Екатерина Дей - Амир

– Амир, что с тобой?

Он сразу отвернулся и отошел к окну, тяжело вздохнул и спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Все прошло. Я… все прошло.

Решительно вздохнув, я снова прислушалась к себе, и боли опять не было, значит, можно говорить. Все правильно, мы должны что-то понять вместе, королева права, только вместе, она нас имела в виду, обоих.

– Амир, расскажи мне все.

– Уже поздно, завтра…

– Сегодня.

Я, наверное, очень долго лежала, вот и накопилась энергия, девать просто некуда. Или очень рада, что Амир пришел. Так, ты уже совсем здорова, раз такие мысли появились. Только в лице Амира как раз радости и не было, он смотрел на меня, и его мысли явно не были приятными, он мрачнел с каждой секундой. Медленным движением он что-то достал из внутреннего кармана пиджака и подошел к постели.

– Ты хотела знать, кто я.

– Скажи.

Вместо ответа на колени мне упал пакет, я не сразу поняла, что это, лишь по медицинскому запаху и форме упаковки догадалась, пакет донорской крови.

– Кровь?

– Да. Человеческая кровь.

Странно, зачем она? Амир так и возвышался надо мной, мрачный черный взгляд и плотно сжатые губы. Неожиданная усмешка скривила их и он произнес:

– Ты никогда не видела, как я ем.

Действительно, они при мне никогда не ели, ни он, ни Вито. И что из этого?

– Я всю жизнь убивал людей, они для меня были пищей.

Слова не складывались в мысль, я смотрела на него и не понимала слов, которые он говорил. Как это люди могут быть пищей? Я коснулась пакета пальцем, кровь.

– Кровь?

– Да, силы мне дает человеческая кровь. Я не сплю, слышу и вижу значительно лучше людей, очень силен, ты даже не можешь представить моей силы. Я глава клана, который состоит из таких же… нелюдей. Я не человек.

Непонятно зачем я спросила:

– Клан это союз?

– Военизированное объединение. Я могу убить любого члена клана. И не только своего. Я могу убить любого, мало тех, кто равен мне по силе и возможностям. И этим я занимался шестьсот лет. Мы живем долго.

Мозг продолжал не понимать слова, какие шестьсот лет, о чем он говорит? Как это убить каждого, кто в его клане? Как это вообще убить? Но что-то тревожило, что-то я упустила в этом сумасшествии.

– Клан это твой народ? Который теперь возродился?

– Нет, народ… я был вождем этого народа до того, как стал таким.

– Эти фрески в пещере… это и есть твой народ?

– Да.

– Я твой шар, голубая половина?

– Нет.

Это спокойно произнесенное слово придавило меня, и я склонилась головой на подушку. Все слова до него так и остались ничем, кроме звука, смысла в них не было. А вот надежда рухнула, очередной раз рассыпалась на маленькие капельки разочарования. Пока есть остатки сил, надо узнать главное.

– Тогда кто я для тебя? Почему именно я?

– Для таких, как мы, природа создала возможность продлить существование. Среди людей есть энергетические половины, которые дают нам силу и еще один жизненный срок. Получив кровь этого человека, его жизнь, мы становимся сильнее и продолжаем жить.

– Теперь у тебя есть еще шестьсот лет?

– Да.

Я кивнула головой и задала последний вопрос, почти шепотом, говорить голос уже отказывался:

– Ты сохраняешь мне жизнь, чтобы еще получить силы?

И вдруг крик, невероятный крик, полный отчаяния и боли, от которого я вздрогнула всем телом, зажмурила глаза и вжалась в постель:

– Нет!!!

– Амир!!!

Крик Вито был таким же громким и отчаянным, через мгновение тишины послышался голос Фисы:

– Кровопивец поганый, ирод черный, монстр бездушный, Рина, девонька моя, да как же, яблонька, ты поплачь, милая моя, ты не слушай его, не думай о нем. Ты поплачь, убивец …как же это…Вито!

Я перестала существовать, Пустота вернулась и разнесла меня по своему безвоздушному пространству маленькими молекулами, превратила в ничто. А ничто думать не может, оно просто не существует, и боли у этого ничто нет, болеть нечему. Пустота с болью и Пустота без боли, что лучше? Одинаково, обе Пустоты, в одной просто боль, а в другой совсем ничего, даже боли нет. Значит, Пустота без боли страшнее, совсем нечему существовать.

Вито стоял по пояс в ледяном бурлящем потоке и время от времени опускал меня туда, я захлебывалась водой, и он меня поднимал, давал время, чтобы я отдышалась, а потом снова отпускал. Громкий голос Фисы командовал:

– Витек, ты не жалей ее, не жалей, опять вздумала убежать, лениться решила! Живи, девка, живи! Ишь, чего захотела, всем тяжело, вот оклемаешься, я тебе о своей жизни расскажу, и ничего, живу вот! Топи ее, топи дурочку!

Промерзшую насквозь, практически утонувшую, меня, наконец, достали из воды и завернули в несколько одеял, Вито так постарался, что я чувствовала себя куколкой насекомого. Когда я смогла уже мычать, а не стучать зубами, Фиса приказала мне открыть рот и влила туда какую-то огненную жидкость:

– Я тебя заставлю жить, заставлю, назло этому кровопийце, ты у меня красавицей неземной будешь, на коленях перед тобой ползать еще будет. А ты что стоишь? Неси травы, согреется маленько, натирать начнем.

Я уже пришла в себя и только испуганно на нее посмотрела, огненная жидкость бушевала во мне, возвращая к жизни. Фиса натерла меня так, что все двигалось как у гуттаперчевой куклы, если до этого она ко мне относилась как к тяжелой больной, то теперь решила, что хватит терпеть мои выходки, лечить надо всерьез. Она раздела меня и, не обращая никакого внимания на присутствие Вито, крутила и вертела во все стороны, на мои крики и стоны лишь продолжала учить жизни:

– Терпи березка-яблонька, ты сильная должна быть, ты этому зверю еще покажешь, что женщина всегда сильнее, она по красоте своей уже сильнее мужика, а умом им нас никогда не догнать. Ты и так разумница, слышала, как с ним разговаривала, истинно, что не боишься, и глазами своими ясными прямо на него смотрела, не мог он в твои глаза смотреть, не мог, вот и правильно, пусть сам тебя боится! Витек, неси еще масло, горлышко надо почистить.

– Фиса!

– Пей красавица, пей, милая, утром спасибо скажешь.

После огненной жидкости маслице пронеслось по горлу легко, обожгло все внутренности, и я уже казалась себе вулканом, наполненным раскаленной лавой.

– Вот и хорошо, вот и щечки стали персиковыми, ты теперь красная девица, невиданная доселе в этом логове змея, а ты его не боись, его несчетным головам такой красоты не превозмочь, мы ему водопад твоей жизни красотой да силой перекроем, ишь чего вздумал, разговорами тебе …

Я открыла рот и выпустила бушующее внутри меня пламя, прошептала:

– Сама я …спросила…

– А он, ирод, знал, ты заволнуешься, и сразу ему жизнь свою отдавать будешь! Для того и пугал, словами сказать не мог, кинул…

И замолчала, губы сжала, поняла, что проговорилась, а я вопросительно взглянула и прошептала: