Антон Орлов - Западня для ведьмы

А Дирвену что с того? Его дело сторона, ему лишь бы поужинать, не нарвавшись на ищеек Ферклица.

– Идем отсюда, – он подхватил Уленанк под руку, пусть встречные думают, будто они вместе.

Рог никуда не делся. Пощупал сквозь потайной суконный карман – торчит на месте, даже не шатается.

Уленанк без умолку болтала с грустным оживлением. К тому времени, как дошли до двухэтажной кирпичной гостиницы, где она поселилась в ожидании свадьбы, Дирвен узнал о ней столько всего, что голова начала пухнуть.

В Руфагре у нее остались папа с мамой и две младшие сестренки. Родители не хотели, чтобы она вышла замуж за Варловена и вместе с ним уехала, а то люди болтают, что такие замужества добром не кончаются. Зря болтают, ведь они с Варловеном друг друга любят. А дома ее хотели выдать за шорника, у которого мастерская на соседней улице, пожилого вдовца, он был согласен взять ее даже в тягости, потому что его самого боги детишками обделили, и наследников нет. Варловен с Уленанк уехали тайком, а перед тем жених столько рассказывал о своей прекрасной стране и о том, как хорошо они будут жить в Овдабе, когда поженятся… Но здесь он стал совсем другим – грубым, безразличным, несколько раз на нее замахивался, словно хотел ударить, и каждый вечер пропадает с приятелями по трактирам. Зато ваша Овдаба и впрямь богатая страна, руфагрийские города против Абенгарта словно деревушки. Таких нарядных скульптур, каналов и фонарей Уленанк нигде раньше не видела.

«Ваша Овдаба», – фыркнул про себя Дирвен. Ага, спасибо!

Оставив эту болтушку в гостинице, он направился в «Добрую кружку». Цель простая: затесаться в компанию и под прикрытием поесть. Шляпы тут в моде, так что выделяться в гуще народа он не должен.

Все вышло по плану. Ввалившись в трактир, он бодро спросил: «А Варловен где?», пристроился с краешку к компании гуляк, заказал двойную порцию мясного рагу и пиво.

Помощница хозяйки, грудастая тетка в кокетливом клетчатом фартуке с оборками, сощурилась на него с подозрением, и внутри у Дирвена екнуло – вот сейчас разорется и вызовет кого следует! – но она всего лишь справилась, сколько ему лет. Не рискнул врать: восемнадцать. Детям не наливаем. Если ты выпьешь в нашем заведении пива, это будет преступление против Детского Счастья, зато для тебя есть холодный яблочно-грушевый компот, хочешь? Дирвен раздосадованно скривился – так его даже архимаги Ложи не третировали! – но согласился на ее дурацкий компот. Надо же чем-то запивать сдобренное приправами мясо.

Он вместе со всеми смеялся шуткам и подавал реплики, так что в компании решили, что он из своих, чей-то приятель или младший двоюродный братец.

Под конец они оказались вдвоем с Варловеном за столиком в отгороженном ширмой углу. Новый знакомый вбил себе в голову, что юнец сильно страдает без запретного пива, и решил его втихую облагодетельствовать. Остатки принесенного для Дирвена компота сцедили в горшок с чахлым цветком, взамен налили ядреного бархатисто-темного напитка.

– В «Доброй кружке» пиво самое забористое, – поделился Варловен. – Чувствуешь?

– Чувствую, – согласился слегка захмелевший амулетчик и после паузы, чтобы поддержать разговор, сообщил: – Я твою Уленанк видел. Скажи ей, чтобы в темноте не гуляла одна у каналов, а то всякое может случиться.

– Дура, – брезгливо и веско бросил жених. – Все они дуры. Надоело – во! Но за это платят. Поговорю с ней, а то ребенок, и я уже взял задаток. Если сейчас утопнет, я буду в долгах, так что пусть подождет. А как разродится – иди, тони, никто не держит!

Хохотнув и доверительно подмигнув собеседнику, он долил себе из кувшина.

– За что платят? – удивился Дирвен.

Пиво ударило ему в голову. Рисковое состояние, но пока он в безопасности. У Варловена шляпа почти такого же фасона, как у него, только светло-коричневая, и за щегольской лентой с пестрым обережным орнаментом торчит веточка рябины. Это нынче в моде, здесь многие с такими ходят, надо бы тоже.

– За осеменение в интересах Овдейской державы, – ухмыльнулся Варловен. – Это у меня уже знаешь, которая? Пятая, во!

– Пятая – что?

– Подбирушка иностранная, которую я обрюхатил для государственного счастья. – Он с заговорщическим видом придвинулся ближе, дыша густым пивным запахом, его грубовато смазливое лицо раскраснелось, глаза светились победно и плутовато, как у игрока, сорвавшего куш благодаря собственной находчивости. – Учись, малый, как мужики деньги зарабатывают!

– Как зарабатывают? – переспросил Дирвен с хмельной непонятливостью.

– А вот едешь за границу, денег тебе на все дадут, понял? Там поешь любовные песни какой-нибудь местной дуре, имеешь ее, предлагаешь пожениться и везешь сюда, – он многозначительно поднял палец. – Главное, чтоб она с тобой поехала! И потом вовсю обещаешь: то да се, придет время – будет свадьба… Бывает, приходится жениться, чтоб она не умотала обратно раньше срока, но этого не бойся, потом разведут – моргнуть не успеешь. Я сам два раза женился, чтобы рыбка с крючка не сорвалась, – и глянь на меня, опять живой и холостой. Главное, чтобы она родила в Овдабе, после этого хоть куда пусть катится. Можно и под зад пнуть, чтоб побыстрее катилась!

– И они бросают своих детей? – амулетчик искренне ужаснулся. – Ну и гадство…

– Не сами бросают, – Варловен снова расплылся в ухмылке бывалого игрока, наставляющего новичка. – Судят их, уразумел?

– За что судят?

– За отсутствие материнского инстинкта. Одна там с усталости выругалась, соседи услышали, другая вышла из дома до лавки, пока у нее ребенок орал, третья еще чего-нибудь… За что засудить – это ж умелые господа законники завсегда найдут!

– Ага, найдут, – чужим голосом подтвердил Дирвен, постепенно трезвея.

Внутри у него как будто все одеревенело. Он выпрямился на стуле и замер истуканом, по лбу скатилась капля пота. Есть на свете всякие сволочи, есть Самая Главная Сволочь, есть и гады похуже, вроде Ферклица, но это…

– И что потом? – его голос прозвучал хрипло и напряженно, однако пьяный Варловен ничего не заметил.

– А потом суд лишает ее прав на ребенка по причине отсутствия этого самого материнского инстинкта – и катись колбаской к себе домой, больше тебе, дуре, ловить тут нечего! – он сыто и благодушно усмехнулся. – А мне за это причитается от государства денежное вознаграждение. Учись жить, малый! Это у меня уже пятая.

– И у тебя теперь четверо детей?

– Не у меня, желторотик, а у приемных родителей, которым их отдали на воспитание. Мне ж они, вот поверь, даром не нужны, даже если приплатят, не возьму, не для себя старался. Вот разродится эта плаксивая овечка Уленанк, и я еще куда-нибудь за тем же делом поеду, я парень видный, они сами передо мной юбки задирают. Не жизнь, а шоколад с медом! Дорогу и накладные расходы оплачивают из казны, на все хватает, знай себе гуляй, только приплод родине обеспечь.