Стивен Гулд - Джампер. История Гриффина

Даже не ожидал, что все так быстро загорится.

Я намеревался прыгнуть на поверхность, чтобы послушать взрыв, но вместо этого махнул на Пустырь и упустил момент.

Воздух был полон пыли и химического запаха, когда я прыгнул обратно в пещеру, дышать было еще труднее, чем во время поездки на грузовике, так что я покинул пещеру и не возвращался туда до следующего дня.

Я изучил горизонтальный створ с обеих сторон. Сверху туда упал большой камень, практически завалив шахту лифта. Моя штольня тоже была завалена, а остальные – заблокированы.

Зато в пещеру, часть сводов которой тоже обрушилась, по-прежнему пробивался свежий воздух, но вряд ли это заметят те, кто может здесь рыскать.

Что-то есть абсолютно неправильное в том, что лишь под землей, откуда нет выхода, я чувствую себя в полной безопасности.

Я предпринимал попытки в течение нескольких дней, но ничего не получалось. Тогда вернулся в библиотеку Сан-Диего и нашел требуемую картинку в английском путеводителе.

Памятник Святым мученикам в Оксфорде находится там, где Брод-стрит пересекается с Сент-Джайлс-стрит. Путеводитель сообщил мне, почему он там находится, ведь мама всегда опускала страшные подробности. Мученики – три епископа англиканской церкви, были сожжены заживо во время кровавого правления, королевы Марии Тюдор.

Сожжены… ужасно.

Как люди могли делать что-либо подобное?

Картинка отбросила меня назад – в прямом смысле слова. Она достаточно подробно напомнила мне о том месте. Чудовищное воспоминание, в самом деле. На секунду я вновь оказался там с мамой, ожидая отца, как вдруг с Брод-стрит появилась машина. Она неслась слишком быстро и меньше, чем в десяти футах от нас, врезалась в такси. Гудки, осколки стекла, визг шин и скрежет металла, складывающийся в гармошку пластик. Шум.

У меня еще долго звенело в ушах, пока мы возвращались домой в Лечлэйд.

Все время.

Но я совершенно не помнил ту нашу квартиру. Наверное, я должен был ее запомнить, но даже комнату свою представить в ней не мог.

В Оксфорде шел дождь, было холодно, пешеходы все были с зонтами или шли, завернутые в яркие желтые плащи, словно черепахи.

Я пересек улицу и прошел вперед, влился в поток людей, и он меня понес. Я промок и замерз, но меня это мало волновало. Там, где жил Сэм, было 92 градуса по Фаренгейту, так что мне не стоило сетовать на прохладу. Во всяком случае, какое-то время. Когда вымок и промерз окончательно, я выбрал место для прыжка у книжного магазина Блэксвелла на Брод-стрит, но на всякий случай прошел еще несколько кварталов вперед.

Таково было мое новое правило. Не появляйся там, откуда прыгнул. Никогда не знаешь, кто может там поджидать. Я завернул за первый попавшийся угол кирпичного дома с маленьким продуктовым магазинчиком – и прыгнул.

В последнее время, прыгая за покупками, я кое-чему научился. Когда прыгаешь, заворачивая за угол, и кто-то тебя при этом видит, все нормально. Если люди смотрят сзади, они просто думают, что ты продолжаешь идти за углом. А когда видят, как ты появляешься, им кажется, что ты просто оступился.

Люди ведь постоянно исчезают из поля зрения, уходя через двери, пропадают за углом, уезжают в метро, и мы тут же мысленно, заполняем опустевшее пространство. Мы знаем, что тело все еще здесь, просто оно невидимо: по другую сторону двери, в уезжающем поезде, за углом.

Но Кемп и его шайка разбирались в таких вещах.

Мне хотелось немного отогреться у Сэма, Мое новое жилище было темным и сырым – как Оксфорд в дождливый день, – но у Сэма, на семь часовых поясов дальше по Гринвичу, было жарко, светло и сухо. За полчаса на солнце я обсох и согрелся.

Я назвал свое укрытие Норой, не такой, как у хоббитов, а скорее похожей на убежище барсука, загнанного собаками и закопавшегося в землю.

Было удобно, сыровато и прохладно: в таких местах вы обычно подумываете о шлепанцах и свитере, или даже махровом халате – чтобы не простудиться. Помещение подсвечивалось по углам маленькими лампочками слабого накала. У меня были светильники и поярче, также низкого напряжения, рядом с кроватью и у письменного стола, Я включал их только по необходимости, а фонарики горели постоянно – окон ведь не было, и ни один солнечный луч не проникал в Нору. Меньше всего мне хотелось шарить в потемках в поисках выключателя, когда я просыпался по ночам. Да и желания прыгать в кромешную темноту не было никакого.

Все освещение работало от батарей, стоявших на полке внизу шахты. Днем, когда солнечный свет достигал входа в шахту и согревал камни вокруг, свежий ветер вдувал сюда воздух сквозь завалы в туннеле, создавая что-то вроде сквозняка. Тогда я включал дизельный генератор, чтобы перезарядить батареи, поскольку вонючие выхлопы улетали наружу, просачиваясь сквозь щели и трещины.

Нужно было делать это раз в неделю – я с ними малость перестарался.

Я свистнул батареи.

Я свистнул генератор.

Я спер к тому же и фонарики.

Да, черт побери, я начал воровать.

Страшно даже представить, что сказала бы мама.

Порох, который я пустил на взрыв в шахте, – это были еще цветочки. Но у меня было оправдание – они никогда бы мне его не продали; к тому же я быстренько бы оказался на мели. Одни батареи стоили всех моих сбережений.

Они попали ко мне из магазина в Сан-Диего, снабжающего моряков. В том месте в небе низко проносятся реактивные самолеты, так низко, что можно, кажется, сосчитать все заклепки на их брюхе, распрямившись после того, как они пролетят. Не знаю, на кого я был похож. Может, немного грязноват, вороват с виду, но на одном из этажей служащий ходил за мной по пятам, пока я сверялся со своим перечнем на бумажке. Батареи, жидкость для глубокой разрядки, провода, автоматическое зарядное устройство и генератор.

У них все это было, я ничего не брал с полок, но и старался не задерживаться перед теми предметами, нa которые смотрел. Я задал пару вопросов о самосворачивающемся кливерном парусе, а затем купил маленький якорь для своей лодки.

Лодку в Оахаке я решил не бросать. Всегда оставалась возможность прихватить с собой корпус судна, убрав мачту, весла и шверт. Поэтому лодка хранилась в Норе, перевернутая, – все ее принадлежности разложены вокруг, а спасательные жилеты – на ней. Так моя лодка оказалась на причале в пещере без входа и выхода, в кромешной пустыне.

В том магазине был на кассе монитор, – штуковина, разделенная на четыре части, глядя на которую можно было видеть дверь, запасный выход и прилавок, где находилась морская техника. Непохоже, чтобы они следили за батарейками или чем-то еще из моего списка.

Таскать батареи было тяжело. Той ночью я взял двенадцать, а когда перенес последнюю, прихватил и увесистую полку плюс остальное барахло из своего списка.