Денис Новожилов - Тридевятое царство. Удар Святогора

– Вот бабы, – сплюнул на землю старик, – тут судьба всей земли Русской решается…

– А мы чего, – всполошились тетки, – бабы, что ли, виноваты, что эти что-то поделить не могут? Тем более что конец уже: этот один, а тех – шесть.

– Этот один – Святогор.

– Большой дуб громко падает, когда его подрубят.

– Да нет, шестерых не одолеть. Княгиня наша победила.

– Завтра посмотрим, кто победил.

Из двора слева раздался истошный женский вопль, тут же заглушенный гоготом степных воинов. Столица Шамаханского царства, славный некогда город Шахрияд пылал, подожженный сразу с нескольких сторон. Степняки врывались в дома, убивая жителей и занимаясь грабежами и насилием.

– Вот я люблю, когда шумно, весело, – прокомментировал Джучи. Черный батыр не принимал участия в грабежах, ему и так отдавалась треть всего награбленного. Еще треть шла руководству племени, в котором состоял воин, и оставшаяся треть – непосредственно самому воину. Так Джучи удерживал племена и вождей, богатевших с каждым набегом, мог осуществлять общее руководство, а также осуществлял более чем наглядное обогащение каждого конкретного воина своего войска. Причем то, какую именно треть оставлять себе, выбирал сам воин: ни темник, ни хан, ни даже сам Великий батыр не могли забрать у человека то, что ему понравилось больше всего. Исключением были названы волшебные предметы, которые могли пригодиться в общих интересах. Пока таковых, впрочем, не попадалось, обычные талисманы и амулеты под это правило не подпадали.

Мимо пробежал раздетый человек, весь в крови, за ним бежали трое степняков, весело перекрикиваясь между собой.

– Нельзя быть такими слабыми, – Шараган осуждающе посмотрел на пробегающих там и тут жителей города, – разве это войско? Разве это стены? Это же призыв – приходите и берите все, что у нас есть.

– А ведь когда-то Шамаханское царство гремело по всем окрестностям. Такую державу потеряли…

Хан Тимур любил подчеркивать свою ученость, Картаус не экономил на учителях для своих детей. Старший больше любил воинское искусство, у младшего ветер гулял в голове, а вот Тимур очень любил узнавать все новое. Особенно его интересовали дела давно минувших дней, он буквально измучил своего учителя, пожилого уже грека, постоянными расспросами.

– Так это уже очень давно было, – наморщил лоб шаман, – песочные солдаты здесь были, никто их победить не мог. Нельзя убить песок.

– Верно, – кивнул Тимур, – песчаная армия. Из ниоткуда появилась и исчезла в никуда. Загадка истории.

– Не люблю загадки, – буркнул Джучи, – люблю, когда все ясно и просто.

– Хорошо, здесь мы богатую добычу взяли, – перевел разговор на другую тему хан, – еще месяца два можно те города, что поменьше, грабить. Но куда дальше? На Русь?

– На Русь опасно, – тяжело вздохнул Джучи, – там князь Владимир серьезное войско собрал.

– Так Владимир уже умер.

– Даже если умер, полки-то никуда не делись.

– И богатыри, – добавил шаман многозначительно.

– Нет, на Русь мы не пойдем. Надо пока послабей кого-то найти.

– А кого тут можно найти, кругом одни магоги. Только с них взять нечего, нищие и голозадые.

– Магоги нам не интересны, – Черный батыр задумался, – к Буяну нам не пробиться, у нас кораблей нет, а стены не сломать, уж больно они крепкие.

– Может, построим корабли?

– Мы степняки, мы не строим. Мы не сеем и не пашем. Мы приходим и берем.

– Тогда Царьград тоже отпадает. Если не Русь, то остается только Китай.

– А почему бы и не Китай?

– Меня, вождь, вот что смущает, – начал Тимур, – мы совсем вслепую идем, ничего про противника не зная. Это очень по-степному, я не спорю, но все-таки, может, стоит наладить хоть какую-то разведку? У отца соглядатаи были во всех окрестных местах, а мы не знаем даже, кто сейчас на Руси княжит.

– В твоих словах есть доля правды, – вздохнул Джучи, – но как наши славные воины смогут стать соглядатаями?

– Приказ нужен. Если приказать – пойдут и все выведают. Тайно и скрытно.

– Не люблю я скрытное и тайное, – грустно произнес Джучи.

– Дозволь мне разведкой заняться, если сам не хочешь.

– А чего это тебе? – тут же встрепенулся Шараган. – Нет уж, если кто и должен стать глазами войска, так это я.

– Ты за другое отвечаешь, – возразил вождь.

– Я все могу, – гордо ответил шаман, – лучших конников отберу. Такие не подведут.

– Давай, – махнул рукой Джучи, – надо действительно узнать, сколько на Руси сейчас войск и богатырей. Только тайно.

– Будет сделано.

Под ноги бросился человек в шамаханской одежде, вид у него был совершенно ошалелый.

– Помогите! – крикнул он, повиснув на поводьях.

Следом за ним из дома выскочили трое степняков, но, увидев вождя, резко вытянулись и замерли. Дисциплина в войске была железная.

– Что тут происходит?

– Не хочет в «вырви глаз» играть, – сообщил один из воинов.

– Ты чего не хочешь играть в «вырви глаз», – возмутился Джучи, – это же очень веселая игра. Давай уже, не расстраивай моих людей. – Он схватил человека за плечо и толкнул к преследователям, те, схватив его за руки и ноги, поволокли обратно в дом.

– А где берендии? Не вижу их что-то.

– Ворота они открыли. Хорошая была идея объявить их в виде помощи, идущей к столице. Шамаханцы сами их впустили, союзники как-никак. Были.

– Открыть-то открыли, но хотелось бы, чтобы они не отрывались от общего дела. У нас тут веселье, грабежи, насилие, игры…

– Во, не к ночи будь помянут, наш главный игрок. Вот уж кто веселится от души!

Харко громко и беззаботно смеялся, что-то рассматривая в глубине двора.

– Идолище Поганое веселится вовсю, – громко прокомментировал Тимур шутливым тоном.

– Не называй меня так, – огрызнулся черный богатырь, – эту кличку мне русские дали. А я их ненавижу. Могу и тебя в русские записать, смотри не пожалей только потом.

– Да я шутя, Харко, не обижайся, – рассмеялся Тимур. – Чем ты тут таким веселым занят?

– Ха! Иди, покажу. Я назвал это «серпорез». Ужасно веселая игра.

В переулке стояли десять человек, побелевших от ужаса. Были тут и молодые, и старики, и даже двое детей. Похоже было, что толстяк вытащил из дома целую семью. Вокруг валялись окровавленные ошметки, в которых с трудом угадывались части человеческих тел – кто-то проявил непокорность; остальные боялись даже шевельнуться.

– Суть игры такая, – начал объяснять Харко, – я метаю серп. Если голову отрезает – это три очка, если просто перерезает тело, то одно очко. Тридцать – это максимум, но это очень трудно выбить. Вот смотри сам. – Харко вскинул руку, и огромный серп с визгом врезался в толпу, большинству отрезало головы сразу, тех, кто стоял слева, перерезало напополам, только девушка справа осталась стоять на месте, хотя она и не удержалась от крика.