Алекса Марина - Бегство от Бессмертия

Сколько дней я блуждала по этому лабиринту, не представляю. Просто мне надоело, и я поняла, что заблудилась. Наверно уже вернулся Филипп. А что с потайной дверью? Закрылась ли она после моего спуска или до сих пор стоит открытая?

И как это раньше не догадалась использовать вампирские органы чувств. Меня окружала полная темнота, не поддающаяся моему вампирском зрению, приходилось ориентироваться на слух, запах, различные тактильные ощущения. Но лучше почему-то не стало. Ни человеческим, ни вампирским чувствам не за что было зацепиться. Запаха не было, вернее, были разные, мой, Филиппа, даже Аарона сохранился, но запах был везде равномерно рассеян, по всему пространству. Из звуков присутствовали звуки моих тихих шагов, которые растворялись тут же, под ногами, не распространяясь далее нескольких дюймов, а когда я затаила дыхание, что бы услышать еще что-нибудь, то наступила прямо таки гробовая тишина. Свет тоже не помог, он лился равномерно и неспешно со всех сторон сверху, снизу, справа, слева, светился сам воздух наполняющий окружающий мир. Но самый главный сюрприз преподнесли тактильные ощущения, они не работали. Нет, может и работали, но впустую, потому что было ни холодно, не жарко, не сыро, ни мокро, абсолютно ни как. Не было даже ощущения, что ты внутри или снаружи себя. Мне все надоело. Может быть оно и развлекло бы раньше, но не сейчас, когда на кону стояли жизни моя и Седрика.

– Да, где же ты? – заорала я, – Сердце Дьявола, ты должно быть здесь! Дай мне тебя услышать! Дай тебя почувствовать!

Мой голос, отразившись от множественных галерей, столбов и столбиков, рассыпался горошинами по поверхности пола, разбивая и взбивая клочки тумана. Мелкие сотрясения вызвали эхо в подземелье, наполнив его грохотом фраз, перешедших в гул. Стены вдруг поползли вокруг меня, складываясь и перемещаясь, как шкатулка с секретными отделениями, пока, наконец, я не очутилась в небольшой комнате со сводчатым потолком, а передо мной на резном столике, какой я видела на свадьбе, стоял ларец. Да, тот самый ларец, с гравировкой и самоцветами и печатью клана Аарона: Любовь и Вечность.

– Ах, вот ты где! – облегченно вздохнув, я шагнула к столику. Но разочарование настигло меня, в ларце виднелась замочная скважина. О ключе я и не подумала. Наверняка Филипп носит ключ с собой, и все мои мечты и старания ничего не стоят. Легкий шепот вернул меня к действительности, нежно тренькнув пружиной крышка открылась и Кристалл радостно сияя, поднялся в воздух, осыпая меня искрами любви. Я ощутила восторг, руки сами потянулись к осколку, мечтая прижать его к груди. Так сильно захотелось, что это насторожило. Я вспомнила день свадьбы, и то, с какой силой Кристалл прилип к моей руке, в момент венчания, что даже Филиппу пришлось напрячься, чтобы вернуть его на место в ларец.

Он меня ждал, он жаждал прикосновения, и поэтому ларец нашелся. Я взяла в руки древнюю реликвию, и подземелье залила волна алого света, от разгорающегося торжеством камня. Интересно, – мелькнула у меня мысль, а не из-за Отца ли говорят про злых и черствых людей, у него нет сердца или каменное сердце? Положив добычу в кожаный мешочек и повесив его на шею, я не смогла сделать и шага. Красноватые световые нити сквозь мешочек тянулись к моему сердцу, обволакивая его.

– У, зараза! Я перевесила Камень на пояс, под верхнюю юбку. Дело сделано, нужно выбираться….

Аккуратно прикрыла крышку ларца и приготовилась искать выход. Словно издеваясь, он оказался точно за моей спиной. Ничего себе, заморочки, я тут блуждала пол жизни, а Осколок был здесь, под боком, только пожелай… А я и желала поисков, а надо было просто протянуть руку. Мало того, что бы выйти из хранилища мне пришлось подняться только на три ступеньки. Черт! И я с облегчением вернула Фому Аквината на его законное место.

Створка потайной двери тихо щелкнула. Сказать? Поймет ли? Он благородный, простит. А если нет. И кристалл отберут, и Седрика убьют. Да и меня тоже. Хищники, они и в Африке хищники!

– Дельфина, рад тебя видеть! – знакомый голос, прозвучавший за спиной, привел меня в ступор, от неожиданности я отскочила от него, со всего размаха треснувшись об шкаф. И стоявшие на полках фолианты дождем посыпались мне на голову. Если бы данное происшествие случилось до моего коварного проникновения в хранилище, то взрыв был бы неминуем. Пара, тройка треснувших меня по макушке томов отправилась бы в голову испугавшего меня хозяина, и дальше по обстоятельствам. Но сейчас я была воровкой, застигнутой на месте преступления, а Филипп по моим предположениям должен был находиться за сотни миль от этого места. Поэтому я, превратившись в соляной столб, употребила все свои силы на сокрытие истиной причины своего появления здесь, а падающие книги все долбили и долбили меня, как рассерженные сойки ворону.

– Дели, душа моя, – сжалившийся Филипп оттащил меня от шкафов, – Я тебя напугал, прости. Он мягко и чувствуется с удовольствием поцеловал мне руку, задержав в своей. Ту руку, которой я совершила кражу символа клана. Я нервно выдернула ее. Его лицо осталось благожелательным, но глаза из счастливых стали бесстрастными:

– Ты дома, почему?

– Я слышала у тебя дела в Париже?

– Да, совершенно верно, я был там, но почувствовал, что ты появишься, и вернулся.

– Почувствовал? – я совсем растерялась. Он не пил мою кровь, так как свадьба была только обрядом, не больше. Но знает о каждом моем шаге. Может быть, знает, о чем я думаю? И о том, что у меня сейчас на поясе, в кошельке? На меня накатила волна страха, была бы человеком, грохнулась в обморок. Наверно переживания отразились у меня на лице, Филипп потянулся ко мне:

– Дели, что случилось, на тебе лица нет? Да и выглядишь ты как-то странно, худая, ободранная.

– Ты почувствовал, – повторила я непослушными губами.

– Ну, да, я столько лет должен был находиться рядом, что это превратилось в привычку, всегда знать, где ты и что с тобой.

Не обратив внимания на странную фразу, я принялась заговаривать ему зубы:

– А я, вот…, случайно…, мне нужно…

– Да? – он вежливое внимание.

Мой язык совсем перестал повиноваться и прилип где-то там, а руки судорожно шарившие по одежде устремились к фолианту до этого приземлившемуся недалеко от меня. Апулей, прекрасно!

– Я вот, за кни…, – слово прилипло к языку, – почитать.

Все, я больше не скажу ни слова. Пусть убивают. Это невыносимо. Сначала красть, потом врать.

– Ты приходила за книгой? – удивленно уточнил Филипп.

Я закивала, прижимая Аппулея к себе так, как будто от него зависела моя жизнь.

– Странно, вот никогда бы не подумал, что ты читаешь подобную литературу.

Вопрос «почему» я задала глазами.