Алекса Марина - Бегство от Бессмертия

До шоссе было недалеко. Машины летели в обе стороны, но мне нужна была только одна и в сторону города. Вот на дороге образовалась пустота, видимо проходил поезд, и где-то закрыли переезд. Удачно. В сторону города двигалась одна машина. «Мазду» вел молодой парень, ехал со смены домой. Я прыгнула на дорогу перед машиной. Он успел затормозить и смотрел на меня сумасшедшими глазами.

– Мы едем в Питер, – я убедительно смотрела на него.

Туманный взгляд, безвольные руки:

– Мы едем в Питер.

Я ничего ему не сделаю, все остальное он и не вспомнит. Так что все нормально, можно ехать.

До Невского проспекта добралась очень быстро. Отпустив молодого человека, предварительно стерла из памяти все, что случилось с момента нашей встречи.

Примостившись на крыше Казанского Собора, прислушалась. В районе больницы было тихо, по узким улицам группками шастала молодежь, они смеялись, пили пиво. Все, как и всегда.

Ага, вот, в районе Юсуповского сада, послышался истеричный вскрик и знакомое рычание, мгновение и я была там, приземлившись на нижней ветке дуба над местом трагедии.

Виктор Николаевич, в заляпанной кровью рубашке надвигался на молодую женщину, держащую на руках спящего ребенка. Он собирался сытно поесть: первое и десерт. Его глаза бешено сверкали, как у кошки в темноте, благодаря мне он стал хищником. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Женщина еще раз судорожно всхлипнула. Убежать она просто бы не смогла, ребенок был тяжелый, она медленно пятилась. Позвать на помощь она не догадывалась, но это бы ее тоже не спасло. Психотерапевт приготовился к прыжку, открыл рот, из которого выглядывали клыки, изо рта потек яд. Женщина хлопнулась в обморок. Вампир выпрямился, зарычал и прыгнул. Ребенок сонно завозился в его руках.

– Виктор Николаевич, Виктор Николаевич, что с вами стало? – я начала преследование. Убегая от меня, монстр забрался по стволу, держа ребенка за одеяло, как авоську, и глухо зарычал. Двигаясь следом и сокращая расстояние, я отдавала себе отчет, что справиться с ним будет трудней, чем с охранником. Он сильный зверь, который двигается быстрее, а охранник был просто человек. И к тому же от охранника я защищалась, а здесь вынуждена нападать сама. Недостаточная аргументированность победы, связала мне руки. Рассматривать ребенка, как пищу, я и не пыталась, хотя, в последнее время чувствовала жуткие спазмы, когда хотелось кому-нибудь оторвать голову и пить из фонтана, который при этом получиться, бр-р-р-р! Просто защитить малыша и мамашу? Но на роль героя комиксов я так же не годилась, хотя нередко защищала Наську от заигравшихся ухажеров. Но там другое, и не надо было никого убивать. Боже мой, как тяжело решиться. Бедный Супермен, или кого там в последний раз по телевизору общественность полоскала. Мало того, что надо искать позитивные побуждения для защиты общества, так потом от этого общества еще и самому защищаться..

Я уже было собралась отступить, как все за нас решил маленький комочек в руках психотерапевта, малыш пискнул, раз, другой, и вампир не выдержал. Изогнувшись назад и выстрелив зубами до предела, он рванул конверт в разные стороны, но ухватить ребенка не успел. Бросившись вперед и перехватив малыша в воздухе, я приземлилась у лежащей на земле женщины, и, положив ребенка на нее, отбила ногой свалившегося сверху вампира и встала между ними. Перекувырнувшись, Виктор Николаевич, как кошка приземлился на четвереньки и, вытянув когтистую лапу к ребенку, прорычал:

– Мое!

Ситуация кардинально поменялась. Для того, что бы получить добычу, он должен был напасть на меня, а защищалась я с большей уверенностью, чем нападала.

– Я – Высший, это моя добыча!

Не знаю, слышал ли он когда-нибудь про Высших, но кружил, и нападать не решался, видимо чувствуя мое превосходство. Я опять вспомнила наш с Аяксом бой с кочевниками. Как там я справлялась? Сначала убегала, потом нападала. Но здесь не побегаешь, ребенок, лежащий на теле матери, тыкался носиком, как котенок, ищущий грудь матери. От него шел умопомрачительный аромат нежной и свежей крови. Так, спокойно, потом я их убивала, отшвыривая каким– то полем, что ли, не касаясь. Но я не волшебник Мерлин, так что и пытаться не стоит. А Аякс, он их ломал об колено и отрывал головы. Я смерила психотерапевта глазами, не очень мощный мужик, но в спортзал похаживал, да и не поместится он на моей изящной коленке.

И тут ребенок, не получив желаемого, заревел. И вампир прыгнул. Я успела вовремя, перенаправив его полет. Но он сдернул меня с собой, и мы закружились как на карусели, припечатывая друг друга к стволам и земле. Он попытался вцепиться мне в горло, но я, упершись ему в подбородок, чуть не свернула ему шею, тогда освободившейся рукой он треснул меня по лицу. От его удара моя голова взорвалась искрами и мелькнула мысль, что ни один пластический хирург мне уже не поможет. Но раздался только скрежет металла по стеклу. Я дотронулась до щеки, нормальная, гладкая поверхность.

– Ах, ты, гад, оплеухи раздавать, – и я ответила, мой удар снес ему половину физиономии, щедро забрызгав меня кровью и мозгами. Оставшийся целый глаз прожигал меня ненавистью до самых пяток. Вампир снова попытался вцепиться мне в шею, и мне пришлось выпустить его, чтобы увернуться. Но он бросился не за мной, а в сторону. Еще чуть-чуть и ребенок окажется в его лапах. Не знаю, что на меня нашло, но я выбросила вперед две руки, сжатые в кулаки:

– Умри, гад!

Вампира развернуло в воздухе поперек, и он спиной врезался в ствол дерева. Послышался треск, он свернулся назад, как захлопнувшаяся книга и немного погодя рухнуло сломавшееся от удара дерево.

– Так, что там еще нужно было отрывать, помоему голову? – Не обращая внимания, на скребущие землю когти, я взялась за голову и зажмурилась, – Спокойно, я в деревне, собираю капусту. Раз, два – взяли!

Послышался треск и «кочан» оказался у меня в руках. На меня смотрел, вытаращенный водянисто-голубой глаз психотерапевта. Мне стало дурно. Я бросила голову и с воем начала тереть руки об остатки штанов и траву. Это было настолько мерзко, что меня затошнило. Никогда больше не буду отрывать головы. О чем это я? А женщина и ребенок.

Мать еще лежала в отключке. Подняв ребенка, я хлестнула ей по лицу пару раз. Она завозилась, открыла глаза и в страхе выхватила ребенка у меня из рук:

– Где он?

– Кто?

– На меня напали!

Мои черные глаза смотрели на нее:

– Вы шли в темноте через парк, запнулись и упали, а я вас подняла.

– Я запнулась и упала, а вы подняли, – она повторяла в трансе, потом помолчала и добавила, – спасибо.

Уйдя от женщины в темноту парка, я уселась прямо на землю, поджав под себя ноги, и уставилась в пространство, мерцающее передо мной всеми оттенками ночи. Я слышала, как на небе собрались тяжелые тучи, начал накрапывать дождь. Считая капли ударяющиеся в тело, я думала не о психотерапевте, разорванном на куски и раскиданном на газоне. Он вампир, живой или мертвый, с первыми лучами утреннего солнца, а утро будет обязательно солнечным, в этом я не сомневалась, от него останется сначала кучка тонкого пепла, а потом ветерок и дворники доделают все, что начала природа. Но как теперь быть мне?