Антон Орлов - Крысиный Вор

Темная двухэтажная постройка в конце улочки издали напоминала скорее мавзолей, чем харчевню. На плоской крыше пусто, дверь закрыта.

Вывеска подтверждала, что это и есть «Журавлиный пир»: три несуразные птицы склонились над горшком, пытаясь что-то достать из него длинными клювами.

Сердце Куду пропустило удар. Он усмотрел в этом аллегорию, если не карикатуру: они втроем точно так же прикладывают тщетные усилия непонятно зачем… Что ж, назначить им встречу под такой вывеской – это была бы шутка вполне в духе Тейзурга.

Монфу тоже казался встревоженным, а Вабито с подозрением озирался, словно ждал нападения.

Еще одна странность: на улице ни души, все вокруг будто вымерло… Или здешние жители затаились? Тогда что за неведомая причина заставила их сидеть взаперти и не высовываться? Час еще не поздний, над Бунватом и окрестными рыже-бурыми холмами в зеленых пятнах виноградников цветет закат, нежный, словно чайная роза, и слепящий позолотой, словно парадные покои во дворце Унбарха, давным-давно обратившемся в пыль под пятой минувших тысячелетий.

– Не нравится мне тут, – негромко произнес Монфу. – Вы ничего не чувствуете?

– Какой-то подвох, – согласился Куду.

– Напрасно мы сюда пришли, – добавил Вабито с упреком.

Можно подумать, это не он больше всех настаивал на том, чтобы пойти на встречу!

– Магия. Неопределенная, темная, слабо уловимая. И вроде бы нечеловеческая.

По части магии Монфу был из них самый сильный. Если он что-то почуял – скорее всего оно и впрямь есть.

– Уходим? – вытолкнул из враз пересохшего горла Куду.

И тут дверь «Журавлиного пира» начала открываться с протяжным скрипом. На мгновение повеяло неживым – это отчетливо уловили все трое. Впрочем, в следующий момент это пугающее впечатление исчезло: на пороге стоял их давешний знакомец – вполне себе живой, потный, благоухающий вином, ароматическими притираниями и обещанной жареной бараниной.

– Уже пришли, молодые люди? Ну, заходите, заходите, негоже заставлять госпожу ждать…

Молча переглянувшись, они вошли. Что бы там ни было, они боевые маги, и после побега от прислужников Тейзурга им удалось частично восстановить силы.

Зал первого этажа погружен в полумрак: ставни на окнах закрыты. И никого. Жужжат мухи, кое-где на столах стоят кружки и миски с едой. Пахнет несвежим жирным варевом. Словно посетителей выгнали – или, может, те сами разбежались? – а прибирать не стали.

Наверху зал для публики побогаче. Насчет угощения – никакого обмана. Тут было и мясное жаркое, и вдоволь риса, украшенного искусно выложенными узорами из кусочков вареных овощей, и четыре темноватых серебряных соусника, и вазы с посыпанными сахарной пудрой сластями, и кувшины с вином. Куду и Монфу, в большей степени, чем Вабито, склонные к рефлексии, даже почувствовали смутный внутренний разлад: наставник Унбарх приучал их к умеренности, а здесь – этакое угождение чреву… Впрочем, это виноватое чувство мелькнуло и пропало. Уж очень есть хотелось.

Провожатый уселся за стол вместе с ними. Звали его Чавдо Мулмонг. Представившись, он глянул с непонятным ожиданием: мол, и что вы на это скажете? Но Куду, Вабито и Монфу никогда раньше о нем не слышали, а потому чинно назвали в ответ свои полные имена и приступили к трапезе.

Ощущение присутствия нежити не отпускало всех троих, но Чавдо определенно знал, в чем дело, и ничуть не волновался.

Госпожа вышла, когда они насытились. Прелестная девушка в богатом сурийском платье, расшитом жемчугом и драгоценными камнями. На голове золотой обруч, усыпанный алмазами, и покрывало из тончайшего шелка, с откинутой назад вуалью. Кожа белая, как у жительницы северных краев, волосы цвета золотистого меда заплетены в толстую косу длиной почти до пят.

У нее были холодные и умные глаза властной старухи, а голос мелодичный, чарующий, волшебный. Впрочем, то, что перед ними волшебница, и отнюдь не юная, трое гостей поняли сразу.

– Госпожа Лорма, – почтительно объявил Чавдо Мулмонг. – Царица Лорма.

Она сразу перешла к делу, как будто у нее были причины для спешки.

– Мне случалось выручать из беды крухутаков, и те из них, кому я помогла, расплачиваются со мной интересными сведениями. От одного я узнала, кто вы такие, от другого – зачем вы бродите около гнездовья, от третьего – кто послал вас с этим поручением. У меня остался в запасе еще один должник, который подскажет, где искать Наследие Заввы. У нас общие враги, почему бы нам не договориться… Я хочу, чтобы Дирвен Кориц получил эти амулеты в свое полное распоряжение, но взамен пусть поклянется богами и псами, что заберет у архимагов Ложи и отдаст мне так называемую «Морскую кровь» – ожерелье из магических кораллов.

– Мы не можем обещать вам, царица, что он поклянется, – учтиво ответил после паузы Куду. – Этот благородный юноша упрям.

– Уговорите его. Ради Наследия Заввы он пойдет на все. Это будет выгодно и ему, и мне, и вам.

Что-то постепенно менялось в ее лице, она уже не выглядела нежной девушкой, едва вступившей в пору цветения. Лилейно-белая кожа приобрела пергаментный оттенок, покрылась мелкими морщинками, губы посинели, вокруг запавших глаз проступили тени. И от нее теперь уже явственно повеяло нечеловеческим, мертвенным… Вот кто здесь нежить!

– Обождите, мне надо привести себя в порядок, – произнесла она все тем же чудесным голосом.

– Спокойно, молодые люди, все под контролем, – заверил Чавдо Мулмонг, когда златовласая царица вышла и вслед ей колыхнулась застиранная занавеска в проеме, который вел во внутренние помещения. – Сладостей пока покушайте, колобочки и сахарные ракушечки очень хороши…

Сахарные ракушечки не лезли в горло. Сквозь тонкие межкомнатные перегородки доносились негромкие звуки: возня, чье-то сдавленное мычание, всхлип – и как будто кто-то шумно втягивает в себя жидкость, долгими глотками, жадно, с хлюпаньем…

Спустя несколько минут Лорма вернулась: она опять была юна и без изъяна прекрасна. Конечно же, она уловила, что новые знакомые все поняли.

– Это была местная девица недостойного нрава, – бросила она с царственной прохладцей. – Подсыпала мужчинам в харчевнях дурманный порошок и потом обчищала их карманы, ее стоило наказать.

Прозвучало это не оправданием, а скорее так, словно Лорма сделала собеседникам одолжение: нате вам то, что хотели услышать.

Куду, Монфу и Вабито уловили в этом нечто привычное. Учитель Унбарх, когда обрушивал на кого-то свой гнев, тоже объяснял своим адептам, почему виноватых надо казнить вместе с семьями, а эту деревню разорить, а ту лавку сжечь, а принадлежащую Тейзургу Марнейю тоже сжечь дотла вместе со всеми жителями: чтобы наказать. Как им втайне поведал учитель после марнейских событий, даже самого Стража Мира следовало наказать за то, что он сделал неправильный выбор и поддержал Тейзурга. Всегда найдется, кого за что наказывать.