Ирина Шевченко - И придет волчица…

Через час выяснилось, что я единственная не приготовила собравшимся в странствия обалдуям подарка, но раскаяний по этому поводу не испытывала. Да и парни, казалось, не заметили – им досталось столько и нужных, и абсолютно бесполезных в дороге вещей, что уже неважно было, одной больше или меньше.

Еще через час, когда солнце опустилось за крыши домов и трактир погрузился в приятный полумрак, пришли музыканты: старик-скрипач и мальчик-флейтист. Кто-то из сидевших за соседним столом парней (пусть людей и было мало, но все же мы были тут не одни) радостно закричал: «Танцы!» А наша компания, за исключением конечно же меня, это предложение с такой же радостью поддержала.

– Потанцуем? – подсел поближе Сэл, оставив в сторонке подружку.

– Нет.

Когда я последний раз с ним танцевала, когда я вообще последний раз танцевала, мой любимый доживал последние минуты…

– Что-то случилось, Гал?

– А ты еще не знаешь, да? – Отповедь вышла резкой.

Сэллер понял, что я имела в виду, и отвернулся.

– Я знаю, – произнес он, не глядя на меня. – Но разве кто-нибудь из нас в этом виноват?

Я промолчала, и друг, не дождавшись ответа, вернулся к курносенькой светловолосой девчонке, ожидавшей его и того момента, когда задорная плясовая сменится нежной и плавной мелодией.

Наверное, и мне пора.

Я пригубила вино и поднялась со скамьи. Алатти как раз возвращалась к столу, отказавшись от приглашения симпатичного смуглого паренька, недавно зашедшего в трактир с двумя друзьями. Возможно, он еще долго не оставил бы нашу маркизу, но, увидев меня, предпочел вернуться к товарищам. Все-таки определенная известность в кругах школяров у тэсс Галлы Эн-Ферро была.

– Али, ты не выйдешь со мной на улицу? Что-то голова закружилась.

Место для трактира выбрано было удачно: рядом с парком, отделяющим Школьный квартал от Ремесленного, поодаль от жилых домов. Случайного прохожего тут не встретишь, так что, если никто из посетителей не решит подобно нам выйти на свежий воздух, разговору не помешают.

– Принести воды? – спросила участливо подруга.

– Нет, не нужно. Просто побудь со мной. Поговори.

– О чем?

Ходить вокруг да около я не стала:

– Что у тебя с Эвилом?

Задав этот вопрос, я не учла две вещи: уровень актерского мастерства тэсс Весара и ее незнание о моей осведомленности.

– О, все в порядке! – улыбнулась она. – Он даже извинился, что был резок тогда на уроке. Расстроился, что я перевелась к Гейнре. Но, знаешь, неудобно будет опять просить о переводе, и мы решили, что я пока останусь на боевом, а по специальным формулам Огня магистр Эвил станет заниматься со мной индивидуально.

Индивидуальные занятия. Теперь это так называется.

– Хорошо, Алатти. – Я глубоко вздохнула. – Начнем сначала. Я неправильно задала вопрос. Меня не интересует, что у тебя с ним. Я это и так знаю. Меня интересует, давно ли. И если давно, то я хочу, чтобы ты вспомнила день, когда мы с Рисой и Фертом попались кучке чернокнижников, желавших вытянуть из нас силу, и сказала, был Эвил в тот день у тебя или нет.

Я подумала об этом, когда в очередной раз прокручивала в голове собранную Медведем информацию. Спал? Почему бы и нет? Но один ли?

Нет, мне не нравился Эвил. И тем не менее, чем дольше я думала о нем, тем чаще ловила себя на мысли, что подыскиваю доводы в его оправдание. Первое: огневик, решившийся на поджог, не стал бы возиться с бомбами, у него нашелся бы десяток способов попроще. Конечно, он мог придумать это специально, чтобы подозрение тут же не пало на него, но… Впрочем, неважно. Если он был в тот день не один и Алатти, никогда не пользующаяся ментальными щитами и уже попавшая под действие заклинания, которое не позволит ей солгать, это подтвердит – совсем другое дело. Алиби. Независимо от того, есть на Таре такое понятие или нет.

Но тэсс Весара отвечать не спешила.

– Али, я должна это знать. В твоих же интересах.

– Откуда ты?..

– Догадалась. И не бойся, если он был у тебя, об этом никто не узнает.

Она затрясла головой.

– Не был?

– Не скажу, – выдавила она. – Думаешь, я не поняла, что ты сделала? Это бесчестно!

– Это как раз будет честно, – усмехнулась я. – Правда и ничего, кроме правды. Прости, но вранье меня не устроит, а врать ты умеешь, подруга.

– Я много чего умею, – огрызнулась она, разжигая на ладони лепесток пламени.

Ненавижу огонь. Раньше могла часами любоваться, как он скользит по сложенным в очаге поленьям, а теперь даже на кухне избегаю лишний раз заглянуть в печь и поворошить угли.

– Не напрашивайся, Али. Ответь, и я уйду.

Говорила я тихо и медленно, но что-то заставило ее погасить сполох, опустить руку и испуганно зажмуриться. На какой-то миг защемило сердце: кем же я стала, если друзья и те меня боятся?

– Был или нет?

– Был…

– Тогда сделай одолжение, попрощайся за меня с ребятами.

Круг замкнулся. Из двоих имен осталось одно, и та часть меня, которая все еще любила и дорожила своими друзьями, порадовалась тому, что это не Эвил. Плевать на него, но хоть не придется расстраивать эту дуреху, закрутившую роман с наставником, старше ее как минимум раза в два.

Круг замкнулся. А я не знала, что мне делать. Дошла до сквера и присела на скамью неподалеку от входа в портал. Пыталась представить себе лицо Келая, словно в какой-то детской игре прилепить его невзрачную физиономию к фигуре в черном плаще, и у меня ничего не получилось. Дремавший разум очнулся и требовал неопровержимых доказательств…

Наверное, я испугалась, Ил. Я так часто и так красочно представляла себе, что сделаю с твоим убийцей, что теперь сама этого боюсь. Но я ведь пообещала тебе. И нашему сыну.

Можно было прямо сейчас пойти в пансион, где остановился Салзар: наверняка он знает, где живет распорядитель. Но я не стала этого делать. Возмездие откладывалось до утра. Мне о многом нужно подумать, все рассчитать и взвесить. А убийце еще одну ночь предстоит видеть во сне свое будущее – огонь и смерть…

Он боялся напрасно – о нем не забыли. Выждали, пока все уляжется, успокоятся местные маги, снимут запрет на телепортацию и защиту, блокирующую работу амулетов связи, а затем сами подали весточку. В первый раз два дня назад, всего несколько слов: «Ожидайте дальнейших указаний». А сегодня наконец-то удалось установить полноценную связь и поговорить. Ему безумно хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, кто смотрел бы на него, а не сквозь него, кто видел бы и знал его истинную сущность и силу. И ради этого он готов был стерпеть даже упреки в провале задания.

Но упреков не последовало.

– Я и не ожидал успеха, – честно сказал человек, отделенный от него прозрачной гранью зеркала. – А то, что вы живы и вне подозрений, – это уже успех.