Юрий Погуляй - Месть Ледовой Гончей

Как же они не вовремя!

– Надо бежать, Эд!

Смотритель заверещал:

– Помогите! Помогите!

Несмотря на почтенный возраст, его вопль оказался настолько оглушителен, что люди за воротами тут же принялись за дверь. С лязгом вылетел запорный механизм, что-то заскрежетало снаружи, и я увидел, как дернулся засов.

– Назад, Фарри!

У лестницы появились встревоженные Неприкасаемые.

– Именем Содружества, сдавайтесь! – заорал кто-то по ту сторону ворот.

– Это совсем нехорошо, – нервно заметил Буран. – Совсем… Наверх! На лестницу! Резать горло стражникам я бы не хотел. Мне кажется, что это испортит мою репутацию.

– Юнги, вперед. Вы первые, – приказал Торос. – Работаем, Буран.

Мы побежали по лестнице наверх.

– Солдат нельзя убивать, брат! – гаркнул позади меня Буран. – Слышишь, Торос?

Оказавшись на следующем пролете, я увидел, что бородатый воин остался внизу. Неприкасаемый встал у подъема, преградив путь на лестницу, и повернулся к открывающимся воротам. Буран толкнул меня в спину:

– Вперед!

– Торос! Бежим! – крикнул я в испуге.

– Набегался уже, – не обернулся тот.

– Буран! – обратился я к его другу. – Почему…

– Вперед, шаркунье дерьмо! – заорал на меня Буран. – Вперед!

Громыхнули, распахиваясь, ворота. Я лишь краем глаза увидел, как стражники ворвались в коридор и Торос повел плечами, готовясь к драке.

Когда мы оказались на втором этаже, на площадке, нависающей над лестницей, – снизу послышался шум схватки. Наверх вел еще один пролет, и по обе стороны от нас хранили темноту широкие коридоры.

– Налево, – скомандовал Неприкасаемый.

Я хотел остаться. Я не хотел бросать оставшегося внизу Тороса, но Буран, увидев, что я опять остановился, схватил меня за шкирку и поволок за собой.

Проход забирал чуть влево, опоясывая цитадель Академии. Мимо проносились одинаковые двери с блестящими табличками.

– Куда мы бежим? – сдавленно спросил я. – Как же Торос?

– Заткнись, – рявкнул Буран. Он на бегу дергал запертые двери за ручки, цедил проклятья и постоянно оглядывался. С первого этажа слышались ругань, крики боли и лязг металла. Торос держался.

Может, Неприкасаемый справится с ними и догонит нас? Мысль успокоила.

– Есть! Сюда! – Буран потянул на себя одну из дверей и затолкал нас внутрь темного помещения, с ровными рядами столов напротив большой деревянной доски, к которой были приколочены какие-то странные схемы-рисунки.

– В окно! – скомандовал Неприкасаемый. Я уставился на узкие проемы, загороженные стеклами. По ту сторону виднелась черная стена соседнего здания, до которого можно было при желании дотронуться рукой, лишь перегнувшись через подоконник.

Воин подбежал к ближайшему проему и ногой высадил стекло. Брызнули осколки, и Неприкасаемый локтем очистил узкий лаз.

– Но ты же не пролезешь, – прошептал Фарри.

– Сами не полезете – я вас туда запихаю. Это будет несложно. Быстро!

Фарри с трудом протиснулся наружу, плюхнулся на решетчатый балкончик, ведущий вдоль стены Академии.

– Дальше сами, – сказал Буран.

– А ты?

– «А ты», – передразнил меня воин. – У меня тут незаконченное дело. Вдруг они поцарапали моего Торосика? Лезь уже, шаркунье ты дерьмо!

И я полез. Осколок, оставшийся в железной раме, поцарапал ухо, но боли я не почувствовал. Затрещала рубаха, зацепившись за что-то, и Буран толкнул меня ногой в пятую точку, проталкивая в окно. Я вывалился на решетчатый ход, поднялся на ноги и посмотрел на Неприкасаемого.

– Ждите Мертвеца. Дальше разберетесь. – Буран развернулся и вышел из комнаты.

– Пошли, Эд, – мрачно сказал Фарри. – Мы выберемся и найдем кого-нибудь. Доберемся до Совета Барроухельма. Мертвец, в конце концов, мог уже найти кого-то из своих! Пошли!

С балкончика в тесный переулок внизу вела лестница.

– Мы бросаем их, Фарри… Мы бросаем их!

– Что-нибудь придумаем, давай, Эд! Они выберутся! Это же Неприкасаемые!

Он откинул в сторону решетку люка, отчего та звонко лязгнула, и нырнул вниз. Я последовал за другом, и когда спустился на железный настил – наверху раздался приглушенный выстрел. Сердце заболело от нехорошего предчувствия.

Спустившись, мы огляделись. Из узкого переулка можно было выйти только в одну сторону. На центральную улицу, с которой мы вошли в Академию. Я увидел, как там уже собираются зеваки, оживленно переговариваясь и указывая куда-то направо.

«На вход в Академию, Эд. Они указывают именно туда» .

– Пошли, – сказал Фарри. – Не спеша, медленно. Мы тут просто гуляем. Если людей там много – сворачиваем налево и делаем вид, что мы тут каждый день ходим. Если нет – пусть нам поможет Светлый бог и быстрые ноги.

Мы зашагали к выходу из переулка, и едва перед нами раскинулась центральная улица – с нее вывернуло двое солдат с дубинками в руках. Глаза идущего первым распахнулись в изумлении, и я кинулся к нему, воспользовавшись эффектом неожиданности. Нога врезалась в колено стражнику, раздался хруст, и барроухельмец с воплем грохнулся на металлическое покрытие.

– Бежим! – Я изо всех сил рванулся вперед, вылетев из переулка и бросившись наутек. Пробежав несколько десятков ярдов, я оглянулся назад и увидел, что Фарри лежит на улице, и над ним возвышается второй солдат.

– Беги! – заорал мой друг, увидев, что я остановился. – Беги!

Солдат ударил его ногой в голову, и Фарри обмяк. Стражник обернулся. Наши взгляды встретились. О, если бы я умел убивать на расстоянии…

– Стоять! Стоять! – гаркнул стражник. Я увидел, как сквозь толпу зевак пробиваются его товарищи, опять посмотрел на безвольно лежащего Фарри.

Надо было заткнуть уши тогда, на ледоходе Сканди, когда окровавленный шаман шептал мне роковое имя. Надо было заткнуть уши…

– Держите его!

Мне хотелось вернуться и отбить Фарри. Пусть без шансов, пусть мы оба оказались бы в лапах барроухельмовцев.

Но вместо этого я побежал прочь. Расталкивая людей, уворачиваясь от тележек и лотков. Позади слышались крики стражников, но слава Светлому богу, никто из прохожих не решился остановить бегущего мимо подростка с залитым кровью ухом.

Я убежал. Мне посчастливилось скрыться в боковой улочке, которая вывела в лабиринт мрачных переулков, где отыскать беглеца попросту невозможно. Мне удалось добраться до нижней палубы города-ледохода, затаившись в темных уголках хрипящего лифта, везущего вниз несколько коробов с мусором. Позже в течение нескольких часов я прятался неподалеку от гостиного дома, наблюдая из вонючего закутка за освещенным входом и ожидая появления там стражников.

Все это время в груди царила невыносимая, тяжелая пустота. Она мешала дыханию, мешала мыслям. В памяти стояли лица Фарри, Тороса, Бурана. По сотому разу я прогонял перед собой то мгновение, когда мои ноги пускались в бегство, бросая друзей в беде.