Виктор Ночкин - Хищники Дня и Ночи

Судно неторопливо скользило к выходу из бухты, а Чаглави ощутил, как палуба ходит и качается под ним. Он вцепился рукой в косяк двери и расставил ноги пошире. Наверху кричал Ашат, матросы тоже переругивались, втаскивая на борт гребцов. Заскрипели канаты, раздался громкий плеск – поднимали шлюпку, и с нее потоком стекала вода.

Матросы натянули канаты, парус вздрогнул и зашевелился весь разом, приподнимаясь округлым брюхом. Судно пошло резвей, Ашат работал веслом, разворачивая посудину то одним бортом, то другим – он ловил ветер.

Порт остался позади, шум толпы стих за кормой, теперь явственней проявились другие звуки – плеск волн о борта, скрип натянутых канатов да визгливые крики серых птиц. Вдалеке проплывали морщинистые скалы, белесые, обглоданные ветром и морем…

– Можешь еще поспать, – сказал Джеремия. – Сейчас выйдем из залива и дальше – ничего особо интересного. Ну, разве что появится крупный йефф.

– А что это такое – йефф? – Чаглави с запинкой выговорил странное слово.

– Не слыхал? На севере они тоже бывают. Тебе не рассказывали о йеффах в Джейхуре?

Ночной помотал головой.

– Йеффы – морские звери. Немного похожи на ваших шерванов, но более твердые. Не так боятся солнца. Живут в глубинах, но часто поднимаются на поверхность, чтобы сделать вдох. У них в теле имеется такой… такой пузырь. Ну, вроде бурдюка. Йефф наполняет пузырь воздухом, и этого запаса ему хватает надолго. Стенки пузыря – крепкие, очень эластичные. Из них выходят доспехи, если правильно высушить.

– А! – догадался Чаглави. – Я понял. Ты говоришь о зофах.

– Так их называют на севере?

– Ну да. «Зоф». Но я ничего о них не знаю, расскажи еще.

– Привыкай говорить «йефф», пока мы на юге. Иначе тебя не поймут. Так вот, пузырь. Когда йефф хочет нырнуть, он сжимает пузырь так, что воздух в нем превращается в воду.

– Ого!

– Трудно поверить, да? Ну а когда он всплывает, то распускает пузырь, но медленно, постепенно. Раздувается и всплывает. На поверхности он нападает на все, что видит, даже на то, что превосходит его размерами многократно. А вырастают йеффы, как водяные шерваны, до любого размера. Очень крупный может потопить корабль, но, по счастью, крупные встречаются редко. Обычно они достигают десяти-пятнадцати шагов в длину, редко больше. Видел сети и решетки вдоль борта? Это против них. Ничего, в пути увидишь, наверняка встретим йеффа… а может, и не раз. Я давно хочу заполучить свежий пузырь йеффа, есть у меня одна идейка…

Корабль вышел из бухты, качка стала сильней, высокие волны били в борт. Чаглави перехватил внимательный взгляд колдуна.

– Ты чего так смотришь?

– Многие люди страдают морской болезнью. Но этого не знаешь, пока не выйдешь на корабле. Вот гляжу, нет ли у тебя склонности к этой хвори.

– А как она проявляется?

– Ну… голова болит, в груди тесно. Тошнит еще. Не чувствуешь?

– Вроде нет. А у колдунов бывает такая болезнь?

– Я слышал – даже чаще, чем у людей. Но наши редко покидают Замок. Нет случая узнать, кто предрасположен, а кто нет.

– А почему все редко покидают Замок, а ты часто? Даже шкипер о тебе слыхал!

– Кто-то ведь должен… А я хорошо подготовлен. Если станет мутить, скажи мне и выйди на палубу.

– Я так просто выйду, хорошо? Все-таки море…

– А, ты же впервые! Иди, смотри. Нам долго плыть, еще надоест, вот увидишь.

Чаглави вышел на палубу. Ему не хотелось верить, что глядеть на море когда-нибудь надоест. Ночной встал у борта и уставился на воду. Волны набегали из ниоткуда, из необозримой дали – вроде бы одинаковые, но на самом деле ничуть не похожие. На озере волны не такие, даже если их гонит крепким ветром, на озере все… простое. А море – как магия колдунов Замка, его можно видеть, но нельзя понять.

Судно шло по ветру, волны равномерно колотили в борт, от кормы уходили собственные водные бугры, некоторое время будто бы сражались с волнением моря, потом гасли, побежденные. Здесь было не жарко, как на суше, ветерок приятно обдувал лицо. Матросы, которым в такую погоду не было заботы с парусом, расселись на баковой надстройке. Кто спал, несколько человек лениво болтали. Изредка ветер доносил на корму к Чаглави обрывки разговора, но Ночной не мог разобрать ни слова. Юноша задумался: на кого похожи моряки? На Ночных или на Дневных? Сложением они скорей напоминали южан, такие же тощие, с тонкими вытянутыми мышцами. А черты лица – непривычные. Глаза… не такие большие, как у Ночных, но и не щелочки. Амагарцы – потомки народа Ночи, открывшего некогда континент, но их кровь смешалась с кровью пленниц из народа Дня, которых привозили победители. Странные.

Стало вечереть, восточный край неба затянула полупрозрачная дымка, так что граница воды и воздуха стерлась, размылась, исчезла. Солнце стало тускнеть и валиться в эту дымку, наливаясь краснотой.

Несколько матросов развели огонь в плоской глиняной бадье между баком и мачтой. Нагрели воду с какими-то корешками. Пассажирам предложили ужин – копченую рыбу и теплый пряный настой.

Чаглави хотел попробовать, но Джеремия запретил, отлил немного в глиняный кувшинчик, который выпросил у моряков.

– Тебе сейчас не надо, – сказал Ночному, – от этого спать может захотеться, а тебе в ночь караулить. Утром выпьешь.

Сказал это громко, чтобы моряки знали – ночью к путникам не подступиться. Сам Свифт отпил варева, правда, совсем немного.

Когда солнце опустилось в дымку у горизонта, стало быстро темнеть. В море не ощущалось света великих гор, здесь уж если солнце село – значит, ночь.

Ашат велел уменьшить парус. Судно пошло тише. Джеремия объяснил юному спутнику, что шкипер ждет, пока покажутся звезды. Только теперь Чаглави глянул в сторону берега. Скалистый мыс превратился в едва заметную полоску. Если бы не знать, что суша лежит за кормой, так и не найдешь, где она…

Когда стемнело, моряки зажгли фонарь и подвесили под бушпритом, а сами завалились спать. Джеремия тоже улегся, повторив напоследок приказ: стеречь до рассвета. Чаглави и так не спалось, хотя мягкая качка и звуки убаюкивали. Тихонько плескала вода, поскрипывали снасти, изредка топал над головой Ашат. Потом моряк растолкал помощника, велел держать курс на такую-то звезду, повозился, укутываясь в плащ, и вскоре уже раздавался храп шкипера. Чаглави сидел, привалившись к стене, и думал. Потом встал и вышел. Моряки спали, а вода за бортом мягко светилась. Не вся, конечно, светилась, а пятнами. Созвездия крошечных огоньков покачивались на волнах, среди них сновали и смещались более яркие точки. Чаглави снова убедился – море обладает собственной магией, и это великое счастье, что ему довелось плыть на Амагар и любоваться волшебством океанских вод…