Владимир Пекальчук - Три дня в Шадизаре

Восемь всадников достигли леса уже в сумерках, но сгущающаяся тьма их не остановила — в глубоком снегу нельзя не оставить следов. Зажглись факелы, отбросив на белый ковёр причудливые, гротескные тени. Погоня продолжалась. Войдя в лес, преследователям пришлось ощутимо снизить темп передвижения, но преимущество беглеца в три часа уже и так почти сошло на нет.

Далеко впереди человек в ободранной куртке, латаных штанах и изношенных сапогах остановился, привалился спиной к дереву и перевёл дыхание. Скоро всадники, пошесть их забери, догонят его. Больше всего беглеца бесили собственное бессилие и несправедливость судьбы.

Злой рок выставил против него восьмерых врагов, с каждым из которых он ещё мог бы потягаться даже без оружия, но против восьмерых… Имея оружие, можно было бы разве подороже продать жизнь, но — о, жестокая насмешка небес — он лишён и этого маленького счастья. Если бы только не снег! Тогда, может быть, ушёл бы. Впрочем, не было бы снега — бывший хозяин послал бы вдогонку ловчих с собаками. Всё равно итог один, как тут ни вертись.

Постояв минуту, беглец двинулся дальше, обдумывая возможные действия. Если он добежит до гор раньше преследователей, то у него появится шанс. Кони не умеют лазать по скалам, враги не оставят их внизу без охраны, так что ловчих станет как минимум на одного меньше. Шанс, конечно, дохлый, но это всё‑таки шанс. Да и камень в безвыходном положении тоже оружие, темнота — на его стороне, главное добежать до гор. И человек в рваной куртке бежал, оставляя позади чёткий, хорошо видимый след, понимая, что всего лишь оттягивает неизбежное. Его догонят — это всего лишь вопрос времени.

Далеко позади между заснеженных елей мелькнул огонёк факела, но и впереди уже выплыли из тьмы массивы Торквейских гор. В такую метель видимость отвратительная, значит, осталось совсем чуть, теперь только не остановиться, не упасть от изнеможения. Вперёд, только вперёд!

И вот перед беглецом поднимаются скалы. Ещё верста от опушки до подножия скал — он пробежал её на втором дыхании, и когда осталось всего ничего — поднял глаза. И выругался: отвесная стена! Боги явно против беглеца, потому что лазать по крутым скалам — не его талант, а ему как раз выпало сомнительное счастье добраться до гор как раз в месте, где взобраться нельзя.

— Ну, не для того я добежал сюда, чтоб просто дать себя зарезать, — переведя дыхание, сказал сам себе беглец, — должен же быть хоть какой‑то путь наверх!

Он побежал вдоль стены, тяжело выдыхая облака пара. Свет факелов неумолимо приближался, ещё немного — и конец. Беглец затравленно оглянулся вокруг и вдруг удивлённо приподнял брови: что это, боги издеваются напоследок или наконец‑то сжалились над ним?

В полусотне шагов левее находился узкий вход в ущелье. У этого входа, словно две сторожевые башни, поднимались необычайно высокие, остроконечные скалы. Само ущелье узкое, всего‑то десяток шагов шириной. Беглец припустил по нему бегом, выискивая место, где можно было бы взобраться. Будучи рождённым в горах, он надеялся оторваться от своих преследователей: стражники — степняки–зуагиры, холмы и горы — не их поле боя.

Ещё полверсты по ущелью, меж отвесных скал. Преследователи уже дышат в спину, хоть вьюга и глушит их голоса, но и так понятно: они за спиной. Внезапно слева на стене чёрной скалы показалось особо тёмное пятно. Подбежав к нему, беглец убедился — это вход в пещеру, притом узкий и низкий. Иначе, чем поодиночке, сюда не пролезть. Был бы меч — можно было бы драться здесь. Но деваться, в общем‑то, некуда. Забраться ли внутрь, бежать ли дальше — всё равно вот–вот настигнут. А сил уже не осталось.

Внутри не видать ни зги, но беглеца это не смутило. Он достал из кармана своё нехитрое имущество: кремень, кресало и маленькую промасленную соломенную косичку, затем оторвал лоскут материи от полы куртки. Готовясь к побегу, он 'случайно' испачкал куртку маслом для светильника и теперь имел горючий материал, хотя хватит его ненадолго. Несколько ударов — солома вспыхнула, от неё подожжён лоскут, и вот по стенам пещеры заплясали отблески света. Ветка, отломанная ещё в лесу на случай вроде этого, послужила древком импровизированного факела.

С первого взгляда стало ясно — эта пещера создана человеком. Стены ещё хранят следы ударов, а пол гладок, когда‑то его отполировали тысячи ног. За узким входом коридор немного расширялся, потолок стал выше. Пройдя несколько десятков шагов, беглец увидел ступеньки, ведущие вглубь. В его душе зашевелился страх перед зловещим подземельем, но вот снаружи донеслись голоса.

— Он точно здесь, — сказал предводитель всадников, — теперь уж не уйдёт.

— Мы что, спустимся туда? — со страхом спросил кто‑то.

— Ты забыл, что сказал Уул? Без головы Даркла нам лучше не возвращаться. А теперь заткнитесь и вперёд!

— Может, подождём его здесь? Вылезет, куда денется! Там внутри — мышеловка, ни дать ни взять!

— Кретин! Ты не подумал, что у пещеры может быть другой выход?!

— Проклятый варвар, — пробурчал ещё один.

«Проклятый варвар» прекрасно слышал этот разговор и потому не стал мешкать. Прикрывая рукой полоску слабо горящей ткани, он двинулся вниз. Примерно через сотню ступенек тоннель выровнялся, но направления — вглубь скалы — не поменял. Даркл бежал, посматривая под ноги, и внезапно увидел на полу скелет. Убедившись, что преследователи ещё далеко, он остановился и осмотрел находку. В глаза бросилось то, что правая часть грудной клетки вместе с ключицей и рукой лежала отдельно. Раздроблённые ребра не оставляли сомнений — человек этот был убит ударом клинка, и удар был страшен. Даркл боялся всего, связанного с потусторонними силами, но в этот раз всё ясно — удар меча есть удар меча. Два расхитителя гробниц не поладили, либо добычу не поделили. Ещё раз оглянувшись, он позаимствовал у скелета берцовую кость — всё ж лучше ветки — и намотал на неё новый лоскут, затем поджёг, догоравший факел выбросил и продолжил свой путь, гадая, куда же он приведёт.

Будучи реалистом, Даркл прекрасно понимал, что второго выхода пещера, скорее всего, не имеет и является длинным, но тупиковым тоннелем. Если так, то он просто оттягивает неизбежную развязку. А даже если и есть второй выход, то преследователи тоже его найдут и всё вернётся на круги своя, с той разницей, что тогда они будут без коней. Правда, даже это его не спасало. За четыре часа он пробежал по глубокому снегу шесть маршей, очень устал и замёрз. Да и голод давал знать о себе уже давно — перед побегом Даркл поел утром, если только можно считать приличной едой пищу раба у скупого работорговца, и свалил за три часа до ужина. Полсуток без еды плюс изматывающая гонка по заснеженному полю и лесу, плюс холод… Скоро он просто свалится и наёмникам останется отыскать его и прикончить.