Сергей Малицкий - Трепет

– И из-за Игниса, и из-за того, что могу родить ребенка, а его нет рядом, – отвечала ей Ирис.

– Наоборот! – расширяла глаза Ува. – Ты же можешь его обрадовать! Роди ребенка, пока его нет! Представляешь, он вернется, а у тебя уже есть ребенок!

– Хорошая мысль, – смеялась Ирис. – Но лучше я его дождусь. Надо же еще и договориться, каким будет ребенок? Мальчик или девочка. Светлые у него будут волосы или темные?

– А хочешь такого ребенка, как я? – спрашивала, горя глазами, Ува.

– Конечно, хочу, – отвечала Ирис.

– Тогда давай я буду вашим ребенком! – шептала Ува и тут же огорчалась, видя, что Ирис глотает слезы. – Только сюрприза не получится. Он ведь уже меня видел!

…Наверное, Ирис так бы и путешествовала до весны, добралась бы и до Галаты, и до Экрона, уходя от морозов, но, уже миновав Касаду и приближаясь к Махру, она все-таки столкнулась с разбойниками. Они появились на заброшенной дороге внезапно, выскочили в метель из-за заснеженного стога и, размахивая топорами, перекрыли идущую между оградой из жердей и оврагом дорогу с двух сторон. Ува, закутанная в одеяло, даже не проснулась. Лук привычно лег в руку Ирис, свист стрел слился со свистом вьюги – и десяток любителей чужого добра не успели опомниться и один за другим украсили дорогу темными холмиками. Ирис спрыгнула с лошади, чтобы проверить трупы, но, к собственному огорчению, поняла, что напали на нее нищие. Монеты у нее пока имелись, но зима была долгой. В круговерти послышался топот копыт, и Ирис снова наложила на лук стрелу.

– Не спеши! – раздался знакомый голос. – Еще не хватало, чтобы меня подстрелили в таком месте. Тут же ни лекаря, ни постоялого двора поблизости. Я замучился вас искать! Все целы?

Это был Нуллус. Ирис с облегчением прижалась к лошади. Нуллус, который уже был значительно больше похож на человека, подпрыгнул, чтобы разглядеть, кто спит на холке, удовлетворенно качнул головой.

– Замучился искать. Вот уж не думал, что разыщу тебя аж под Махру! Представляешь, сколько я накрутил по проселкам за тобой!

– Зато никто другой не смог меня найти, Нуллус, – грустно улыбнулась Ирис.

– Ну, не плачь, – нахмурился Нуллус. – Теперь я рядом, муженек твой, судя по всему, пока жив, дай ему Энки долгих лет. Вьюга уже кончается. Смотри, небо посветлело. Тут в полусотне лиг живет с оравой ребятишек мой большой приятель и благодетель. Его Силентиумом кличут. Редкий человек, редкий. Он раньше напротив самой Уманни жил, но, как Светлая Пустошь поползла, пришлось ему переселяться.

– Гудит что-то, – проговорила Ирис.

– Гудит? – замер Нуллус, потянул с головы шапку, проговорил вдруг тихо, но слышно: – Не Нуллус я. Игнис знал меня как Пусиллуса, но я и не Пусиллус. Зови меня Хубар.

– А что это за маленький дядя? – сонным голосом заговорила с лошади Ува. – И почему он такой большой? И что такое гудит? Там! Там! – Она ткнула пальцем куда-то на восток. – Там три больших дяди что-то закручивают! Сейчас!

Лопнуло, оборвалось и затихло. Небо, только что начавшее было светлеть, потемнело. И словно пепел закружился в воздухе.

– Ну вот, – прошептал Хубар, который нисколько не изменился. – Вот и началось.

– Началось, – кивнула Ува.

Ирис заплакала.

Когда замок князей Аштарака уже пал, Лаурус оставался еще на мосту. Прикрывал вынос раненого Муруса, едва живого княжича Аштарака – Казуса, едва стоявшего на ногах старшего княжича Калтера, тела павшего князя Араманы Каниса Тимпанума. Последние беженцы поднимались по лестницам на высокий берег. На мосту сражались вместе араманы, дины, тирсены и атеры из войска Муруса. И пока двое динских шаманов накладывали на середину моста наговор, сдерживали толпу степняков с кривыми мечами, прикрывались щитами от летящих стрел всего лишь с десяток воинов.

– Ты кто? – спросил Лауруса вымотанный до предела Калтер Тимпанум. – Я где-то тебя видел, воин! Ты славно сражаешься!

– Я держал западную стену, – ткнул мечом в сторону оставленного города Лаурус.

– Нет, – крикнул, отражая выпад очередного степняка, Калтер. – Я тебя видел в Ардуусе!

– Может быть, – кивнул Лаурус. – Я стоял в страже одних из ворот.

– Как твое имя? – спросил Калтер. – Я хочу запомнить.

– У меня ярлык отца, – скрипнул зубами Лаурус, потому что стрела чиркнула его по предплечью. – Но род указан точно. Я из рода Вадум. Лаурус Вадум!

– Я считаю честью сражаться рядом с тобой, Лаурус Вадум! – крикнул Калтер.

Они откатились к началу лестницы, продолжая рубиться. Только тогда выживший из двух динских шаманов рассек себе ладонь и выдул заклинание из уст. Каменный мост вспыхнул, словно он был деревянным, и рухнул через минуту грудой камней в ледяное течение Утукагавы.

– Много крови, – объяснил шаман, заматывая тряпицей руку. – Не из руки много крови. И даже не на мосту, хотя он весь пропитался кровью, оттого и рухнул. Слишком много пролитой крови в этом мире. Он может опьянеть и сойти с ума.

– Главное, чтобы спьяну он не сломал себе шею, – вытер меч рукавом Лаурус.

– А вот это уж как пойдет, – вздохнул шаман.

…Когда Лаурус вместе с последними защитниками поднялся наверх, к нему подскочил старшина, торжественно сообщил, что гарнаш и лошадь в сохранности, спутники воина давно отбыли, а самого его призывает к себе воевода Мурус. Воевода лежал на раскинутых на снегу одеялах и морщился от усилий лекарей, которые тревожили его раны.

– И нечего хмуриться, – буркнул он подошедшему Лаурусу. – Кто ты там теперь? Клавус Вадум?

– Лаурус Вадум, – получил он твердый ответ.

– Неплохо, – кивнул Мурус. – Я помню твоего отца. Он был обычным стражником, но только потому, что в те годы негде было испытать доблесть. Однако доблесть порой испытывается не только в битвах. И в этом смысле его доблесть не пострадала. Я рад, что ты здесь. Уж не думал тебя увидеть.

– Где же я еще мог быть? – спросил Лаурус.

– Там, где очень скоро можем оказаться мы все, – помрачнел Мурус. – Принимай войско. Не меньше чем на неделю, пока я встану на ноги. А там посмотрим.

– А Пурус? – так же мрачно спросил Лаурус.

– Ты думаешь, он будет защищать эту землю? – удивился Мурус. – Принимай войско. Ты здорово обрадовал меня, парень.

Когда рухнул аштаракский мост, тысячники Орды радовались. Никто и не собирался штурмовать высокий берег. Повеление ужасного Телоха было определенным – выдавить всех, кого можно выдавить, на северный берег Утукагавы. Потом будут другие задачи. Взять богатый Самсум. Пощекотать животы разжиревшим царствам на западном берегу моря Тамту. До прихода Светлой Пустоши выжечь и вырезать Туршу, как был вырезан Тир. И гнать вдоль Светлой Пустоши всю эту лесную и северную мерзость к Хонору, Утису и дальше на север, пока грязное жертвенное стадо не ступит на священный пепел. Но только тогда, когда живое мясо из Раппу и Бабу, давясь каменным коридором, не выпрется туда же. Есть кому этим заниматься, есть. Поэтому пока что дело за Самсумом и Туршей, за рабами и богатствами. Стариков и старух – на корм диким воинам и степным псам. Молодых мужчин – в удел магов. Кто-то пойдет на мясо, кто-то будет рвать жилы во славу ужасного Телоха, а кто-то станет диким воином. Детей туда же. Женщин, особенно молодых, особенно юных и красивых, – на услаждение воинства. Вплоть до их смерти. Исключение только для самых красивых. Для редких. Самых лучших отбирать для Телоха. Теми, кто с небольшим изъяном, одаривать тысячников. Ну и остальных – как получится. Монеты есть у каждого, тратьте их, воины великой степи, так, как заблагорассудится! Тем более что новая добыча маячит на горизонте.