Максим Удовиченко - Искатели

Однажды ночью из-за сильной качки у меня случилось обострение морской болезни. Всю ночь я промучилась тошнотой, уснула уже под утро и не услышала, как ушастый злодей пробрался в каюту. Лэй попытался было растолкать меня. Отмахнувшись так, что мальчишка вышиб спиной дверь и улетел в коридор, я снова погрузилась в сон.

Очнулась уже к полудню. Пробуждение было не из приятных. Почему-то чесался подбородок. Я коснулась лица рукой, от ужаса подпрыгнула и чуть не вывалилась из гамака. Ладонь ощутила жесткие густые волосы. Скосив глаза, я увидела, что на грудь спускается роскошная черная борода.

– На этот раз ты перестарался, – прорычала я, хватая мальчишку за шиворот.

– Мара, Мара, успокойся! – торопливо выкрикнул ушан. – Если ты меня убьешь, некому будет снять заклинание! Так и останешься бородатой…

– Не убью, только покалечу, – мстительно пообещала я. – Руки не трону, голову тоже. Сплетешь что-нибудь…

Не успела я разделаться со злокозненным Лэем, как почувствовала, что зуд прекратился: борода исчезла, будто ее не было!

– Опять со стабилизацией напутал, – огорчился мальчишка. – Ну ничего, в другой раз…

Я разозлилась еще сильнее:

– Значит, ты умеешь выращивать волосы! Какого морта я тогда до сих пор лысая?

– Ты не лысая! – протестовал ушастик, болтаясь в моей руке. – Ты уже коротко стриженная!

Действительно, со времени ограбления ростовщика в Гемме, когда мне для маскировки пришлось обрить голову, волосы отросли и уже прикрывали уши. Но все равно я чувствовала себя лысой. Это не женское тщеславие, орочьему воину волосы важнее, чем девушке на выданье: они символизируют силу и являются чем-то вроде амулета. Мы верим, что длинные волосы защищают от дурного глаза. А теперь вот оказалось, что я все это время страдала напрасно: Лэй мог одним заклинанием вернуть мне утраченное!

– Я только что научился этим чарам! – пищал мальчишка, пытаясь достать ногами до палубы. – Вернее, и не научился еще. Это ж магия жизни, зеленая! Тонкая материя, понимать надо…

Я разжала пальцы, Лэй грохнулся на палубу.

– Значит, учись быстрее. Вырастишь мне нормальные волосы.

Ушастик попытался было возразить:

– Зачем такая грива на островах? Там жарко, мыться негде. В твою прическу набьются мухи, а еще будешь ею цепляться за ветки…

– Отлично, убедил. Тогда обреем налысо и тебя, – я многозначительно покрутила охотничьим ножом в опасной близости от головы Лэя.

– Ладно уж, выращу, – он тут же пошел на попятную. – Но только когда переведешь весь свиток.

Ни угрозы, ни просьбы на моего ушастого друга не подействовали. Пришлось соглашаться на сделку. Теперь все дни мы проводили, валяясь в гамаках. Лэй тихо бубнил заклинания, а я переводила мортовы письмена, тихо зверея от красной травы, птиц с синими руками и детей ростом с сосну, которых предлагалось утопить в ручье. Я ничего не понимала в этом бреде, но старательно записывала его. К безумным фразам прилагались еще и странные картинки. Рассмотрев их, эльф сказал, что это схемы, которые положено рисовать на земле при шаманских ритуалах.

Лис Роману тоже целыми днями не выходил из своей каюты. Только в отличие от нас, вор ничем особенным не занимался. Он просто сидел в углу, держа на ладони камень, и любовался игрой золотых искорок в его гранях. Роману и раньше был довольно замкнут, но теперь сделался угрюмым. Нас он еще кое-как терпел, а вот моряков видеть не желал. Лису все время казалось, что люди покушаются на его сокровище.

– Может такое быть, чтобы камень влиял на его характер? – спрашивала я у Лэя. – Этак он скоро превратится в злобного, жадного, подозрительного старика.

– Вряд ли, – отвечал ушастик. – Никогда не слышал о таком. Даже если Степной изумруд – могущественный артефакт, что, скорее всего, так и есть, то он может быть заряжен либо созидательной энергией, либо разрушительной.

– Вот и разрушает… Может, он так мстит своему похитителю?

– Ни один артефакт не способен поменять характер человека. К тому же, вспомни, Мара, что говорит легенда. Степной изумруд созидателен, он дарит счастье. А Роману просто дуреет от жадности. Это ведь настоящее сокровище, даже если не учитывать его магические свойства.

Вот так проходило наше путешествие. А едва я привыкла к морю и перестала страдать тошнотой, плавание подошло к концу.

– Земля справа по курсу! – ранним утром закричал с мачты впередсмотрящий.

– Глядите, гнилушки сухопутные! Вот они, ваши Дикие острова! – прохрипел Клешня, указывая на черные точки у горизонта.

Точки быстро приближались, меняли цвет, вскоре они превратились в покрытые буйной растительностью холмы, вздымающиеся прямо из моря. Над островами вставал алый рассвет, и на мгновение мне показалось, что Дикий архипелаг залит кровью.

– Да, что-то не вдохновляет меня это место, – пробормотал ушастик.

Я промолчала. Толку-то плакаться?

– Ну что, нелюди, на каком острове вас высадить? – осведомился Бобо.

– Все равно. Давай хоть вот этот, – Лэй ткнул пальцев в ближайший кусок суши.

– Сладкий остров, – сверившись с картой, сказал капитан.

– Почему сладкий? – подозрительно переспросил ушастик.

– Вот уж не знаю, – захохотал Клешня. – Может, вам сладкую жизнь там устроят, а может, сами для кого-то сладкой добычей станете…

«Хромая Мери» обогнула остров с юга и бросила якорь в небольшой бухте, в полумиле от берега.

Мы спустились в каюту, взяли оружие, заранее собранные вещевые мешки, сумки с провизией, и устроились в шлюпке, где уже сидели четверо гребцов.

– Вот что, господин эльф и леди орка, – торжественно произнес Бобо. – Хоть вы и нелюди, но ребята хорошие. Жаль будет, если вас сожрут. Удачи вам. Ровно через две недели во-о-он на том мысе костер разведите. Если раньше надумаете на корабль вернуться, сигнальте так же. Заберем.

За всю прочувствованную речь капитан даже ни разу не выругался – видно, действительно растрогался.

– Ну… храни вас Сиверентус и ваши идолы поганые, или кому вы там поклоняетесь… – Клешня взмахнул рукой. – Шлюпку на воду!

Матросы взялись за канаты, лодчонка медленно поехала вниз, как вдруг раздался громкий возмущенный вопль:

– Вы куда? А я как же?!

Лис Роману швырнул дорожный мешок, который упал прямо мне под ноги. Моряки от удивления забыли стравливать канаты, и вор, воспользовавшись тем, что шлюпка зависла недалеко от борта, сам прыгнул вслед за мешком. Шлюпка покачнулась, заскрипели тали.

– Ты что творишь? Чуть всех не убил! – крикнул эльф.

Гребцы поддержали Лэя сдержанной руганью. Роману словно бы не услышал. Он смотрел на нас глазами, полными упрека. Выражение лица вора словно говорило: «Как вы могли бросить меня здесь? Предатели!»