Владимир Маягин - Три Меченосца

Тэлеск обнял мать. Харнат не выдержала и разрыдалась.

– Пообещай, что ты вернешься, – сквозь слезы прошептала она.

– Я вернусь… – тихо ответил юноша.

– Ваш сын вернется, – промолвил Ноккагар. – И, помяните мое слово, вы не сразу узнаете в нем того, кого сейчас провожаете.

Тэлеск ступил на борт челна. Волшебник вознес к небу руку, в которой держал посох, и звучным голосом пропел короткое заклинание, непонятное простому человеку.

После этого паруса корабля расправились сами собой, дунул явившийся из ниоткуда ветер и натянул их. Небольшое суденышко Ноккагара тронулось и заскользило по преспокойному морю в южном направлении, туда, где раскинулся бескрайний Гэмдровс, Великая Земля Всех Народов. Корабль взял курс в столицу королевства – порт Великий Эфтур.

Тэлеск долго махал рукой родителям, которые одиноко стояли на пустой пристани. Мать его рыдала. Отец тоже едва сдерживал накапливающиеся слезы и с грустью смотрел на корабль, который увозил его сына все дальше и дальше.

Только сейчас Тэлеск осознал, что в последнее время уделял своим родителям слишком мало внимания. Но как жаль, что он осознал это слишком поздно. Не скоро теперь он сможет увидеть отца и мать. А увидит ли вообще? Неизвестно, как распорядится с ним судьба.

Так ушел из родного дома Тэлеск, сын Ланнокса, ставший в недалеком будущем одним из Трех Меченосцев. И был тогда двадцать восьмой день октября 2855-го года Второй Эпохи Мрака.

Нос челна резво разрезал морскую гладь. Волшебный ветер Ноккагара быстро гнал маленький корабль к югу. Маг даже не пользовался штурвалом, ветер сам держал корабль точно на нужном курсе. В ясном небе, покрытом клочьями белых облаков, кружили чайки. Их крики и шум слабых волн, что плескались о корпус корабля, – это было единственное, что нарушало тишину дня.

Тэлеск позавтракал рыбой, что накануне приготовила ему в дорогу мать. Он хотел поделиться с Ноккагаром, но тот отказался от предложенной пищи. Наскоро перекусив, парень поглядел на юг, в неведомую для него даль, и обратился к волшебнику:

– Впереди нет ни малейших признаков земли. Долго ли предстоит нам плыть до Гэмдровса?

Маг помедлил с ответом. Он устремил взор в южную сторону горизонта и о чем-то глубоко задумался. Потом он повернулся на запад, потом посмотрел на север, где еще виднелись вдалеке земли родного Тэлеску острова, затем маг направил взгляд на восток, и Тэлеск заметил в его глазах встревоженность. Казалось, Ноккагар почуял что-то недоброе.

– Не знаю, что ты подразумеваешь под словом «долго», – ответил он в конце концов, – и сколько часов, дней, а может, и месяцев, вкладываешь ты в это слово. Я же плыл на Эфкрол около полутора суток.

Маг не переставал с озабоченным выражением лица озирать море вокруг. Причину своей взволнованности он так и не объяснил, а Тэлеск решил не спрашивать.

Солнце село. Сумерки сгустились над поверхностью моря, и день сменился ночью. Тэлеск долго глядел на бледный лик луны, которая бледно-желтым сиянием тускло озаряла ночные воды. Сон понемногу накатывал на него и вскоре совсем одолел.

Всю ночь корабль стремительно несся к югу, строго подчиняясь воле волшебного ветра. Тэлеск проспал как убитый. Приснились ему родные места и старый дом, в котором он появился на свет, и опечаленные родители.

Волшебник же, в отличие от Тэлеска, спал совсем не спокойно. Он то и дело вскакивал ночью, с тревогой всматривался в ночной мрак, и, успокаиваясь, вновь впадал в сон. Хотя, скорее, то был не сон, а чуткая дрема. Стоило только какой-нибудь рыбе поблизости издать малейший всплеск, как маг опять поднимался.

Когда юноша проснулся, солнце уже стояло высоко в небе. Море немного разыгралось, и челнок сильнее качался на волнах, чем это было вчера. Тэлеск взглянул на север. Уже давно исчезли за серой полосой горизонта его родные земли. Потом он перевел взор на юг, где как будто бы уже виднелись в серой дымке нечеткие очерки побережий Гэмдровса.

Что-то заставило Тэлеска посмотреть направо, на запад. Там, справа по борту, в сотне саженей от корабля, вода вскипала белой морской пеной. Вначале юноша подумал, что там, должно быть, находится какой-нибудь риф, и морские волны, ударяясь о него, порождают эту пену. Однако какой риф мог быть так далеко от берега? К тому же, то, что вспенивало воду, двигалось и стремительно приближалось прямо к кораблю.

Большая рыба? Нет, это было невозможно! Ведь если так, то какой же гигантской она должна быть. Это была бы рыба-исполин. Она бы в десяток раз превосходила в размерах челнок Ноккагара.

Гадать не было времени. Тэлеск хотел было предупредить волшебника, но, обернувшись, понял, что в этом уже нет нужды. Ноккагар с нескрываемой тревогой глядел в сторону неведомого, однако по лицу его можно было понять: маг знает, что это такое…

– Что это, Ноккагар? – обеспокоенно спросил Тэлеск. – Мы в опасности?

– Не что, а кто, – мрачно ответил чародей. – Я чувствовал угрозу, и очень надеялся, что это будет не он.

– Так кто же это такой?

– Ежели я не ошибаюсь, Тэлеск, это гроза морей, морской дракон. По-вашему – эксиотрот.

– Эксиотрот?! – испуганно воскликнул Тэлеск. – Но что он делает здесь? Насколько я знаю, в этих водах никогда не водилось подобных тварей.

– И твои знания верны. Истинно так, эксиотроты не водятся в водах Эфоссора. Тем не менее на нас мчится именно эксиотрот. Сдается мне, это посланник самого Короля Мрака.

– Но зачем он здесь?

– Зачем? Чтобы уничтожить будущего Меченосца, – мрачно ответил маг. – Не знаю как, но, похоже, Дардол проведал о том, где тебя искать. Да охранит нас сила Вилидаргона… Так ведь у вас в Эфоссоре говорят?

Волшебник не ошибался. То был эксиотрот – одно из величайших порождений Зла, созданное Дардолом еще в Первую Эпоху Мрака, на заре его черных злодеяний. И в этот час к кораблю плыл один из них – гигантская морская черепаха с прочным, шипованным панцирем и огромной чешуйчатой головой, похожей на голову дракона.

С пятого столетия времен Первого Мрака эти твари непрестанно бороздили просторы морей, топили корабли, губили целые флотилии и заплывали даже в гавани портов. В конце той эпохи эксиотроты, повинуясь мысленному приказу своего хозяина, уничтожили флот Великого Эфтура, который шел к еще не обжитому в те времена острову Эфкрол.

Один из королей Вирлаэсса, который носил имя Феотен, однажды убил величайшего из эксиотротов, который некогда напал на Тунскир. По легенде, он метнул длинное копье, и то вонзилось в глаз Хардара – так звали чудовище, – в его единственное уязвимое место. Копье Феотена полностью вошло в глаз эксиотрота, и тот испустил дух. Панцирь того морского дракона много лет лежал близ пристани Тунскира и считался памятником великого подвига короля Феотена.