Владимир Кривоногов - Санай и Сарацин

Санай повел головой в сторону напарника, вопросительно кивнул и поинтересовался:

– Что?

Сарацин, несколько смущаясь, сказал:

– Брат, ты раньше меня пойдешь. Возьми «зеркало жизни» себе. Мало ли, вдруг тебе раньше понадобится? Ты же понимаешь, что если тебя убьют, а я живой останусь, то никакой артефакт потом меня все равно не спасет.

– Давай сюда. – Недолго думая, Санай расстегнул небольшой подсумок с контейнером, предназначенным для переноски единственного артефакта. – Я сам хотел тебе предложить, а то ты уже всю Зону облевал.

Сарацин благодарно улыбнулся.

Трое сталкеров стояли плотно друг к другу. Видимо, они понимали, что сейчас не просто выйдут наружу, а вступят в бой. А там как Фортуна или Мама-Зона, мать ее в душу, выведет.

Кому как повезет.

Центральная проходная, предприятие «Вектор»

Плут открыл тихо скрипнувшую дверь, опасливо выглянул. За ней начинались заросли обыкновенных кривых кустов, прикрывавших лаз от чужих взглядов. Плут закинул ногу, перенес вес тела наружу, закрутил головой по сторонам, шагнул, притих и махнул рукой спутникам. Сразу появился Санай. Несмотря на приличный рост он сноровисто перетек к стене, освобождая проход для своего напарника. Следом вылез Сарацин и вопросительно глянул на друга. Санай толкнул Плута локтем.

– Влево, – одними губами прошептал проводник.

Осторожно, практически на цыпочках, согнувшись в три погибели, сталкеры потянулись вдоль стены.

Кусты закончились. Санай скомандовал:

– По одному к забору. Интервал пять секунд. Плут первый. Я второй. Сарацин замыкает. Бегом марш!

Снайпер монолитовцев, выбравший удобную позицию на крыше центральной проходной, ощутил движение за кустистой растительностью, стоящей сразу за большой и широкой площадкой. Приникнув к оптическому прицелу гаусс-винтовки, он внимательно вглядывался в заросли, где, по его мнению, мелькнула подозрительная тень. Но наступающие сумерки ограничивали видимость.

В тот же миг Плут, используя все свои аномальные ресурсы организма, рванул через открытый участок с такой бешеной скоростью, что вышеупомянутый стрелок даже охнуть не успел. Монолитовец не смог поймать его в прицел, не то что рассмотреть поподробнее. Начинающий мутант с клешней оказался просто красавчиком! Сто метров он покрыл менее чем за восемь секунд, без сомнения улучшив мировой рекорд для этой спринтерской дистанции. Причем на целых две секунды! Американский атлет Джастин Гатлин удавился бы от зависти, если бы узнал об этом!

Санай не стал ждать, когда Плут достигнет укрытия в виде ржавого военного «хаммера», много лет назад оставшегося на вечном приколе во дворе завода «Вектор». За ним можно было вполне надежно укрыться. Тут же раскинулся крупный развал из больших деревянных ящиков и металлических контейнеров, создающий прекрасную возможность отхода.

Санай побежал следом, пытаясь не потерять спину проводника из виду. Он рванул со всей дури, со скоростью, которую и в лучшие годы не показывал, еще зачем-то подумал: «Дядя Вася, наверное, похвалил бы!»

Раздался выстрел из гаусса, затем сразу еще один. Санай инстинктивно втянул шею. Потом до сталкера, как до жирафа, дошло, что стреляли, скорее всего, не в него, а в Плута, бегущего впереди.

За спиной веско заговорил винторез Сарацина.

Пули летели прямо над головой. Сарацин стрелял по противникам, видимым только ему.

Откуда-то слева прогремела целая очередь, выпущенная из гаусс-автомата. Страшенное оружие! Когда слышишь выстрелы из него, очень хочется зарыться в землю и лежать там, не шевелясь и не дыша.

Военный «хаммер», к которому и направлялся Санай, держа его за ориентир, взлетел в воздух на три метра, пару раз крутанулся и рухнул на свое место, только теперь уже дымящейся грудой, колесами кверху.

Монолитовцы с опозданием вели плотный огонь, целясь туда, куда несколько мгновений назад юркнул проворный Плут. Но его там уже не оказалось. Он огрызнулся длинной серией прицельных одиночных выстрелов значительно левее разгорающегося внедорожника, пытаясь прикрыть Саная.

Тот как раз заволновался. Куда бежать-то? Сталкер взял правее и с ходу ворвался в двери двухэтажного здания центральной проходной. По старинной спецназовской привычке он немедля занял позицию за простенком между дверьми и оконным проемом с мутными стеклами. Здесь, в зале, располагались рваные диваны, заколоченное окошко с надписью «Бюро пропусков», три кабинки с турникетами. А дальше… во мраке стояли четверо молчаливых монолитовцев, держащих Саная на прицеле своих адских стволов.

– Залетела птичка, – раздалась ехидная реплика из темноты.

Кровь ударила сталкеру в голову. Сейчас убьют!

Но мгновения сменялись мгновениями, одна секунда – другой, а он все еще оставался жив. Истекла третья секунда, четвертая!

– Бросай оружие, сученыш! – пророкотал чей-то баритон. – А то размажем по стене!

«Семь секунд, – подумал Санай. – Наверное, их хватит, чтобы активировать «огненный шар» со второй попытки».

– Пошли в жопу, мутанты! – крикнул Санай и с какой-то глубинной таской нажал на спусковой крючок своего любимого «Печенега-2».

Кинжальный огонь накрыл все помещение, мелко крошил фанерные кабинки вахтеров, выбивал осколки из потолочных плит перекрытий, при этом поднимая пыль и запуская добрые рикошеты.

Но чудо не свершилось. В ответ ударили несколько гауссов, и мир погас, перед этим вспыхнув нестерпимым ярчайшим светом. Кровавая кулиса захлопнулась…

– Что, уже? – услышал Санай удивленный возглас своего друга. – Надо же, как быстро!

– Где я? – прохрипел Санай.

Его скривило от жуткой головной боли, в глазах потемнело. Слезы текли ручьем, во рту все пересохло, язык онемел. Странно, но ожидаемой тошноты не было. Видимо, «зеркало жизни» по-разному действовало на своих носителей в силу индивидуальных физиологических особенностей этих людей.

Санай пошатнулся, выронил свой верный пулемет и вытянул руки в поисках опоры. Если бы не усилия Сарацина и Плута, которые подхватили друга, тот обязательно раскроил бы себе затылок или, что еще хуже, завалился бы в белую плесень, будь она неладна!

– Пить дай, – проскрипел Санай.

– А плохо не будет? – озадачился Сарацин, припоминая свои собственные нездоровые ощущения после каждого срабатывания зеркала жизни.

– Меня не тошнит, просто в горле все пересохло и язык распух!

Сарацин неуверенно посмотрел на Плута, увидел его кивок, достал фляжку, протянул ее напарнику и заметил:

– Воды мало осталось. Говори, не томи. Что там произошло? Меня тоже убили? А Плута?

Санай сделал пару мелких глотков, сдерживая дикое желание в один присест покончить со всем содержимым фляги.