Олег Никитин - Инженер – повелитель гномов

Ранбарт виновато развел руки в стороны:

– Простите, Государь, но я грамоте не обучен.

Осипов пораженно уставился на юношу, протер ладонью лоб и опасливо осведомился:

– А чему же тебя в школе, тьфу ты, в младшей артели почти десять лет учили?

Парень пожал плечами, вытянул вперед руку и, старательно загибая пальцы, начал объяснять:

– Штробы рубить. Руды разные добывать. Потом стены каменные класть и вообще по камню работать. Затем обучали, как крепь правильно устанавливать, – у парня оказались загнуты все пальцы на правой руке, и он немедленно воспользовался левой. – Знаки подземные понимать и до ста считать.

Николай в который раз поразился, как ненадежна память Шлюксбарта.

Вернее, ненадежна даже не память, а сам почтенный правитель. Он даже ни разу не поинтересовался, чем конкретно занимаются Младшие в своей артели. Ну, а воображение Осипова, естественно, нарисовало ему идиллическую картину. Сидят Младшие в блистающих алмазами пещерах за уютными партами и, высунув от большого усердия языки, старательно скрипят перьями, выводя на бумаге хрестоматийное: «Мама мыла раму».

Парень замолчал, посмотрел на свои крепко сжатые кулаки, спрятал руки за спину и как ни в чем не бывало продолжил:

– Потом показывали, как под лавой проходы рубить. Но это очень сложно, и меня дядька выучил уже после того, как я старшим стал.

– Достаточно, Ранбарт. Все ясно с твоим обучением. – Осипов прервал поток школьных воспоминаний юноши и снова поелозил головой по сырой подушке. И внезапно понял, что он так и не получил ответ на свой вопрос.

– Кстати, а где постельничий? Он действительно мне сейчас очень нужен, – недовольно процедил инженер и капризно поджал губы.

Ранбарт ошеломленно посмотрел на короля и непроизвольно сделал шаг вперед:

– Государь! Так он же погиб!

– Погиб? Как?! Этого не может быть! – пораженно закричал Осипов и попытался приподняться с кровати. Но тут же обессиленно повалился обратно, застонав от мучительной боли в мышцах.

– Почтенный Барланд умер от ран, защищая Рудный щит, – тихо промолвил Ранбарт и бросил испуганный взгляд на короля. – Я же вам об этом только что рассказывал.

Инженер тяжело вздохнул и прикрыл лицо руками. Он с тоскливым недоумением понял, что Шлюксбарт никогда не знал имени постельничего. Для него этот гном был просто частью интерьера королевской опочивальни, и не более того.

Николай еще немного помучил себя угрызениями совести за отвратительное себялюбивое поведение Шлюксбарта, а потом здраво решил, что чужие прегрешения его не касаются и отвечать нужно только за свои. Повеселев от такого эпохального открытия, инженер поинтересовался у Ранбарта, как здоровье раненых воинов первой волны. Оказалось, дела у них идут хорошо.

Десятник получил всего лишь с пяток серьезных ран и к середине зимы полностью поправится, если, конечно, не умрет раньше от докучливого внимания королевских лекарей. Эдбарт лежит дома, окруженный кучей сестер, и постоянно им рассказывает, как героически сражался государь во время штурма замка. Вчера туда прибежал почтенный Дитбарт, страшно ругался, повыгонял всех лекарей и долго творил невиданную магию над покалеченной ногой брата. Слуги, сбиваясь с ног, бегали по всему дому, то выпиливая для мага какие-то дощечки, причем строго определенного размера, то разрезая на ленты чистую ткань, то грея воду в больших тазах. Потом почтенный Дитбарт долго совершал таинственный ритуал над Эдбартом, а уходя, сказал женщинам, что если они не будут выполнять его распоряжения, касающиеся лечения раненого, то он превратит женскую половину рода Эрикбартов в каменные изваяния и даже имен не спросит. Последнее обстоятельство просто до ужаса напугало всех сестер, и в доме после торжественного убытия мага целых четыре полчаса стояла тишина.

Отец вообще отлично себя чувствует и сейчас вовсю руководит гонцами и даже заслужил похвалу сперва от воеводы, а потом и от самого верховного мага.

А сильно изрубленный телохранитель, уходивший последним из штробы, вчера к вечеру умер от огненной лихорадки. Все еще сильно удивлялись, что он так долго протянул.

Потом Ранбарт плавно перешел к описанию общих событий. Подробно рассказывал, как вели в темницу пленных бунтовщиков во главе с бывшим Хозяином Замка презренным Фридхардом. Жаловался на то, что младшую артель с большим трудом удалось загнать с поверхности обратно в Рудный. К тому же Младшим так не хотелось отдавать двух орков, захваченных в грандиозной битве, что пленных удалось передать верховному магу только благодаря личному вмешательству воеводы артели. И удалось лишь потому, что Гюнбарт сослался на какой-то особый и крайне секретный приказ короля.

Парнишка сообщал новости таким спокойным, умиротворенным голосом, что у Николая непроизвольно начали слипаться веки. И он, немного поборовшись со сладкой дремой, причмокнул пару раз губами и величественно погрузился в сон.

Проснулся инженер от громкого хохота Шипулина и радостного покашливания Павла Анисимовича. Андрей широкими шагами подошел к столу, немного поглазел на лежащие на нем предметы, а потом наклонился и занес ногу, явно намереваясь отвесить хорошего пинка храпящему гному. Но в последний момент увидел, что Осипов открыл глаза, смущенно опустил ногу и деликатно подергал спящего за сапог.

Раздался громкий крик, за ним последовал глухой удар, и тут же тяжелый стол высоко взмыл в воздух. Символы монархической власти с оглушительным грохотом разлетелись в разные стороны, а сам стол при приземлении треснул пополам.

Двери зала распахнулись, и из проема высунулась встревоженная физиономия Тигбарта. Телохранитель внимательно посмотрел на стоящего в эпицентре разгрома сонного Хелфбарта, печально покачал головой и захлопнул дверь.

Великан радостно взмахнул огромным молотом, замысловато поклонился и смущенно пробасил:

– Доброе утро, Государь! Я сейчас все уберу.

– Лучше не надо. Без тебя управятся, – мягко проговорил Нагибин и двумя руками подтолкнул Хелфбарта к разбитому столу. – Подними королевские регалии с пола, а потом иди, помоги двери охранять. И брата с собой забери.

Дождавшись, когда юноши выйдут из зала, Павел Анисимович подошел к инженеру, оглядел его с ног до головы и удивительно теплым голосом произнес:

– Да, натворил ты дел, Коленька. Ох, и натворил, – Нагибин осторожно сел на край кровати и легонько обнял инженера. – А уж какого я страха натерпелся, пока за твоими подвигами следил, так словами и передать невозможно.

Воевода, нетерпеливо дожидающийся, когда же до него дойдет очередь поздороваться с Осиповым, наконец не выдержал. Подскочил к товарищу, счастливо засмеялся и со всей силы хлопнул его по плечам.