Гай Орловский - Ее Высочество

– Мы что, – поинтересовался я, рассматривая заставленный едой стол, – все это съедим?

– Съешь все ты, – сообщила она, – ты же примитивное существо, пока не умеешь иначе, это я питаюсь чистой энергией… Не бойся, здесь все воздушное, как говорят у людей!.. Сам увидишь.

Я придвинул стол и начал пожирательство, начиная с мяса и рыбы, перешел на деликатесные сорта сыра, затем настала очередь пирожных…

Действительно, все тает во рту, причуды технологии, когда крохотную печенинку раздувают до размеров огромного пирога, даже браться страшно, а когда съешь, то вроде бы ничего во рту и не было.

– Ладно, – сказал я великодушно, – вкусно, вкусно!.. Вам попробуй скажи правду… А это что за хрень? Ладно, можешь не говорить, все равно не запомню. И как ты все успеваешь, когда ничего не делаешь?

Похоже, она в тонкостях нашего мужского юмора пока еще не сечет, вскинула удивленно брови, но ответила педантично правильно:

– Конечно, все успеваю!.. Ты видишь меня такой, а на самом деле я и есть весь дом и даже участок! Ты ходишь внутри меня, я тебя не только вижу, но и чувствую, это бывает так приятно…

Я прервал:

– Только не говори, где у тебя в доме какой орган, а то и железа! А то перестану в некоторые места заходить.

Она сказала печально:

– Какой ты грубый… А я надеялась, ты станешь еще чаще топтаться по моим чувствительным нейронам. Я и так проложила их от порога и до…

Я дернулся.

– Что? Буду через окно вылезать!

– А как насчет исполнения супружеского долга? – напомнила она. – Напомнить статью, регулирующую во всех подробностях эти взаимоотношения?

– Ты не жена, – напомнил я.

– И что, – заявила она с обидой в голосе, – вот так попользовался и бросил? Я подам в суд!

– Пока что ваши права в судах ограничены, – напомнил я. – И вообще… Будете наглеть, и те урежем. Не забывай, человек движется к свободе и полной власти над природой!

Она сказала обиженно:

– Это ты – природа! А я высшая ступень эволюции. Ты уже атавизм… хотя довольно милый. Вроде Яшки.

Я прервал строгим голосом:

– Слушай, то, что ты женщина, видно уже по тому, как любишь обсуждать именно эти вопросы. Но я самец, у нас другие интересы. Нет, эти тоже есть, но пониже, а выше располагаем главное… Лук и мечи распечатала?

Она мотнула головой в сторону принтера:

– Там и сложила. На соседнем столе.

– Ничего не навертела?

Она взглянула обиженно.

– Я же исполнительная, не заметил?.. Всегда исполняю, что прикажешь, в точности. Просто предлагаю тебе и дополнительные услуги, которые у меня в ассортименте и которые постоянно пополняю, как из Фонда высоких технологий, так и от Ордена Неприличных Фантазий…

– Бр-р‑р, – сказал я. – Вот уж не думал, что в мире осталось что-то неприличное!.. Нет-нет, даже не заикайся! И жестами не нужно, я местами девственник, как моя прабабушка.

– У тебя прабабушка все еще девственница?

– А как бы я тогда появился? – спросил я. – Все мы появляемся в этот мир девственными и чистыми, а в тот переселяемся отягощенные злом и развратными помыслами… Как думаешь, этот меч красивше тех двух?

Она с самым независимым видом пожала плечиками.

– Все три отвратительны. Не понимаю, почему люди не косплеют будущее, а всегда прошлое? Будущее намного интереснее!

– А прошлое, – пробормотал я, – безопаснее, милее, теплее…

Она критически смотрела, как выбираю меч. Я сам чувствовал, что как-то глуповато таскать эту тяжесть даже на спине, когда в любой момент могу ощутить в ладонях рифленые рукояти пистолетов, но мужчина без клинка почти то же самое, что без штанов. Кроме того, такого и толкнуть можно, а я хочу, чтобы один мой вид внушал почтение.

Меч потому распечатал себе исполинский, но из легкого сплава, чтоб не тяжелее сабельки. Всякий, который увидит его у меня на спине или притороченным к седлу, станет говорить тише и уважительнее.

– Лук сделала точно? – спросил я с подозрением. – А то что-то вот тут какие-то наросты.

– Это для пальцев, – объяснила она, – чтоб не скользили.

– А‑а…

Лук из той серии, которой пользуются олимпийцы на соревнованиях, я лишь убрал все красоты и сделал с виду более деревенским, сохранив все качества. Стрел пятьдесят штук, полный колчан, но, думаю, их тоже смогу создавать, они проще некуда. Чем и хороша продвинутая технология, вещи упрощены до предела.

– Ладно, – сказал я наконец, – вымой хорошенько посуду, а тарелки и чашки чтоб не просто сполоснула, не люблю эту моду, вытри полотенцем до хрустального блеска!

Она послушно ринулась на кухню, где и приступила к операции по доведению посуды до блеска, а я поспешно потопал с купленными и распечатанными вещами в комнату к трансформатору.

Когда с тяжелым мешком выбрался из Зеркала Древних, вздрогнул в испуге, увидев широко распахнутую с лестницы дверь в лабораторию. Не сразу и вспомнил, что сам открыл и что здесь прошло меньше секунды.

Поспешно вышел на лестницу, ноздри сразу уловили снизу запахи вина, мощный аромат просачивается под дверью из покоев Рундельштотта, мимо нее постарался пройти на цыпочках, это же от него я вот сейчас несу целый мешок добра, о котором старый чародей и думать забыл…

К счастью, старый чародей продолжает пить и раздумывать над тем, что я сказал насчет похищения принцессы… что я только что сказал!.. потому когда спущусь, не забыть небрежненько упомянуть, что Рундельштотт позволил мне взять кое-что ему ненужное…

Понсоменер встретил меня у входа, молчаливый и немножко сонный, протянул руку к мешку.

– Навьючить на вашего?

– Лучше на запасного, – ответил я. – Молодец, что встретил.

Он взглянул несколько удивленно, дескать, а как же иначе, если его командиру нужна помощь.

– Запасных на каждого?

– Да, – подтвердил я. – А где Фицрой?

Он ответил тем же сонным голосом:

– Я послал за ним мальчишку. Глерд Фицрой изволил пойти на кухню.

– Свинья, – сказал я сердито. – Вот так всегда. Я за двоих тружусь, он за двоих оттягивается. Отдыхает, видите ли… От чего отдыхает?

Он кивнул и молча ушел с мешком, держа его в руке так, словно тот набит пухом.

Дверь башни скрипнула, я оглянулся, как и двое стражей у башни, на пороге появился Рундельштотт, костлявая рука взметнулась, прикрывая глаза от солнца ребром ладони.

– А‑а, – проскрипел он, – уже готовишься? Молодец, быстро… Чего тут все так ярко…

Один из стражей, сразу учуявший мощный запах вина, сказал весело:

– День потому что. Мастер, вы уже трое суток в отключке!

Рундельштотт посмотрел на него, как верблюд на суслика, а я сказал со всей почтительностью:

– Мастер, я счастлив, что вы спустились проводить меня, но вам лучше… прилечь.