, и снова запрыгнет, как только поезд тронется. Нет, пойдем, но придется быть начеку.

– Я не просто начеку. Я уже двое суток на взводе, – попыталась пошутить Галя, но получилось у нее нервно, а потому не смешно.

– Спокойно, Галь, – понял ее состояние Тарас и улыбнулся. Вернее, тоже попытался, потому что вышло кисло.

А поезд уже заметно сбавил ход. За окном показались стоявшие на параллельных путях товарняки, выкатилось белое здание вокзала.

– Пошли, – поднялся Тарас и подал ей руку.

– Пошли, – эхом отозвалась Галя.

Город, пожалуй, понравился бы Гале, не будь ее мысли заняты совсем иными проблемами. Лишь мимоходом она отметила, как много в нем церквей и старинных зданий. Особенно ближе к набережной и вдоль нее, куда свернул сейчас автобус. Насколько помнила Галя, этот город являлся ровесником Москвы. В это верилось с трудом – настолько он был не просто провинциальным, а замшело-патриархальным. Но это-то как раз и нравилось ей в подобных местах. Заснувшая, а не застывшая, не покрытая воском и лаком история, вековая мудрость и ощущаемая во всем глубинная мощь – все это вызывало в памяти образ былинного богатыря, спящего на печи долгие годы. Казалось, случись что – город встрепенется, расправит плечи и соберет на своих площадях, возле стен любую рать, какая потребуется. Дух в этом городе чувствовался, живой, хоть и сонный.

Галя тоже была сонной. В поезде спала она все-таки мало, да вот теперь еще укачало в автобусе. Но заснуть она не успела. Высматривающий что-то через окно Тарас пробормотал: «Вроде бы здесь» и, когда автобус распахнул двери на очередной остановке, потянул Галю к выходу.

Покинув автобус, Тарас покрутился на месте, словно ищейка, вынюхивающая след. Буркнул: «Вроде бы сюда» и зашагал к неказистому одноэтажному зданию, сереющему на отшибе, чуть в стороне от убогой пятиэтажной хрущобы, которая рядом с вальяжными двух– и трехэтажными домами, наверняка возведенными еще до революции, казалась уродливой бородавкой на лице томной красавицы.

– Куда ты? – удивилась Галя, неуверенно двинувшая следом за спутником.

– Там раньше автовокзал был, – не оборачиваясь, бросил Тарас.

– Авто… что? – хмыкнула Галя, внимательно приглядываясь к обшарпанному бараку, возле которого и впрямь притулились два стареньких «пазика».

– Ты еще местный аэропорт не видела, – наконец-то улыбнулся Тарас. – Если, конечно, его за шестнадцать лет не переделали, в чем я сильно сомневаюсь.

Галя улыбнулась в ответ, радуясь, что Тарас начал оттаивать. Может, его настроение улучшилось оттого, что мужчины в галстуке не было в автобусе. Получается, он оказался всего лишь случайным попутчиком. В любом случае, глаза Тараса, из которых исчезла темная хмарь, нравились ей куда больше.

И тут она внезапно поняла, что именно показалось ей странным в Тарасе. Он был без очков!

– Тарас, – сказала она. – Ты не забыл в поезде очки?

– Они тут, – прижал тот ладонь к нагрудному карману ветровки. – Только… – Тарас снова нахмурился.

– Что? Разбил? – ахнула Галя.

– Да нет, – поморщился Тарас. – Только они мне, похоже, больше не понадобятся.

Сказано это было таким тоном, что по Галиной коже побежали мурашки.

– Ну что ты такое говоришь? Зачем ты меня пугаешь? Мне и так нехорошо. Ты что, собрался помирать? Прямо сейчас? – Она почувствовала, что ее начинают захлестывать злость и раздражение. От этого она разозлилась еще больше, теперь уже на себя.

– Пойдем, сядем, – взял ее за локоть Тарас. – Я тебе кое-что скажу.

– Что же? Что?

– Сядем, – подвел ее Тарас к скамейке – широкой доске, прибитой к двум чурбакам.

Но Галя осталась стоять.

– Говори, – сказала она, чувствуя, как неприятный холодок начал ворочаться в животе.

– Я стал хорошо видеть, – выпалил Тарас таким тоном, словно признавался в содеянной гнусности.