Юрий Погуляй - Компас черного капитана

– Переночуем здесь, – сказал Эльм, когда еще раз проверил, все ли мы собрали.

Нам с Фарри достались два небольших рюкзачка, в которые здоровяк запихал теплые одеяла. Это забота тронула меня, хоть и чувствовалось в душе силача легкое недовольство тем, что весь скарб окажется на его плечах. Забитый вещами титанический рюкзак Эльма, с одной стороны которого торчали пила и бур, а с другой висели два ледоруба, был с меня ростом, не меньше.

– Трудно будет устроиться с таким-то уклоном, но мы попытаемся, верно? – Он подмигнул Фарри, посмотрел на меня.

Набросав ненужных вещей в просевшие вниз углы, где соприкасались стена и пол, мы устроились на ночлег. На нижней палубе басовито урчал двигатель умирающего ледохода. Мощного корабля, которому уже завтра была уготована участь железного остова, брошенного в снегах.

Истинный хозяин судна останется вместе с ним, у алтаря Светлого Бога. Скорченный смертью и скованный холодом. Может быть, когда-нибудь его найдут случайные путники. Может быть, им удастся (что вряд ли) запустить старые двигатели.

Но скорее всего он просто навсегда останется стоять во льдах – последним памятником деревни Кассин-Онг. Ведь дальше к северу никого нет.

Двигатель успокаивающе гудел. Неподалеку посапывал уснувший Фарри, ворочался Эльм, устраиваясь поудобнее. На меня накатывала дремота, но перед тем как провалиться в сон, я вдруг вспомнил, что случается с местами, где проломил лед Темный Бог. Не будет никакого памятника. Как только пройдет весть, что здесь обнаружился Пролом, – сюда отправятся искатели поживы, и Храм разберут на части, а потом продадут в Снежной Шапке.

С этой мыслью я и уснул, и всю ночь мне снились летящие в небо глыбы льда, размахивающая клешнями гигантская фигура Черного Бога и окровавленное лицо старого шамана, а в ушах хрипло улюлюкала Гончая. Компас, который хранился за пазухой, протыкал мою кожу коричневыми иглами, врастал в меня и высасывал кровь, отчего его щупальца-лапки пульсировали в такт сердцу. Я кричал и пытался отбросить их прочь, но они вцепились в меня, словно металл на морозе, и причиняли такую невыносимую боль, что в глазах меркло.

Очнувшись от кошмара и радуясь тому, что ужас ушел, я вновь засыпал и возвращался в объятия дурных снов.

Утром меня разбудил Эльм, сунул еще сонному в руки кусок вяленого вонючего мяса.

– Пора, – буркнул он.

Выбравшись из-под теплого одеяла, я увидел, как Фарри возится с горелкой, подогревая чай.

– Скоро выходим.

Здоровяк постоял недолго надо мной, а потом широко и обезоруживающе улыбнулся:

– Тебя как звать-то, малец?

На душе сразу стало теплее.

– Эд… Эд ан Бауди.

– Будем знакомы. Я Эльм, а это Фарри. Ну да ты, наверное, уже знаешь, собачья жизнь.

Торопливо позавтракав (Светлый Бог, ты торопишься выйти на лед? Ты хочешь познать мир без тепла?) , мы наконец покинули корабль. Волею судьбы выходить пришлось через дыру, проделанную Гончей.

В темноте грузового трюма я видел, что алтарь Светлого Бога соскочил со своего места и врезался в альков своего темного противника. Что же стало с телом шамана после аварии?

– Сканди… – прошептал я. Эльм повернулся, проследил мой взгляд и покачал головой:

– Идем. Нет времени.

Мы вышли на лед. После тепла жилой палубы холод чувствовался не так остро. Я пару минут даже размышлял, заматывать лицо шарфом или нет, но в конце концов принял правильное решение и прикрыл шерстью все, что можно было прикрыть. На ветру, когда на улице находишься не час и не два, не стоит лишний раз рисковать. Холод коварен.

Так началось наше путешествие. Долгий путь трех замотанных в одежды фигурок с лыжами на плечах, с рюкзаками, в очках против снежной слепоты.

– Идем, – еще раз сказал Эльм. Из-под его шарфа с дыханием вырывались клубы пара. На улице было градусов двадцать, не меньше. Фарри, похожий на колобка из-за одежд, стоял рядом с ним и, задрав голову, смотрел на покосившийся ледоход.

– До того как стемнеет, мы должны пройти как можно больше. Ночью будет холодно, – Эльм глянул на небо. – Очень холодно, собачье племя!

Впервые я увидел ту черную тень совершенно случайно. Весь вечер мы ворочали выпиленные ледяные блоки, сооружая укрытие на ночь. Фарри, уставший за день больше всех, топил на горелке снег, и мы то и дело подходили к парящему котелку, чтобы уловить озябшим телом хотя бы толику тепла. Мальчишка, у которого из мохнатого капюшона торчал лишь побелевший нос, изучал, как тают кристаллики льда, превращаясь в воду. Лед, политый энгу, шипел и горел синим пламенем.

Эльм работал молча, иногда прерываясь, чтобы попрыгать и помахать руками, согреваясь. Ледовый домик, честно говоря, он мог построить и один, но я все равно старался ему помочь, тем более что никогда раньше мне не приходилось сооружать убежище в таких местах. Вокруг, куда хватало глаз, катились замерзшие волны заструг, а там, откуда мы пришли, бугрились их особенно крупные карнизы.

Вместе с силачом мы составили блоки так, чтобы злой пронизывающий ветер не задувал внутрь. Затем Эльм полил стыки талой водой из котелка Фарри, и она почти сразу замерзла. Дольше всего пришлось возиться с узким входом, который на ночь предполагалось засыпать снегом. Лаз мы продолбили прямо во льду, так чтобы он был ниже уровня пола нашего пристанища. Признаться честно, я промок насквозь, пока махал ледорубом. Мышцы гудели от усталости, но неровная канавка, скрывающаяся под снежным куполом, радовала глаз, и я почти не обращал внимания на то, что потихоньку замерзаю.

Последним штрихом стала плошка с оленьим жиром, которую Эльм достал из рюкзака. Окинув нас взглядом, жалких и бессильных, здоровяк сказал:

– Скоро можно будет отдохнуть, потерпите. Фарри, не спи!

Мальчик сонно вскинул голову, а Эльм спрыгнул в желоб и полез внутрь.

Я посмотрел назад.

Тогда мне подумалось, что это морок. Зимний мираж. Черная фигурка мелькнула среди далеких холмов-карнизов и исчезла. После трудного перехода и постройки укрытия могло почудиться и не такое. Глаза слипались сами собой, но я держался, а тут и вовсе очнулся от дурной слабости.

Зверь ли это был? Или мне просто показалось?

Несколько долгих минут я буравил горизонт усталым взглядом, но движение не повторилось.

– Залезайте! – выбрался наружу Эльм.

Внутри ледового убежища оказалось неожиданно уютно. На вырубленной в блоке полочке стояла плошка, и в ней горел жир, даря тепло и свет. Я заполз внутрь и достал из мешка изумительно сухое одеяло. Следом за мной появился Фарри, похожий на диковинное и пушистое животное.

Последним залез Эльм.

– Ну что, мальцы, скоро надышим, нагреем – и будет совсем хорошо, – улыбался он.