Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения

— О, да у него кольчуга под одеждой! — воскликнул удивлённо кто-то из легионеров.

— Снимайте и её, — распорядился монах.

Разоблачив юношу до пояса, легионеры вновь заломили ему руки и опять вывернули шею, поступая так намеренно, чтобы подавить возможное сопротивление и сломить дух пленника.

— Я так и думал, — произнёс монах, рассматривая из-под капюшона татуировки, покрывающие тело Эрла. — Сразу видно послушника одного из монастырей в отрогах высоких заснеженных Химадáйских гор, разделяющих собою Каппáдок и Аджéр.

Монах помолчал, наверное, рассматривая рисунки.

— Вы, колмадорийцы, гнусные отродья, сейчас вассалы аджеронов, — сказал он, явно ожидая взрыва негодования от ущемлённого самолюбия схваченного врага. — С этими шелудивыми псами мы разберёмся позже, когда всех вас пересажаем на колья, потому как их религия ещё хуже вашей. Раз вы считаете, что боги восседают на вершинах гор, возносящихся выше облаков, куда не добраться ни одному смертному, то и вам сидеть на кольях, так вы будете немного ближе к своим богам.

Сказав это, он зашёлся скрипучим отрывистым смехом. Вместе с ним засмеялись и остальные монахи, молчавшие до сих пор. Легионеры присоединились к их веселью.

— А аджеронов мы посадим на менее высокие колья, раз они думают, что боги живут не на вершинах гор, а чуть пониже. Кстати, почему они так считают? — ещё не успокоившись от смеха, полюбопытствовал монах.

— Когда будешь сажать их на колья, спроси у них сам, — ответил Эрл.

— А-а! Ты, как и все колмадорийцы, ненавидишь аджеронов, захвативших вашу страну, сделавших её своей вассальной вотчиной, — усмехнулся преподобнейший. — А их самих считаешь еретиками. Ну, а как же! Ведь они верят не так, как вы. Конечно же, еретики!

Монах говорил с лёгкой издевкой.

— Да. Я ненавижу этих еретиков так же, как и вас, пришедших грабить Колмадор, разрушать, жечь города и деревни, убивать мирных людей, — дерзко сказал юноша.

— Не тебе, колмадорийцу, говорить это, — насмешливо парировал преподобнейший. — Сколько раз вы сами нападали и на Аджéр, и на мой Энгóрт, и на Альгáмр? Может быть ты скажешь, кем были чистокровные колмадорийцы всегда и в кого они выродились сейчас? Я вижу, ты молчишь. Что ж, мне не трудно ответить на свой же вопрос: вы были захватчиками. Всё, что вы могли прежде — это воевать, а сейчас вы становитесь наёмниками, разбойниками. Вы выродились из настоящих воинов, вы уже неспособны защитить свою страну даже от никчёмных аджеронов. Вы стали их вассалами. Или я неправ?

А может быть ты сможешь доказать, что ваша книга о ваших богах, которую вы называете «Предание», никогда не переписывалась многими поколениями переписчиков на разные языки, а сами переписчики, конечно же, не могли внести изменений в тексты? Или видевшие ваших богов были правдивее тех, кто зрел моих богов?!

Ты забыл о легендах, в которые верят абсолютно все, независимо от веры: боги убили многих из тех, кто верил не так, а потом сражались между собой на небесных колесницах, меча молнии и огненные шары? Что ты скажешь на это? Раз боги убивали инакомыслящих, а потом сражались, следовательно, они были разные. Уже неверно утверждение о том, что наши боги не существуют. Или я ошибаюсь, делая такой вывод?

Мы, исповедующие каноны Учения Трёх Великих Первопредков, не строим храмов, потому что знаем, боги живут на небе, а небо накрывает всё Междуземье. Они могут спуститься на колесницах с неба в любом месте. А если там не будет храма, что тогда? Получается, богам нанесено оскорбление. Поэтому храмов не нужно строить вообще. Надо прославлять богов канонами Учения, разнося их по всему Междуземью…

— Как же! Не строите! — воскликнул Эрл, перебивая собеседника. — Или не мои глаза видели ваши храмы? Да в том же Фéссаре есть два храма — новый и старый. Старый храм изначально строился как храм Первопредкам, который забросили. А рядом стоит новый храм Предтечей, возведённый в честь спасения города…

— Город спасали от вас — колмадорийцев, чтобы вы не устроили там резню, — язвительно заметил монах, в свою очередь перебивая юношу. — Или ты забыл об этом? Если бы Идарл Хитрый не принял Откровений Предтечей и не выдал свою дочь за военачальника того войска, они бы вырезали всех жителей. Вы, колмадорийцы, всегда так поступали со всеми непокорными, не правда ли?

А что касается твоего замечания по поводу храмов… — преподобнейший впервые за всё время разговора пошевелился, по складкам одежды пробежала волна и затихла, а монах гневно проскрипел: — Что ж… Ты прав, колмадориец… Есть и среди нас еретики и отступники. В самом Энгорте ты не найдёшь ни одного подобного здания, потому как еретиков мы караем смертью. Но в других королевствах к этим отступникам относятся более мягко. В том же Альгамре можно встретить эти уродливые строения, называемые храмами Первопредков… Но ничего, мы доберёмся и до них…

— Со всеми воевать собираешься? Не надорвёшься? — усмехнулся Эрл.

— Не беспокойся обо мне, — с показным смирением ответил преподобнейший. — Лучше продолжим нашу занимательную беседу. Вы строите храмы на холмах, исходя из представлений о том, что боги живут на вершинах самых высоких заоблачных гор. Как в вашей мерзкой религии могла появиться такая нелепая догма? Кто вообще так решил и высказал впервые эту чушь, мол, ваши боги с вершин увидят построенные для них жилища на холмах и захотят спуститься, чтобы побывать в них? Подумай сам, колмадориец, разве можно разглядеть какие-то будки на кочках, находясь очень далеко? Разве могут ваши боги со своих вершин сквозь облака увидеть их? Нет, не могут, поэтому до сих пор и не спустились к вам.

И вот что ещё я скажу тебе. Ваша религия отвергает само существование наших богов, признавая только свои Откровения Предтечей. Мы же, последователи канонов Учения, допускаем существование ваших мерзких богов. Да, мы не преклоняемся перед ними, но мы допускаем, что они есть. А вы же отвергаете саму мысль о наших богах. Вы не признаёте за другими права верить так, как они хотят. Так чья религия более мягка? Ну же, ответь. Ты ведь в своём монастыре обучался искусству словесности, не так ли?

— Больше искусства словесности я обучался искусству боя.

— Да, я это заметил, — вновь засмеялся преподобнейший скрипучим каркающим смехом.

Остальные поддержали его.

А тот добавил, чуть справившись с собой:

— Ты настолько хорошо обучился искусству боя, что сумел сбежать, сломя голову.

— Тут ты прав, — мрачно согласился Эрл. — Я струсил, этот позор жжёт мне сердце. Поэтому я и вернулся.

— Что ж, очень достойный жест, — усмехнулся монах. — А главное своевременный. Колья как раз начали затачивать. Заточат на один больше. Начнём на рассвете. Ты какой предпочитаешь: острый и тонкий или потолще и тупее?