Константин Калбазов - Страж

Сам Георг в гульбу не ударился, хватало забот. О молодежи и говорить нечего, как и об их командире. Виктор, завзятый бабник сотни, таки шагнул на следующую ступень, и ему доверили десяток новобранцев, заставив их натаскивать. Сомнительное удовольствие. К слову заметить, это не был стандартный десяток. В нем насчитывалось шестнадцать новичков, пришедших на замену погибшим. Через месяц мытарств их разбросают по другим десяткам, где те будут совершенствоваться в воинском искусстве под приглядом новых товарищей. Стоит ли говорить, что лишенный развлечений неизменный почитатель слабого пола изливал все свое недовольство на подчиненных, спуская с них три шкуры. Впрочем, он остался верен себе и по ночам, урывками, изыскивал возможность осчастливить одну из служанок на постоялом дворе. Это приносило некоторое облегчение, но не доставляло удовольствия, так что наличие такой отдушины ничуть не облегчило участь новичков. Ну а как ты хотел, парень? Должность десятника накладывает ряд обязанностей, а не только дает привилегии.

По прибытии в баронство Гатине сотню вновь ждало праздное безделье и возможность вечерами отогреть свою душу парой-тройкой кружечек доброго пива или вина. Они предпочитали этим и ограничиваться. Разве что еще крутили интрижки с сельскими бабенками. Пойти на большее не позволяло благоразумие. Возобновились ежедневные занятия. Да, в последнем походе они потеряли шестнадцать человек, и это немало. С другой стороны, провернув столько дел и всполошив загросский курятник, они еще легко отделались. Можно сколько угодно говорить о гении и счастливой звезде сотника, но даже последний глупец отряда понимал – в немалой степени все это оказалось возможным благодаря выучке.

Так что наемники вернулись к обычному для них брюзжанию порядка ради и изматывающим тренировкам, сливая при этом на землю целые бочки пота. Если так доставалось старичкам, то об участи новобранцев лучше и не вспоминать. Разумеется, ежедневного измывательства, называемого тренировками, никто не выдержит. Поэтому у парней была пара дней в неделю, когда они могли расслабиться. В первый – пображничать от души, а на второй привести себя в порядок.

– Рад видеть тебя в добром здравии, мой мальчик.

Барон восседал на своем высоком коне так, словно ему и не было далеко за шестьдесят. Его фигура без намека на жир выглядела весьма внушительно. Огромный мужчина на коне под стать ему производил неизгладимое впечатление. При взгляде на него тут же вспоминались легендарные воины из былин и баллад, которые одним своим видом заставляли дрожать врага, а единственным ударом могли сразить сразу тысячу воинов. Невольно приходила мысль, что не все легенды – враки. Все-таки на чем-то они основывались? А ведь барон уже давно не молод. Каков же он был в былые годы?

– И я приветствую вас, господин барон, – вгоняя меч в ножны и переводя дух, ответил Георг.

– Наслышан о твоих проделках.

Проделках? Нет, осведомленности барона по поводу событий удивляться не приходится, как-никак это его обязанность – знать все или почти все. Но называть то, что устроил Георг, проделками… Конечно, молодой сотник не страдает болезненным самолюбием, но все же хотелось бы более высокой оценки своим действиям. Не называть же все его победы детскими шалостями!

– Мы сделали то, что смогли, – буркнул сотник, явно недовольный.

– Я вижу, ты не даешь расслабляться своим людям.

– Как и себе, господин барон.

– А если взбунтуются? – с хитринкой прищурился все еще восседающий на своем неподражаемом коне барон.

– Немногие из них умеют считать, еще меньше кто – писать. Едва ли треть способна связно выразить свои мысли, путаясь в словах, как рыба в сетях. Но они далеко не дураки, чтобы не понять – сейчас делается все для того, чтобы завтра они могли выжить перед лицом врага.

– А к кому относишься ты? Письму и счету вроде обучен, а словами заливаешься, как тот соловей.

– Об этом судить не мне, господин барон, – все так же серьезно ответил Георг, даже не пытаясь подыгрывать хорошему расположению духа своего нанимателя. Он его не выбирал, но и избавиться от него не имел возможности.

Казалось бы, глупость. Что злиться-то, если из этого похода они вернулись, обремененные золотом и серебром? Ничего другого в качестве добычи они взять просто не могли, но даже этого набиралось весьма изрядно. Замки и виллы зачастую имеют казну, а в той казне находятся эдакие кругляшки, которые зовутся монетами. А еще знать отчего-то страсть как любит разные украшения и кушать если не на золоте, то на серебре.

Как бы барон ни высказывался по поводу действий сотни, обманываться на этот счет Георг не собирается. Об их рейде уже судачат на всех постоялых дворах, слава отряда взмыла вверх настолько, что бедняга Олаф, наверное, сейчас в могиле весь извертелся от возбуждения. Так что по всему выходит – сотрудничество с бароном пошло на пользу сотне. Но вот верилось отчего-то, что он с этим благодетелем хлебнет еще лиха через край.

– Через час жду тебя у себя в замке, – поняв, что ничего, кроме официального тона, он не добьется, подвел итог беседе Жерар.

– Слушаюсь, сэр.

В замке барона Георг оказался впервые. Раньше ему позволялось только приблизиться к караулке, где он мог дождаться управляющего, чтобы получить распоряжение располагаться в селе или разбить лагерь на поляне, по выбору. Георг мог проделать это без труда, вернув себе после похода повозки обоза, остававшиеся на хранении в Суоне. Вот так и появился палаточный лагерь неподалеку от села, куда и хаживали наемники после напряженного дня.

Георга провели через весь замок, отличавшийся мрачностью, как и ореол, витавший вокруг его хозяина. Он походил на мощное укрепление, тюрьму, из которой невозможно бежать, но только не на жилище, коими, по сути, являлись все родовые замки. Первый этаж полностью соответствовал впечатлению, которое вошедший получал, едва ступив во двор. Даже большой пиршественный зал не мог развеять неприветливость этого места, будучи под стать всему остальному. Тяжеловесные столы и лавки из потемневшего дуба. Каменные стены, увешанные оружием и гобеленами с изображением кровавых схваток или охотничьих сцен, не менее трагичных. Видно, над ними потрудился достойный мастер своего дела – настолько эти полотна притягивали взор и давили на сознание. Большой закопченный камин, способный вместить в себя теленка целиком. Изрядно потертые за долгие годы каменные плиты пола, которые по углам выглядели едва ли не почерневшими. Закопченный потолок с массивными балками и столь же внушительными светильниками, свисавшими на цепях.

Но едва он поднялся на второй этаж, как словно оказался в другом месте. Оштукатуренные стены чисто выбелены известью, отчего довольно узкие коридоры, имевшие скудное освещение, выглядят светлыми. Полы выстланы отскобленными до белизны досками, покрытыми в меру потертыми и не такими уж старыми дорожками. Двери также выскоблены, только в уголках возле металлических полос, набитых для усиления, видна чернота, и это указывает на то, что этим дубовым плахам уже много лет. Здесь все говорило об ухоженности и заботе. Вот эта дверь вообще новая – как видно, пришла на замену той, что успела обветшать, и теперь прослужит долгий срок.