Сергей Малицкий - Трепет

– Ясно, мой император, – поклонилась Ярри.

– Тогда пошли, – поднялся Пурус. – И сегодня, Ярри, не забудь прийти ко мне!

– Слушаюсь, император, – еще ниже поклонилась Ярри.

…Он шел к выходу из шатра, распихивая подушки ногами и брызгая ругательствами. Затем, опираясь на императорский меч, шагал к месту церемонии, поглядывая на серое небо, на главную башню цитадели, на склоняющих при его приближении головы вельмож. Глашатаи заканчивали объявление Церритуса воеводой войска. Церритус, на щеках которого горел румянец, опустился перед Пурусом на одно колено. Пурус похлопал его по плечу и пошел к помосту, на котором был закреплен полуистерзанный Игнис Тотум. Распорядитель грязной части обряда Зелус бухнулся на колени.

«Убить, – подумал Пурус. – Вот ведь мерзость. Придумать, как, и тоже убить. Хотя и придумывать ничего не надо. Какой-то и чей-то племянник. Убить, и все. Скажу Ярри. Чуть позже скажу Ярри».

Пурус покрутил головой и, взглянув на помощников Сола Нубилума и Табгеса, ощутил смутную тревогу. Незнакомцы были как будто опасны. Впрочем, об этом можно поговорить и потом. Что творится? И Русатос появился! Да еще и один? Судя по всему, Софуса он так и не нашел. Понятно, что уже есть этот Бенефециум, который сумел проявить себя с самой лучшей стороны, но Софус…

– Ярри, – обернулся Пурус. – Русатос должен сегодня умереть.

– Как будет угодно Вашему Величеству, – прошептала Ярри.

– Мне будет угодно по-всякому, – хмыкнул Пурус и остановился напротив несчастного, прикованного к помосту. Лицо его покрывали капли пота, глаза были расширенными от ужаса. Изо рта раздавалось хриплое мычание.

– И чего мы ждем? – спросил Пурус.

– Начала церемонии! – воскликнул Сол Нубилум. – Сей хранитель камня уже готов к смерти. Руки и ноги его перехвачены жгутами. Зелус перерубит их и отойдет. И последний удар нанесете вы, Ваше Величество. И камень переселится в того, кто ближе всего к прежнему хранилищу.

– Ты ничего не хочешь сказать? – спросил у Игниса Пурус.

Тот в ужасе замотал головой, захрипел.

– Боится, – удовлетворенно заметил Пурус и махнул рукой. – Начинай!

…Бенефециум был неподвижен. Он не вздрогнул даже тогда, когда Зелус не смог перерубить руки и ноги Игниса с одного удара и размолотил культи в кровавую кашу. Никто не смеялся. Многочисленные вельможи Ардууса онемели от ужаса. Разве только Морбус, стоявший рядом с Бенефециумом, довольно скалился. Что-то обсуждали Сол Нубилум и Табгес. Переминался с ноги на ногу и жмурился Фуртим. Окаменела его жена.

– А ведь этот Софус, кажется, изрядный мерзавец и хитрец? – вдруг проговорил Бенефециум.

– Но так ведь даже интереснее? – заметил Морбус.

– Да, – кивнул Бенефециум. – В этом что-то есть.

– Император! – воскликнул Сол Нубилум, и Пурус всадил меч в грудь Игнису. Надавил раз, еще раз, проткнул вплоть до помоста и, когда хрип утих и кровавые пузыри осели, с недоумением разглядел вместо Игниса на помосте Алкуса Рудуса.

– Это еще что?! – заорал он во всю глотку. – И где камень?! Он уже во мне?!

– Нет, Ваше Величество, – ответила, подойдя к нему сзади, Тианта и одним движением перерезала Пурусу глотку. – Но обычных камней будет много. Тебе хватит.

– Что это? – закричал Фуртим, глядя на осевшего грудой мертвой плоти Пуруса. – Что это? Ярри?

– Смерть, – ответила Ярри, выдергивая из ножен меч. – Легкая смерть. Благодарите своих богов за нее. Вам повезло.

Через минуту на площадке не оказалось никого, кроме девиц с оружием, Сола Нубилума, Табгеса, двоих сопровождающих их, Русатоса, Бенефециума, Морбуса, Аши, которая сама убила Болуса, Энимала, трясущегося от ужаса толстого храмовника Верреса, мертвенно-бледного Церритуса и скулящего под помостом Зелуса. Только Млу сумела унести с собой жизнь трех девиц. Остальные гости церемонии не смогли оказать сопротивления убийцам. Трупы заполнили оголовок ворот цитадели. Кровь расползалась по камням. Глашатаи замерли в ужасе, не решаясь обернуться.

– Мурсы! – прошипел Сол Нубилум, и Табгес, один из сопровождающих Сола Нубилума, Тианта, Ярри и Русатос встали у помоста с истерзанным трупом, рядом с ними заклубились похожие на них тени, составили круг.

– Все здесь? – прищурился Бенефециум. – Надеюсь, те, кто пристроился в плотские раковинки, оставил их под защитой? Хотя одного из неразвоплощенных нет…

– Это к давнему спору о том, может ли мурс быть уродом, – забулькал Фабоан. – Тот, кто не хочет развоплотиться, как мурс, сдохнет, как человек!

– Аксы! – повысил голос Сол Нубилум и тут же обратился в чудовище с пылающими глазами. Заклубился, обратился в Фабоана второй сопровождающий. Вытянулся на голову, раздался в плечах, оскалил клыками пасть, оделся в серую кожу Бенефециум.

– А ты мне нравишься, папенька, – засмеялся Морбус.

– Смотри-ка, – наклонился над трупом, запустил руку в рану и извлек оттуда сверкающий клубок Сол Нубилум. – А ведь это важнее, чем камень! Это же целая нить! На всю длину!

– Лучше бы это был весь шнур, – заметил Фабоан. – Он ведь у них?

– Как раз шнур никогда не будет обращен против нас, – рассмеялся Сол Нубилум. – А для нашего обряда это лучше всего. Ошибки быть не может.

– Ошибки быть не может, – повторил Фабоан.

– Ошибки быть не может, – проскрипел тот, кто был Бенефециумом.

– Этот Софус и в самом деле такой забавник! – рассмеялся Сол Нубилум. – Момао! Доверим обряд твоему младшенькому?

– Аша поможет ему, – скривился Бенефециум. – Все в круг! Дети мои! В круг! Подтолкните тех, кто растерян и испуган. Девушки! Оставайтесь снаружи, вы придаете нашим упражнениям пикантность и остроту! Не волнуйтесь, и вас не оставит в благословении длань великого! Скоро, очень скоро великая радость ожидает нас всех. Вы будете пить ее! Вы будете дышать ею! Вы будете упиваться ее великолепием и силой! Вы сможете нежиться в ее тени!

– Момао, может быть, ты все-таки сам проведешь церемонию? – хихикнул Сол Нубилум.

– Морбус! – протянул руку к сыну Бенефециум-Момао.

– Начинай с низшего! – шепнула на ухо брату Аша. – Ты должен перечислить всех, кто составил круг, и всех, кто в круге!

– Знаю, – прошипел Морбус и тут же торжественно произнес: – Зелус Ренисус! Младший мастер инквизиции!

Зелус продолжал скулить под каплями крови, все еще стекающими из тела Алкуса.

– Предстоятель одного из четырех храмов! – засмеялся Морбус. – Что символично – Храма Последнего Выбора! Веррес!

Толстяк судорожно закивал.

– Предстоятель Единого Храма и старший инквизитор – Энимал! – продолжил Морбус.

Энимал мрачно кивнул.

– Подлинный храм строится не из камней, а из собственных потрохов! – ответил кивком Энималу Сол Нубилум – Рор.