Олеся Шалюкова - Пустыня смерти

Вздохнув, я устроилась на ящере, прикрыв глаза. Сквозь прищур, взглянула на спокойного Али.

Мальчишка сносил все тяготы пути, ни разу не пожаловавшись.

Такой сильный, такой замечательный…

Вот только…

Следующая мысль заставила меня подпрыгнуть и слишком резко дёрнуть поводья, отчего мой ящер чуть не завалился набок, а я уже с ужасом смотрела на Али, пользуясь темнотой.

Минуточку. Почему он жив?! Я понимаю, что звучит это кощунственно и возмутительно, особенно, если учесть, сколько усилий для такого исхода приложила лично я, но всё же, почему ребёнок жив?!

Одной удачей такой оправдать нельзя!

Судя по тому, что остальные наследники давно уже мертвы, а противостоял Хану всё это время сам император, тот, в чьих руках сосредоточена основная власть на Аррахате, это можно объяснить только одним! Тем, что жизнь Али была выгодна самому императору.

Более того, старшего брата моего подопечного император вызвал просто для отвода глаз. Чтобы Хан был занят и не напрягал свою светлую голову! Все при делах, а настоящий убийца тем временем — действительно рядом. Шаман!

Как Али говорил? Его, именно его, воспитывал с самого начала шаман. Значит, когда были живы родители, шаман был другой. И будем откровенны. Не похож Чиганари-до на правильного шамана, слишком уж выучка у него не воинская, а скорее — убийцы.

Проблема только одна, точнее не одна, конечно, но основополагающее «но» во всём этом звучит очень просто — обмануть детей невозможно. Если бы шаман ненавидел Али, то Хан бы давно это заметил и принял меры. Впрочем, даже не это самое важное. Самое важное, что невозможно вырастить такого светлого мальчугана, будучи типом с такими чертами характера, как Чиганари-до успел уже продемонстрировать.

Что-то здесь не так, весомо не так.

Заново. Заново. Не стоит забывать, что до того, как всё это началось, шаман покинул дворец Хана, словно знал, что последует дальше. Что из этого следует? Что он не мог предупредить, зато определённо мог сделать и сделал всё, чтобы на него не могли повлиять. Самоустранился. Но его нашли. Его целенаправленно и специально искали.

Немножко назад. Что там с силой императора? Как сказал Ен? Те змеиные проводники, что напали на караван, они бы может и не хотели этого делать, но их заставила сила. Если допустить, что Чиганари-до тоже под управлением такой силы?

Тогда эта сила определённо во снах! Её источник. Была бы она в реальности, я бы её могла и не почувствовать. Но мы под покровительством Пустыни! И она бы уже позаботилась об этом. А ещё император пытался получить контроль надо мной! Сначала он достал мою кровь, а уже потом явился в мои сны. Как говорил дед? Сны — это тончайшая сущность, то немногое, что нам осталось от техник древнего мира.

Тогда, чтобы помочь шаману (а помогать надо, это близкий человек Али), чтобы помочь заодно и себе, нужно было избавиться от подселенца в душе Чиганари-до.

Нужна была остановка на несколько дней. В достаточно безопасном месте, чтобы мы туда легко добрались. Но при этом, чтобы мы могли встретить гостей, которые в любом случае придут по наши души, по следам якоря.

Придётся вытаскивать на поверхность первый козырь.

Хан с самого начала сказал, что его призовут в город Тысячи Сердец, поэтому помочь лично он не сможет. Зато у него есть доверенное лицо, которое вот-вот вернётся…

Короче, меня и мальчишек ждала встреча с Китом, палачом и правой рукой Хана. Мне было немного страшно. Слишком уж тёмным был взгляд палача, когда он смотрел на меня. Слишком уж был он умён. И с тем учётом, что вопреки всему и вся, на моих висках по-прежнему были полоски змеиной чешуи, было очевидно, что личный палач повелителя Хрустального предела мгновенно поймёт, кто такая Зеоннала, и куда делся Зеон.

Оставалось надеяться, что прославленная ненависть палача к женщинам — лишь слухи, в противном случае, мне придётся скрестить клинки с Китом. А этого я бы предпочла избежать. Другие желающие, чтоб им… больно было! найдутся.

— Зеоннала, — шаман, подведя своего ящера вплотную, взглянул на меня с долей задумчивого интереса. Голос его звучал чуть мягче, чем обычнее, дружелюбнее и напевнее. Как интересно! Настоящий шаман?! Это он прорвался сквозь блокаду, или император постоянно рядом быть не может? Или всё куда проще, и я в своих предположениях ошиблась? — Откуда ты взялась такая, девочка? Совершенно нелогичная, непредсказуемая, опасная. Император уже готов на голове ходить, уже и убийц по твою душу отряжал, и палачей своих, а ты как заговорённая!

— Заговорённая и есть. А вы?

— Шаман Хрустального предела. Чиганари-до. Сказал бы, что «настоящий», но, увы, я всего лишь тень самого себя.

— В остальное время вашим телом управляет император?

Шаман улыбнулся, кивнул. Но не сказал ни слова. А потом взгляд острых смеющихся глаз стал матовым, пустым, грязным. Так что же получается, вся эта ненависть, что на меня выливалась, она не от шамана, а от императора? Ну, и за что этот венценосный тип меня так ненавидит? Что я такого ему сделала?!

Только своим появлением? Да быть того не может. Судя по тому, что я увидела, а увидела я определённо только край хвоста ха-змеи, император был опасен настолько, что впору было бежать прочь и не останавливаться. А его ненависть ко мне была застарелой. Такой… как будто он знал, кто я. Чья кровь во мне бежит.

Не я сама по себе причина этой ненависти, а дорогу ему перешла, скорее, даже мама. И не спросить же! Пески молчат… Молчат? И те слова… Значит, так оно и есть! Мама действительно знает императора. Как и он её.

В курсе ли он, что она — Пустыня, суть и сущность Аррахата? Вряд ли. Скорее, он ассоциирует её с Танцующей. Поэтому так активно желали меня убить личные псы императора, потому что это было его желанием. Его ненавистью.

Не радует меня эта история, ой, не радует. Только как бы с ней разобраться, чтобы ни себе, ни другим не навредить?

Как, как, по порядку!

Впереди оазис, где нас будет ждать Кит. Там я войду в сон шамана, чтобы избавить его от императора. А чтобы он не вернулся, придётся просить Тайпана перебраться из моего сна — в сны Чиганари-до.

Подумала и сама ужаснулась. Я добровольно буду кого-то просить о помощи?!

Но да. Буду. Потому что не могла по-другому. Точно так же, как до сих пор не могла выбрать, балансировала на тонкой грани между двумя мирами, не в силах выбрать один конкретный.

Мне нравилась пустыня, её шёпот, её мягкий напев, который для многих становился смертельным. Мне нравились переходы песочной гаммы и дивных зелёных изумрудов оазисов на полотне рыже-золотого песка.

Мне нравились крупные ночные звёзды, мне нравилось ощущение, что вокруг никого. Только я одна. Только ночь. Только Аррахат.