Анна Мистунина - Доброе утро, Царь!

Иарра слушала, потягивая разбавленное водой вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок из тонкого стекла. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом своей жизни любое из доступных ее сословию искусств, будь то музыка или математика, архитектура или астрономия – все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но всегда, с самого детства, она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.

Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев – если бы пожелала, Бездомная могла бы сломать ей руку. У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось все самое лучшее – богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей. У Таши с братом были только они сами, только их собственный ум и собственные привыкшие к работе руки, и этого странным образом оказалось достаточно. Что же произойдет, если в эти самые руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь Бездомных Римуш?

Дед был совершенно прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые в конце концов всего лишь одна из загадок далекого Эссарда.

– Ты тоже плетешь мебель?

Таша кивнула:

– Помогаю. Трудное мне не доверяют.

– Тебе нравится эта работа?

Бездомная пожала плечами:

– Когда научишься, не так уж плохо.

– Согласилась бы поменять ее на другую?

– Зачем мне ее менять?

Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:

– Хочешь, я покажу тебе мои книги?

Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука – лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, сделались тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.

– Нет! Выпусти меня! Выпусти!

Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы пошевелиться, но не могла даже почувствовать своего тела.

– Выпусти!

Потом чьи-то руки схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.

– Иарра, проснись, проснись!

Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила Бездомную за руки – так утопающий хватается за любой предмет, до которого может дотянуться:

– Нет!

– Это я, – сказала Таша. – Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.

– Ох…

Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная Бездомная.

– Спасибо, что разбудила, Таша.

– Что тебе приснилось?

– Не знаю.

Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась совершенно мокрой от пота.

– Ты кричала «выпусти меня».

– Правда? Я не помню, – она вытерла лоб краем простыни. – Ничего не помню.

– Ты трясешься. Позвать кого-то?

– Нет, все в порядке, – и правда, бешеный стук сердца постепенно стихал. Что бы ни произошло там, во сне, оно закончилось. – Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.

– Мы тебя никуда не запирали!

– Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.

Таша улыбнулась – Иарре показалось, что снисходительно:

– Это пройдет.

– Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.

Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла. Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!

– Нам мама в детстве пела на ночь, чтобы прогнать худые сны, – вдруг сказала Таша. – Хочешь, я тебе спою?

– Спой, – отозвалась Иарра, удивленная и тронутая.

– Только у меня не очень-то выходит. Римуш бы лучше спел. Вот:

– Стой! – перебила Иарра. – Имир?

– Это из сказок, – пояснила Таша. – Такой добрый волшебник.

Добрый волшебник? Иарра села в кровати. Ее опять била дрожь.

– У нас нет таких сказок. Расскажи, пожалуйста, Таша!

– Ну, – Бездомная помолчала. – Когда-то давно землей правил Имир. Он изгнал всех богов, потому что они заставляли людей обижать друг друга, и заставил всех жить в мире. Тогда не было Высших и Бездомных, все люди были равны, никто никого не обижал, все были счастливыми и жили по справедливости. Но потом боги собрались с силами и помогли злым людям убить Имира, и все стало, как сейчас. Но Имир по правде не умер, когда-нибудь он вернется и опять будет всем править, и всем опять будет хорошо. Это просто сказка для детей Бездомных, чтобы они не плакали по ночам!

Последние слова Таша произнесла с обидой и злостью, но Иарра не обратила внимания.

– Нет, – сказала она. – Это не сказка. То, что ты рассказала, сказка, но не Имир!

– Откуда ты знаешь? Об этом тоже написано в твоих книгах?

– Да! Он не был добрым и справедливым, его звали Имир Кровопийца, так что здесь вы ошибаетесь. Но все равно. Таша, ты должна мне рассказать все, что помнишь, все эти сказки, чтобы я могла их записать. Прошу тебя, это очень важно. Утром мы с тобой пойдем в библиотеку, я покажу тебе свою работу. И предложу работу тебе, если ты согласишься. Пожалуйста, Таша, согласись. Я буду платить тебе, столько, сколько ты захочешь. Ты согласишься?

Таша охнула и надолго замолчала.

– Таша, – позвала наконец Иарра. – Я тебя обидела?

– Зачем я тебе? – резко, почти с неприязнью.

– Много причин.

– Скажи!

– Ладно. Одна причина появилась только что – твои сказки. Ты еще не понимаешь, что значат предания о прошлом для нас, для Самурхиль, любые предания. Это семейное дело. Может быть, твой рассказ поможет нам с дедом найти то, что мы ищем. Во-вторых, это возмутит других Высших, а мне, как деду, нравится их дразнить. И в-третьих – я не хочу с тобой расставаться.

– Выпускать меня из виду, – хмуро поправила Таша и уточнила: – Нас.

– Ты очень умная девушка. И это, кстати, четвертая причина. И кстати, так вы тоже сможете не выпускать из виду нас.