И. Эдмер - Огненный Странник

Локи понял, что этот доклад Мысли был спонтанным. Она не подумала, чем ей самой может грозить все то, о чем она докладывает. Они с первого взгляда недолюбливали друг друга. Каждый из них не упускал случая как-нибудь испортить другому жизнь, но сегодняшнее – перешло все границы! А он думал, что она достаточно умна, чтобы не развязывать с ним открытую войну. Похоже, ошибся.

– Я посчитала, что это не имеет ценности, но если вы желаете… – Мысль принялась рассказывать о том, что увидела, когда наблюдала за ним в окно.

– А я не знал, что мидгардские животные имеют странную особенность влетать в окна домов своих хозяев! Ну, надо же! – Один наигранно удивился. – Ты по-прежнему выдвигаешь обвинения?

Он не поверил в то, что полет кота был случайным, как больше не верил и в то, что его дорогой брат может быть предателем.

Одна капля неверия размыла песчаный замок доводов Мысли и одновременно послужила прочным фундаментом для осуществления планов Локи. Всех его планов.

– Нет, я ошиблась, – Мысль поняла, что проиграла, – я могу идти?

– Да, можешь, – кивнул Один, – я снимаю с тебя обязанность помогать Локи в поисках, он и без тебя справится.

Последние слова поймали Мысль у самой двери. Она не удержалась и со всей силы хлопнула ею.

– Какая нервная! – Локи еле сдерживал свою радость: ему без особого труда удалось избавиться от ненавистного конвоя.

Теперь он будет предоставлен самому себе и ему никто не сможет помешать. Он обратился к Одину:

– Жаль, что не смог тебя ничем порадовать. Мне пора возвращаться. Поверь, я делаю все возможное.

– Надвигается что-то очень неприятное. Поспеши и будь осторожен, – в голосе Одина вой ветра и звон мечей сменились на сквозняки печали.

Локи вышел от Правителя, не прощаясь, и направился к той, которая, по его мнению, должна была ответить ему на парочку его вопросов.

β

Перед ней открывался завораживающий вид на Асгард, погруженный в ночь. Она стояла на крыше чертога Одина, самой высокой точке Асгарда, с которой видно все. Ледяной Ветер пронизывал ее до костей, но она не обращала внимания на холод. Она поняла, что уже не одна еще до того, как услышала его голос:

– Один сердит не на шутку, раз дал Ветру так разгуляться. Я знал, что найду тебя здесь. Ты всегда сюда приходишь. Зачем ты это сделала?

– Не знаю. Не понимаю, что со мной… – Мысль была печальна.

– Мне озвучить причину или ты сама осознаешь? – голос брата звучал тихо, и не было в нем осуждения, которого она так боялась.

– От тебя ничего не скроешь! Я словно обезумела… Почему мне так больно? – она хотела, чтобы Память ответил на ее вопросы, признал то, в чем она боялась признаться даже самой себе.

– Хм, мне озвучить? Представить тебе отчет о твоих действиях? Ты действительно этого хочешь?

Мысль утвердительно кивнула. Память вздохнул и тихо, почти шепотом продолжил:

– Ты влюбилась в него. В этого шута. Сегодня ты увидела его в объятьях другой, ревность затмила твой разум. Тебе сделали больно – ты отомстила. Вот и все. Ты сама понимаешь, что это невозможно! Недопустимо!

– Понимаю, – прошептала Мысль и прыгнула с крыши.

В полете порывы ветра развевали тонкую прозрачную ткань ее черного платья. Мысль, будто черный ангел, которого сбросили с небес, летела в пропасть ночи. Почти у самой земли раскрылись черные крылья – она превратилась в ворона, который из бездны взмыл к звездам.

α

Разговор получался не таким, каким он ожидал. Она явно не хотела с ним разговаривать. Зря он к ней пришел. Он пытался начать издалека, но она сразу же его раскусила.

– Локи, я не могу рассказать тебе то, о чем ты просишь, – Урд, норна прошлого, была непреклонна.

Норны часто меняли свой внешний вид. За одну встречу, они могли поменяться внешне бессчетное количество раз, и зрелище это было не для слабонервных: из прекрасной нимфы они могли превращаться в безобразную старуху. Все зависело от настроения самой норны, от спрашивающего и от сути самого вопроса. У Локи было много вопросов, но задать за один визит он мог только один. Теперь он жалел, что спросил именно об этом. Урд предстала перед ним в древнегреческом образе. На ней была тога, цвета лосося, которая окутывала ее прелестное юное тело, грива каштановых локонов была причудливым образом собрана сзади… На серьезный разговор можно не рассчитывать, если самая древняя из норн предстает перед тобой в образе соблазнительной девы, в тысячи раз моложе своего реального возраста. Это значило: «Юность о днях минувших не ведает и иди-ка ты, Локи, отсюда лесом…». Если бы представилась возможность, то он изменил бы свой вопрос, но он уже задан и с этим ничего не поделаешь!

Он улыбнулся и посмотрел на нее тем взглядом, который был способен растопить лед любого сердца. Любого, кроме сердца норны. Ему надо было узнать, в каком из миров была смертная, когда была без сознания. Может это наведет его на правильный путь в поисках Рога.

– Прости, не могу! – Урд улыбнулась ему в ответ, она смотрела на него сочувствующим взглядом, в котором он поначалу пытался разглядеть крупицы злорадства, но нет, их не было. – Правда, не могу!!!

– Я тебя чем-то обидел, Всемогущая Урд? Тогда прости меня и не лишай своей милости! – Локи упал перед ней на колени и сложил руки в мольбе. – Я прошу тебя, нет, я умоляю. Расскажи мне то, о чем я тебя спрашиваю!

Его действия были исполнены в веселой манере, он надеялся, что если не жалость, то может быть, хотя бы веселье сможет подействовать на норну. Та в ответ лишь залилась звонким смехом, протянула к нему свою изящную руку и потрепала за волосы:

– Я, правда, не могу тебе помочь, не трать на меня свое время!

Локи вздохнул, наградил норну самым печальным взглядом, на который только был способен и встал с колен.

– Жаль, очень жаль. Я благодарен тебе за то время, что ты потратила на меня, – он улыбнулся ей на прощанье и пошел прочь.

Норна окликнула его:

– Подожди! Сколько тебя помню, а первый раз вижу тебя таким смиренным. Видно, действительно тебя прижало, – с каждым сказанным словом, голос Урд становился все глуше, тише, скрипучей, последние слова были уже не что иное, как старушечье шамканье, переходящее в шепот.

Все это время Локи стоял к норне спиной и теперь боялся даже представить, что увидит, когда повернется к ней лицом. Он набрал в легкие воздуха и развернулся. Видно пожалела Урд его психику. Теперь на ней был плащ, который скрывал ее почти полностью. Были видны только кисти ее рук, которые она скрестила на груди. Они были обтянуты желто-коричневой, шершавой, местами потрескавшейся кожей, через которую проступали вздутые синие вены и кости, кое-где виднелись язвы.

– Я не могу тебе ответить лишь потому, что у меня нет нити жизни той, о которой ты спрашиваешь. Скажу лишь одно: та, которую ты знал – еще не родилась. Той, которую ты знаешь – не существует. Ту, что ты познаешь – уже мертва . Сегодня, я как никогда щедра. Я ответила не только на заданный тобой вопрос, но и на те, что ты хотел, но не смог задать…