Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй

– Да. Я хочу принести их в дар королю франков Карлу Каролингу.

– Это будет достойный подарок. Хотя мне лично собак отдавать жалко.

– Это будет достойный подарок. А ты займись как можно быстрее клетками для собак.

– Когда, княже, собираешься ехать?

– Сегодня. Как только собаки будут готовы. Клетки на чем везли?

– Специально сделали длинный воз, чтобы все вместе поместились. Собаки большие, и клетки им требуются соответствующие. Воз и сейчас стоит в твоем дворе. Загрузить его снова будет не сложно. Меня с собой возьмешь, княже?

– Нет. Ты занимайся пока своими делами. Я позже приглашу короля на охоту с пардусами. Он с такой охотой не знаком. Думаю, ему понравится. Постарайся подыскать нам достойную дичь. Самых крупных вепрей в моем лесу…

Велибора бегом спустилась на первый этаж, споткнувшись на лестнице, и едва не упав, что в ее положении было бы очень опасно. Поговаривали, что князь Буривой родился, когда его мать спускалась по лестнице, и, родившись, сразу упал на степени. Но Велибора не хотела так рожать. Более того, она хотела рожать в Славене, в своих покоях, а не в этом диком и далеком краю, в крепости, где трудно будет найти настоящую повивальную бабку.

Но она удержалась на ногах, все же больно ударившись животом о перила. И едва сознание не потеряла. Но возникшая в голове княжны мысль о том, что Вадимир, может быть, жив, может быть, просто ранен, и Военег поторопился, сообщив о его смерти, вела молодую женщину, придавала ей сил, заставляла сцепить зубы так, что они, казалось, вот-вот крошиться начнут – лишь бы все вернулось. Это было бы возвращением к мечтам, их осуществлению, и отвергало бы подступивший уже момент потери всего, чего она желала.

Но потеря, видимо, отступить не пожелала. Велибора понимала, что при возвращении княжича Вадимира живым, внизу была бы хоть какая-то радость, оживление в лицах дворовых людей и воев, несмотря на смерть Буривоя. Пусть и умер Буривой, но люди не почувствовали бы себя осиротелыми, если бы вернулся младший княжич. Хотя они и не знали еще, что не суждено, как сказала Бисения, и старшему брату воротиться. Однако еще с лестницы Велибора увидела, что лица людей совершенно поглощены горем. И она не думала, что это горе вызвано смертью Буривоя и его сына. Самый сильный шум поднялся уже после того, как все узнали о главном. А сейчас на первом этаже словно пожар прошел – люди стояли растерянные и потерянные, и никто не говорил ясно и громко. И даже всегда суровый воевода Военег опустил в горе голову.

Велибора остановилась на нижней широкой ступеньке. Как раз Военег поднял на нее глаза.

– Еще что-то случилось, – спросила княжна, заметив среди людей одетого человека, видимо, только недавно вошедшего с улицы. Человек выглядел усталым и лицо имел сильно красное то ли от морозного ветра, то ли от возбуждения.

– Варяги сожгли Славен… – сообщил Военег. – Теперь наши дома здесь.

– И княжеский терем… – начала было Велибора узнавать подробности.

– Все подчистую сожгли…

Мир в сумрачной, плохо освещенной комнате начал вдруг резко темнеть, а ступенька под ногами княжны куда-то в сторону поехала, не вперед или назад, а вообще прочь от лестницы. И она опять потеряла сознание.

До этого воевода Военег обсуждал с другими воеводами и сотниками, как они будут везти тела Буривоя и сына его Вадимира в Славен, чтобы там принародно и торжественно, как князю с княжичем и подобает, положить их в погребальные костры на Перуновой горке близ Славена, где всегда князей богам отдают, а потом устроить общегородскую тризну. И даже кто-то начал готовить речь, которую следовало загодя прочитать перед людьми в Славене гонцу из Карелы. Но теперь и надобность в этой поездке отпала, и даже сообщать печальную новость было уже, по сути дела, некому. Что стало с княжеской семьей, со всеми обитателями большого княжеского подворья, было неизвестно. Однако гонца все же отправить было необходимо. По дороге он заглянет в Славен с сообщением. Вернее, в то, что от города осталось. Как опытный водитель полков, воевода Военег хорошо знал, что не бывает так, чтобы город после взятия и сожжения перестал существовать. Слышал воевода, что так бывает после нашествий диких народов – хозар, урман или свеев, но и тогда кто-то все же спасался. А тут соседи варяги-русы… Многие их них со словенами имеют даже семейные связи. И слишком много в городе людей, чтобы всех их уничтожить. Да и сами варяги-русы не лютые звери, приходящие или приплывающие издалека, и не будут уничтожать словен под корень. Воев, кто будет отчаянно драться, конечно, побьют. Да и то не всех. Многие просто отступят за город, и там их не тронут. Не тронут, наверное, и купеческие торговые кварталы, потому что там четверть лавок принадлежит русам. Более того, варяги, возможно, через какой-то непродолжительный срок, даже помогут словенам восстановить свою столицу, и поднять сначала новые стены, а потом и новый город. И новое княжеское подворье построят. Для князя Гостомысла, который теперь, вернувшись из дальнего похода, будет городом править. Вот к нему, чтобы поторопить с возвращением, и намеревался отправить гонца Военег.

Пока отсутствует Гостомысл, словенами кто-то должен править. Воевода Славена Первонег, как сообщил гонец, убит при захвате ворот. Посадник Славена Лебедян сгорел в огне, защищая с копьем в руках свой городской дом и свое имущество. Вести эти печальные, но кто-то должен взять на себя право распоряжаться, потому что в такие тяжелые времена твердая рука словенам необходима.

И воевода Военег, как-то все само собой так получилось, начал распоряжаться, отдавая приказы, в том числе, и ровне себе по значимости, таким, как воевода Бровка. И никто не воспротивился. Военег был воспитателем Вадимира. И ему, конечно, было бы легче, если княжеский стол унаследовал Вадимир. Хотя, как человек немолодой и опытный в житейских делах, Военег понимал, что и самому Вадимиру, и всем другим словенам, возможно, придется тогда бороться с тем, кто пожелает захватить действительную власть. Вернее, с той, что пожелает это сделать. Велибора, став княгиней, несомненно попыталась бы править сама или вместе с мужем или вообще без него. И тогда плохо пришлось бы всему городу, потому что Велибора обязательно притащила бы в княжеский терем кучу хозар, которые тоже влезли бы в городскую власть. А хозарские торговые люди попытались бы вытеснить словен. Это принесло бы много перемен и вообще новых, не свойственных словенам порядков. Ведь у хозар основной промысел – это торговля людьми, перепродажа рабов из славянских и иных земель в Византию и в Хорезмию. А словене, хотя и покупали рабов, хотя и продавали их, и в домах своих держали, все же никогда не занимались работорговлей, как промыслом. Не пытались за счет этого обогатиться. И даже осуждали хозар и других, кто этим занимался. Это было бы сложностью правления князя Вадимира, если бы княжич сел за стол своего отца. С Гостомыслом будет проще. Хотя Гостомысл, возможно, отодвинет от себя воспитателя своего брата, и возвысит собственного воспитателя сотника Бобрыню. Скорее всего, сделает Бобрыню даже воеводой, хотя тот никогда не был даже тысяцким. Слов нет, Бобрыня вой хороший и опытный. Но полки в большую сечу никогда не водил. Но доверием княжича он пользуется полным, и сам ему верен.