Валерий Михайлов - Габриэль

– А что будешь делать ты?

– А я буду часто выезжать по делам в столицу, – Артур хитро улыбнулся.

– В таком случае будет хуже, если она действительно сможет легко войти в светское общество.

– Почему?

– Вспомни себя несколько лет назад. То, от чего ты сейчас устал, для неё будет новым и интересным. Ты не сможешь запереть её в доме, а, бывая в обществе, она наверняка будет узнавать о твоих шалостях. И что тогда?

– Если бы все обманутые мужья узнавали о своих головных украшениях, нам бы пришлось драться на дуэли чуть ли не каждый день.

– Ты преувеличиваешь. К тому же мужчину намного легче обвести вокруг пальца, чем женщину.

– А тебе не кажется, что ты делаешь из мухи слона?

За последние несколько недель Брэмстоун сильно сдал. Он постарел и осунулся, а ставшее совсем худым лицо приобрело землистый оттенок. К тому же, несмотря на все его старания, ему не удавалось скрывать дрожание рук и легкое подрагивание подбородка.

Брэмстоун болел страшной, неизлечимой болезнью, от которой не помогало ничего, разве что опиумные пилюли, которые снимали боль и помогали чувствовать себя сносно, но совершенно не мешали болезни делать своё дело.

Габриэля он встретил как родного, и у того в очередной раз промелькнула мысль, что этот странный человек питает к нему в какой-то степени родительские чувства.

– Чем могу служить? – спросил он, наливая Габриэлю виски, – извините, граф, сам я пить больше не могу. Моё лекарство несовместимо с алкоголем.

– Как ваше здоровье, господин Брэмстоун?

– Ужасно. Несмотря на то, что я провел целых два месяца на водах, где лекари пытали меня самым изощрённым способом. И что? Ничего, кроме значительного облегчения кошелька.

– Надеюсь, всё же, дела обстоят не так плохо, как вы рассказываете.

– Увы, мой друг. Дни мои сочтены. В лучшем случае я не протяну и года.

– Никто не может этого знать.

– Я всё чаще думаю о добродетели, а это плохой знак. Я даже взвинтил цены на услуги, но вас, мой друг, это не коснётся.

– Благодарю вас, мистер Брэмстоун, но, если честно, я что-то не улавливаю связь между ценой и добродетелью.

– Это потому, граф, что вы привыкли видеть только то, что лежит на поверхности. На самом деле связь очевидна: благодаря дороговизне человек трижды подумает, прежде чем обратиться ко мне за помощью. Ну а тот, кто всё же согласится выложить такие деньги, не остановится ни перед чем. Я же сделаю это профессионально, так, что никто случайно не пострадает, тогда как действия дилетанта наверняка поставят под угрозу здоровье и жизни посторонних, совершенно не причастных к делу людей. Так что, граф, нравится вам это или нет, но фактически я – ангел-хранитель невинных людей.

– Очень интересная философия.

– И если отбросить ложную мораль, к ней не придерёшься.

– Мне больше ничего не остаётся, как согласиться с вами, несмотря на всю необычность ваших доводов.

– А теперь, мой друг, позвольте спросить, что привело вас ко мне на этот раз?

– Дело в том, господин Брэмстоун, что я должен сделать одну очень привлекательную особу безобразной.

– Нет ничего проще. Гораздо трудней безобразное сделать красивым. Я могу, конечно, взяться за дело, но вы, граф, вполне можете нанять любого бродягу, который обойдётся вам намного дешевле.

– Вы не совсем правильно меня поняли, мистер Брэмстоун, – я не хочу, чтобы она действительно пострадала.

– В таком случае, боюсь, вам придётся поведать мне суть дела. Болезнь выбила меня из колеи, и теперь мне нужно значительно больше информации, чтобы принять правильное решение.

– Я хочу расстроить брак герцога Корнуэльского.

– Вот видите, мой друг, я даже не в курсе, что он хочет жениться. Разве когда-нибудь раньше было подобное?

– Он помолвлен с Катрин Мак-Рой – воспитанницей герцогини Хоум.

– Думаю, это будет даже проще сделать, чем может показаться на первый взгляд, – сказал Брэмстоун, выслушав подробный рассказа Габриэля об отношениях Артура и Катрин, – нет ничего более непрочного, чем любовь, основанная на двух заблуждениях.

– Я вновь не могу уследить за полётом вашей мысли.

– Сами посудите. Артур – это человек, которому свойственно всё идеализировать. Для него любая женщина – это ангел или дьявол во плоти. В женщине он видит кого угодно, но только не ту, кем она является на самом деле. Да взять хотя бы его отношения с Анной Лестер. Сначала полное обожествление совершенно обычной смазливой девчонки, затем полное разочарование во всех женщинах на свете. Теперь, думаю, происходит то же самое. Вместо мадемуазель Катрин он любит созданный в собственном воображении идеальный романтический образ. Он ни в коей мере не любит реальную девушку из крови и плоти, поверьте моему опыту, граф. А такая любовь всегда обречена на разочарование, так что вам достаточно просто его ускорить. А для этого нужно заставить герцога увидеть, что его возлюбленная – обычный живой человек, со всеми присущими нам достоинствами и недостатками.

– А как насчёт второго заблуждения?

– О, здесь ещё проще. Юная леди попросту не видела ни одного более или менее стоящего мужчины.

– В доме герцогини всегда было полно людей.

– Согласен, но никто из них не годится на роль жениха.

– Вы как всегда правы.

– Поэтому с одной стороны отсутствие выбора как такового, а с другой требование природы заставило её сказать «да», не понимая, чем обосновано её согласие.

– Получается, что этот брак изначально обречён быть несчастным?

– Не знаю, несчастным ли, но счастливым ему не бывать.

– Вы почти меня убедили.

– Дайте мне несколько дней. Думаю, я найду способ вам помочь.

«Габриэль, дружище! Мне очень жаль, что дела заставили тебя столь спешно вернуться в столицу. Если честно, мне тебя не хватало все эти дни. Конечно, всё это время я нахожусь в обществе очаровательной Кэтти, но не знаю, к счастью или к сожалению, так называемый романтический период любви вызывает у меня скуку. Я больше не трепещу, как когда-то, от случайных прикосновений и редких поцелуев, они важны скорее для неё, чем для меня. Мне же нужна любовь во всей её полноте, а её я смогу получить исключительно после свадьбы. Конечно, я мог бы заставить Кэтти отдаться мне и сейчас, но я не хочу делать этого, тем более что до свадьбы осталось совсем мало времени.

Вчера я уговорил Кэтти переехать в Эдинбург. Думаю, ты понимаешь, что до свадьбы жить вдвоём под одной крышей мы не можем, поэтому я намерен снять для неё дом. Кстати, если ты вдруг знаешь, что где-то в хорошем месте сдаётся приличный дом, сделай одолжение, сними его для меня. Я в долгу не останусь, ты знаешь.

Надеюсь на скорую встречу.

Тем же вечером Габриэль осматривал дом, который оказался весьма милым. Два этажа, небольшой дворик, рядом парк. Район был приличным. Здесь жили в основном представители аристократии. Цена тоже оказалась вполне приемлемой, и Габриэль, не задумываясь, дал хозяевам хороший задаток.