Юрий Никитин - Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)

– Я, похоже, перестарался…

– Отдохни, – сказал Томас обеспокоенно.

– Отдохну, – согласился Олег. – А ты поохраняй. Я сейчас не отобьюсь и от воробья.

Томас уловил движение, быстро повернулся. Роскошный дуб красиво раскинул в стороны могучие ветви, и на одной уселся огромный ворон, блестящий, словно агат. Крупные перья отливают синевой закаленной стали, мощные лапы, как у орла, обхватили ветку с такой силой, что вот-вот брызнет сок, а блестящие глаза с недобрым любопытством рассматривали рыцаря.

– Брысь, – произнес Томас.

Олег устало оглянулся.

– Ты это кому… А, птичка. Что по вашим христианским суевериям это предвещает?

– У христиан нет суеверий, – отпарировал Томас. – Только мерзкие язычники верят в приметы.

– А в чудеса?

– Тоже язычники, – сказал Томас твердо. – Господь сотворил человека, это было последнее настоящее чудо. А все, что сейчас еще творится, – это недобитая магия недобитых колдунов… А ну, брысь, говорю!

Ворон продолжал рассматривать его с любопытством. Олег всмотрелся в ворона внимательнее, вдруг удивленно присвистнул. Томас с непониманием смотрел, как Олег, не отрывая взгляда от ворона, поднял руку к оперенным стрелам, некоторое время перебирал их, а когда наложил на тетиву, наконечник блеснул не сталью, а серебром.

Ворон теперь смотрел уже на Олега, лапы его сжали ветку крепче, он чуть присел, готовый в любой миг оттолкнуться и взлететь, но тетива щелкнула неожиданно, стрела сорвалась молниеносно. Томас выругался разочарованно: ворон успел метнуться в воздух с неожиданной быстротой… стрела должна пройти внизу, над веткой, где он сидел…

Удар, во все стороны полетели перья, ворон дико каркнул, а затем уже вскрикнул почти человеческим голосом, и Томас запоздало понял, что волхв рассчитал и взял прицел на то место, где ворон окажется через мгновение.

Падая, ворон ударился о ветку, на которой только что сидел, на миг странно завис быстро меняющимся телом, перевалился и тяжело ударился о землю. Томас подбежал уже с обнаженным мечом в руке, вздрогнул, дикими глазами посмотрел на Олега. Тот замедленными движениями снял тетиву и сунул в карман, лук спрятал за спину, и все очень неторопливо, словно надеясь, что Томас все остальное возьмет на себя.

Томас с отвисшей челюстью стоял над распростертой на земле обнаженной женщиной с роскошными черными волосами. Она лежала навзничь, стрела по самое оперение погрузилась под левую грудь, этот аккуратный холмик с розовым соском еще судорожно вздымался, кровь течет совсем тонкой струйкой, но на безукоризненное красивое лицо уже легла тень скорой смерти.

– Это же… – прошептал Томас перехваченным горлом, – женщина!

– В самом деле, – пробормотал Олег, – ты наблюдательный. Как ты догадался?

Томас сказал со злой растерянностью:

– А почему она… ворона?

– Действительно, – согласился Олег, – странно. Женщина вообще-то хыщная тварь, она больше в кошку, обычно – черную, ну там в лису, волчицу, щуку, глендию… ну это тебе знать рано, но чтоб в ворону… гм.

– У нас как-то вороны даже на овец нападали, – вспомнил Томас. – А так вообще они цыплят крадут…

– Вообще-то да, – сказал Олег. – Все-таки рыцарский мир, если присмотреться, лучше. При всей его жестокой дурости у вас женщин не посылают вот так… в самые опасные места. У вас женщины вообще не воюют, что есть хорошо. Нельзя женщин так использовать, нельзя!..

Он вздохнул и, махнув рукой, лег под дубом, накрыл лицо полой плаща и тут же заснул. Томас в дикой растерянности переступал с ноги на ногу перед умирающей. Она смотрела в его сочувствующие глаза. На ее бледном лице мелькнула слабая надежда, тонкие руки поднялись в его сторону в безнадежном жесте, моля о спасении. Он вздрогнул и помимо воли протянул руку, их пальцы успели соприкоснуться… и тут же ее рука упала, а лицо дрогнуло и застыло.

– Пресвятая Дева, – прошептал Томас и перекрестился, – спаси и сохрани…

Он сам не знал, какое спасение жаждет в этот момент и спасение ли жаждет, но привычные слова пошли автоматически, он дочитал молитву до конца, а когда сказал «Аминь», на душе стало ровно и спокойно, словно в морском заливе, откуда только что ушла буря.

Мельница, похожая на каменный палец, отличается от встреченных ранее и размерами, и тем, что впервые увидели добротную каменную, только четыре крыла выглядят как-то несерьезно: даже не деревянные лопасти, а натянутый на рамы холст.

Правда, вращаются уверенно даже при слабеньком движении воздуха, почти незаметном. Томас услышал отдаленный хруст работающих жерновов. У мельницы две подводы, а третью он заприметил далеко на выезде из деревни.

– Неплохо живут, – определил он. – Зерна много, можно коней накормить и в запас взять.

– Может, все продают, – буркнул Олег. – А на вырученные деньги покупают квадратные камни.

– Зачем? – удивился Томас.

– Чтобы бросать в пруд и ломать голову, почему камни квадратные, а круги всякий раз – круглые?

– Зачем? – спросил Томас еще больше.

– Мы ж люди, – объяснил Олег. – Мы должны думать над непростыми вопросами. Над простыми думают только звери.

Томас насупился, не зная, дурость это или шуточка, на всякий случай сделал надменное лицо и красиво смотрел на вырастающие по обе стороны дороги аккуратные дома, с одной стороны которых огороды, сады, пашни, а с этой – колоды перед каждым домом, чтобы вечерами сидеть и чесать языками.

Еще от околицы их уже провожала стайка мальчишек, девочки застенчиво смотрели из-за высоких заборов, а когда миновали первые дома, навстречу вышли два старика в белых одеждах и с посохами, разом поклонились.

– Мы старосты, – сказали оба в один голос. – Мимо едете аль гостями будете?

Томас ответил великодушно:

– Переночуем у вас, а утром поедем дальше. У вас, надеюсь, деревня не голодает?

Один от великого возмущения даже задохнулся, второй староста замахал руками.

– Что вы, господин рыцарь, как можно?.. Мы ведем деревню по праведному пути. Господь велел трудиться и приумножать богатства. Труд – это благо, это святое дело. А кто трудится – тот богат.

– Проверим, – ответил Томас весело.

Он бросил повод старосте, тот поймал и пугливо посмотрел на грозного коня. Томас обернулся к Олегу, тот все еще осматривался в седле.

– Ты на коне и заснешь?

Олег спрыгнул, вручил повод подбежавшему мальчишке. Тот, очень гордый оказанным доверием, потащил коня за собой. Первый староста уже справился с праведным возмущением и полным достоинства жестом пригласил в сторону самого большого и высокого дома.

Со стола перед Томасом только что убрали пустое блюдо с остатками разгрызенных костей молодого барашка, взамен появилась овальная тарелка с огромной толстой рыбиной, украшенной зеленью. Вокруг рыбины – Олег так и не понял, что за рыба, – зажаренные перепелки и вареные перепелиные яйца, молодому рыцарю наперебой щедро предлагают со всех сторон деревенскую снедь, прямо с огородов и с веток плодовых деревьев.