Виктор Ночкин - Хищники Дня и Ночи

– Вот, – объявил Мажга, входя с широким плащом в руках. – Самый большой, какой только нашел. Но если забираешь отсюда, то давай так: чтобы я ее больше не видел. И главное – чтобы не слышал.

– Ты предупредил кого-то, что мы ее заберем? – осведомился Свифт, расправляя плащ и прикидывая размеры. – Встань, дитя.

– Он предупредил, – заверила девочка, – вся здешняя банда рада и счастлива, что меня не станет. Тогда они будут брать подношения, как брали раньше, и объявлять бесчестные приговоры. А пока я говорила правду – приходилось судить по справедливости. Очень они все злились, уроды.

Людоедка встала, и Джеремия завернул ее в плащ, затем перекинул через плечо – длины ткани хватило с избытком, края свисали с обеих сторон.

– Вообще-то видно, что человека несут, – заметил Мажга.

– Ну и что? – отозвался Свифт. – Ты пойдешь первым. Это избавит нас от вопросов. Скорее, даже наоборот. Все встречные будут уверены, что ты кого-то зарезал, а мы этого покойника тащим.

– Бу-бу-бу, – невнятно донеслось из-под ткани.

– Душно? Потерпишь. Ты такая грязная, что мне противно к тебе прикасаться. Мажга, вперед!

По дороге девушка несколько раз пыталась что-то сказать из-под плаща, но Джеремия несильно хлопал по выступающей округлой части ноши. Людоедка, разумеется, знала заранее, что сейчас последует, но в теперешнем положении возможности маневра были ограничены. Мажга искоса наблюдал за этой своеобразной дискуссией и, видимо, испытывал некоторое удовлетворение.

Встречные с удивлением провожали взглядами шевелящийся и бубнящий сверток на плече наряженного в плащ Джеремии. Здесь никто так тепло не одевался.

Раскутал девушку Джеремия только в своей комнате. Мажга отправился распорядиться, чтобы приготовили бассейн, а Чаглави взялся раздобыть одежку для новой спутницы.

Болтливая людоедка выпростала голову из-под накрученной в несколько слоев ткани, села на пол, подобрав ноги, и тут же начала:

– Ты не думаешь, что я тебе обязана за свое спасение? Нет? Странно. Ну ладно, я сейчас… Да, конечно, сначала я помоюсь. Да. Да. Конечно. Конечно, расскажу об Испорченных Землях. А почему ты не интересуешься, как меня зовут?

Свифт молча глядел на нее. В этом своеобразном диалоге ему не требовалось произносить ни слова. Достаточно было думать.

– Ну, хорошо, – кивнула девушка. – Потом так потом. Ага. Да. Конечно, я много говорю. То есть это тебе только кажется, потому что я знаю твои слова, и тебе остается помалкивать, не то мы говорили бы одинаково много. Это тебе кажется, что ты говоришь меньше меня. Ну и что? Какое мне дело, что тебе не нравится? Ну, хорошо. Ладно, ты прав. Извиняться? Умею, но не люблю. Ладно. Говорю же – ладно! Я постараюсь отвечать после того, как мне зададут вопрос. Теперь ты доволен?

Появился Чаглави и заявил, что сейчас служанки принесут платье для людоедки, а бассейн в его комнате уже наполняют.

– А как тебя зовут? – спросил он девицу.

– О, – оживилась та, – хотя бы кому-то интересно! Можешь называть меня Ли.

– Так коротко?

– Если тебя интересует мое полное имя, то замри и слушай: Элизанна-которая-болтает-слишком-много-когда-не-просят-которая-знает-чужие-секреты-которая-врет-будто-разговаривает-со-спящим-богом… Хватит, в общем. Это первая половина моего имени. Но ты славный парень и можешь звать меня просто Ли. Правда ведь, так будет удобней?

В комнату заглянула служанка. Одна из тех, что провели ночь в покоях Чаглави.

– О, вода готова, – тут же отреагировала людоедка. – А если ты, дура, будешь на меня так глядеть, я расскажу Дунане про ожерелье из синих раковин.

Служанка стремительно исчезла.

– А кто такая Дунана? – заинтересовался Чаглави.

– Этого я не знаю, – отрезала Ли. – И знать не хочу. Дура думала, как ловко увела ожерелье у Дунаны, ясно? Ну ладно, пойду отмоюсь и предстану перед вами настоящей принцессой.

Людоедка двинулась к выходу, тяжело переставляя ногу, отягощенную окаменевшей глиной. Шлейф материи, выпачканной после соприкосновения с немытым телом, волочился следом. Свифт выглянул в коридор и удостоверился, что девушка направилась именно в покои Ночного. В спальне Чаглави было темно. Послышался шорох ткани, Ли сбросила плащ. Потом раздался плеск – она погрузилась в воду. Потом – дикий визг. Людоедка обнаружила в бассейне теплого шервана. О черве никто не думал, этого она в чужих мыслях прочесть не могла.

Чаглави со Свифтом, перепуганные не меньше купальщицы, кинулись во тьму. Ли замерла, сжавшись в углу бассейна. Икая, она объяснила, что здесь, в воде, какой-то зверь и что она боится – это служанки подсунули ядовитого йеффа, чтобы умертвить людоедку, дабы не вышла наружу правда про ожерелье из синих раковин. И про платье Мавассы, которое Дунана нарочно выпачкала. И про то, что Мавасса развела морской водой шату, которую Дунана несла Размалу, чтобы князь осерчал на невиновную Дунану. И про красивую ленту Фистуйзы, и про куски пирога, украденные у Аклахи…

Девушка болтала, и болтала, и болтала, пересказывая дворцовые сплетни, которые успела почерпнуть из головы служанки. Чаглави тем временем вытаскивал из воды шервана и помещал в широкий таз…

Наконец Ли оправилась от испуга и прикрикнула:

– Ну и идите отсюда, что ли! Нечего пялиться. Эй, да ты же отлично видишь в темноте! А что значит Ночной? И запомни – я не самка колдуна! И заруби себе на носу: я в тысячу раз красивее какой-то там Айроры Дженкинс! И вообще, почему ты до сих пор здесь? Могу я спокойно помыться?

Отмытая людоедка выглядела совершенно иначе. Одежда служанок, девиц крупных и плотных, оказалась слишком широка, да и сложением Ли заметно отличалась от людей. Вообще, Чаглави тут же отметил сходство девчонки с Джеремией Свифтом. Не фамильное сходство, конечно, – но что они принадлежат к одному виду, сомнений не вызывало. На голове у пленницы были не иглы, а волосы, остриженные почти так же коротко, как у Свифта, но только неровно, клочьями. Просто раньше они свалялись и слиплись.

Заметных шрамов на ее лице не было, зато вокруг глаза расплывалось темно-фиолетовое пятно, по краям цвет медленно переходил к зеленоватому – и уже потом к обычному нездоровому розово-коричневому, как у колдунов. У людей кожа серая, у Ночных светлей, у Дневных – более темная. А колдуны – розовые, и только после длительного пребывания на солнце коричневеют.

Тонкие руки людоедки были покрыты царапинами и пятнами такого же фиолетового оттенка, как и отметина на лице. С точки зрения Чаглави, Ли выглядела скорее странно, чем привлекательно либо отталкивающе.

Зато Джеремия уставился на девушку, он видел совсем не то, что Ночной. Он видел широко распахнутые зеленые глаза, вздернутый нос, пухлые губки… Ли под этим взглядом тут же начала краснеть, чем еще больше удивила Чаглави. Шкура колдунов обладала странным свойством менять цвет.