Валерий Михайлов - Габриэль

Разочаровавшись в людях, Артур торжественно поклялся себе, что никогда не женится ни под каким видом. Став ярым противником брака, он сплотил вокруг себя ещё нескольких молодых людей и учредил с ними Тайное Общество Холостяков, которое между собой они называли клубом. Подобных клубов в те времена существовало достаточно много, так что эдинбургские холостяки не были первооткрывателями в этом деле.

Кроме Артура и Габриэля, в клуб входило ещё трое молодых, богатых людей из хороших, древних семей: Алан Алистер, Гарольд Мак-Вейн и Грей Гордон.

Алан Алистер, граф, сын генерала Алистера, прославившегося ратными подвигами на территории Индии, был высоким, хорошо сложенным молодым человеком, известным своим пристрастием к оружию, лошадям и красивым женщинам. Отец Алана хотел, чтобы тот стал военным, но Алан был для этого слишком ленив. К тому же он не выносил муштры и дисциплины. Опасностей в его жизни хватало и без войны. Он был известным дуэлянтом, не упускающим случая померяться с кем-нибудь силой. Во время поединков был всегда хладнокровен и изысканно вежлив.

Гарольд Мак-Вейн, сын члена парламента лорда Мак-Вейна, был полной противоположностью Алана Алистера. Он был среднего роста, имел склонность к полноте, правда, толстяком его тоже нельзя было назвать. Был он болезненным домоседом, но при этом весёлым, остроумным человеком, любившим веселье, женщин и вино. Ходили слухи, что он тайком пишет не то музыку, не то стихи.

Герцог Грей Гордон, изящный, высокий, несколько худой и всегда изысканный джентльмен был известен своим баснословным состоянием, которое, будучи ещё более баснословным, досталось ему в наследство от деда. Резонно решив, что денег ему хватит на остаток жизни, он посвятил всего себя освоению искусства ничегонеделания. Именно любовь к этому искусству заставила его примкнуть к весёлым, находчивым Холостякам.

Учредив клуб, молодые люди сняли большой красивый дом на улице Хай-стрит, где и проводили заседания общества: пили, играли, занимались любовью с дорогими проститутками или чьими-то добродетельными жёнами… в общем, развлекались так, как могли это позволить их воображение и кошельки, причём и то и другое было весьма богатым.

Ключевой игрой при всём этом у холостяков была игра в тайное общество. Дав торжественную клятву никогда не жениться, все пятеро прошли через странный, напоминающий пародию на масонский (кое-кто из них вполне мог принадлежать к масонам) ритуал отречения от брака, после чего Тайное Общество Холостяков было официально провозглашено. Сразу же после этого они утвердили герб и гимн. Они долго спорили над тем, каким должен быть герб, олицетворяющий тайну и холостяцкую жизнь, и, в конце концов, приняли весьма парадоксальное решение, намного опередив возникших значительно позже дадаистов и сюрреалистов. Они нашли художника, достаточно сумасшедшего для того, чтобы взяться за этот заказ, и заказали ему холостяцкий герб, любой на его усмотрение. Закончив рисунок, художник должен был тщательно закрасить его голубой, под цвет обоев в Зале Заседания, краской, и никому ни под каким видом не выдавать содержание рисунка. С гимном они поступили таким же образом. Гимн тайного общества должен нести в себе саму суть тайны, поэтому ни музыка, ни слова его не должны быть кому-либо известны.

Ещё немного позднее они пришли к выводу, что им необходим Ответственный Секретарь – человек, исполняющий обязанности слуги, дворецкого, сторожа, секретаря и умеющий держать язык за зубами. Таким человеком стал Монтгомери Коэн, который сам был окутан тайной. Рекомендовал его обществу Габриэль.

Игра в тайну начиналась уже у входа. Несмотря на то, что все шестеро, включая Ответственного Секретаря, знали друг друга как свои пять пальцев, для того, чтобы войти в Дом Собраний, они должны были произнести правильные слова у входа, затем вручить Монтгомери отпечатанное на специальном, заверенном печатью, бланке приглашение.

Внутри Дома Собраний молодые люди обращались друг к другу исключительно используя тайные имена, состоящие из одной буквы. Так Артур был К; Габриэль – М; Алан Алистер – А; Гарольд Мак-Вейн – В; Грей Гордон – Г.

Какое-то время ими интересовалась полиция, и это немного даже льстило молодым людям, но вскоре, поняв, чем они занимались, их оставили в покое, взяв, на всякий случай, на заметку.

Каждое заседание клуба начиналось с торжественной клятвы верности идеалам Общества, затем шла импровизированная молитва Тайному Хранителю Клуба Великому Духу Боанусу (богохульство было элементом игры, оно будоражило кровь). После этого они молча исполняли гимн и переходили к удовольствиям.

Габриэлю пришлось поспешить, чтобы прибыть в Эдинбург хотя бы за день до заседания клуба. Едва переодевшись и приведя себя в порядок, он отправился с визитом к Артуру – в день заседания его можно было и не искать. Хлопоты по организации праздника отнимали достаточно много времени.

– Какой удивительный сюрприз! – наигранно удивился Артур. – Рад, что у тебя нашлись время и желание навестить меня здесь до начала заседания клуба. Кстати, ты хорошо разбираешься в собаках? Мне тут подарили пару щенков, и я не знаю, оставить их себе или передарить кому-нибудь ещё.

– Кто она? – выпалил Габриэль.

– Ты о ком? – удивился Артур.

– Попробуй угадать с трёх раз.

– Рад, что тебе понравилась моя милая шутка.

– Шутка?!

– Разыгранная, причём, по всем правилам. Если честно, я не представляю себе, насколько вытянутся лица холостяков.

– Так это шутка?

– Мой друг, сегодня ты невнимателен.

– Так значит, ты не женишься?

– Женюсь, ещё как женюсь, и в этом вся соль шутки. Представляешь? Я женюсь!

– Если честно, не представляю.

– Ты ещё можешь немного поупражнять своё воображение.

– Но кто она? И почему я ничего не знаю?

– Послушай, Габриэль, почему ты всегда такой несправедливый?!

– Я?!

– Из всех моих друзей ты первый и единственный, кто знает о моей предстоящей женитьбе, и ты упрекаешь меня, доказывая обратное. Да я сам об этом узнал буквально за несколько дней до тебя.

От этих слов Габриэль остолбенел.

– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – как ни в чём не бывало спросил Артур. Он словно не замечал состояние друга.

– Я верю в неприятности с первого взгляда, – недовольно ответил Габриэль, вспомнив, какую роль отвёл ему Джеймс.

О том, чтобы ослушаться Джеймса, и речи быть не могло. Как верховный жрец и просто как человек, умеющий видеть саму сущность вещей, Джеймс пользовался абсолютным авторитетом, причём не только у Габриэля. Он никогда не вмешивался в чужие дела, если на то не было крайней необходимости, а если и вмешивался, то ему лучше было не перечить. Любое невыполнение просьбы Джеймса грозило серьёзными неприятностями. Джеймс объяснял это тем, что он всегда следовал воле природы, а на того, кто осмеливался перечить этой владычице всего и вся, обрушивалось само провидение.