Марк Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Мальчик побледнел.

– Не смотри так испуганно. Многие бедняки достигали таким способом огромных высот. Моим двором в Константинополе, пока я на войне, управляет начальник священных покоев, евнух, причем вовсе не из благородной семьи. Неужели ты думаешь, что он мог бы добиться такого положения, если бы не лишился чего-то? Разумеется, нет. Ему было бы не позволено приближаться к порфирородным особам [3].

Мальчик снова промолчал.

– Не бойся, я не стану отдавать приказ против твоей воли, однако подумай как следует. Сегодня в сражении ты вел себя достойно. Тебе было бы весьма выгодно и дальше оставаться при мне. И цена вовсе не так велика. Ты ведь еще даже не мужчина, это видно по твоему лицу.

– Я мужчина, господин.

– Прислушайся к собственному голосу. Посмотри на свой гладкий подбородок. Я Римский император, мальчик, я повидал достаточно евнухов, многих приказывал оскопить, потому понимаю разницу между мальчиком и мужчиной. Нельзя потерять то, чего у тебя нет. Как тебя зовут?

– Змееглаз.

– Почему?

Мальчик указал на свой левый глаз. Император придвинулся к нему. Змееглаз широко распахнул глаза, и император присмотрелся. Зрачок был окружен темным кольцом – какой-то дефект радужки.

– В самом деле похоже на змею, – признал император. – И что она означает?

– Смерть, – ответил Змееглаз, – то есть, так говорила моя мать.

Император поджал губы, слегка испуганный.

– Я всегда обращаю внимание на подобные знаки. Это очень важная отметина, она от Бога.

– У нас считают, что это изображение мирового змея, это змей, который обвился вокруг всего мира. Когда он ворочается, вода вскипает, а земля раскалывается.

– Ты тоже будешь раскалывать землю и будоражить воду, Змееглаз?

– Да, господин, если только ты прикажешь.

Император провел языком по верхней губе.

– Змея в глазу мальчика. В последнее время вокруг столько странностей. Два дня назад… ты видел в небе огненный шар?

– То было доброе знамение.

– Мы сделали все, чтобы все так и думали. Пришлось собрать целый легион гадателей и кудесников, чтобы убедить народ, что это означает благословение нам от Господа.

– Так оно и было, господин.

– Кто знает, что это было. Люди называют кометы грозой королей. Скажу тебе правду, я испугался не на шутку. Но это знамение должно быть добрым, мне кажется. Как думаешь, мы победим?

Змееглаз ничего не ответил. Он догадывался, что императору просто хочется порассуждать вслух о своих опасениях. И от Змееглаза требовалось только слушать, чтобы император Василий мог поговорить сам с собой, не думая при этом, что сошел с ума.

– Прямо передо мной упал мертвый мятежник, потом как будто из ниоткуда этот ливень в разгар лета, притом что дождя в этих землях не было уже год. Что скажешь?

– Земля благодарна. Ты уничтожил мятежника и восстановил порядок вещей в природе. Не исключено, что это мятежники наслали засуху.

– В твоих рассуждениях есть глубина, которой мог бы позавидовать человек вдвое старше тебя. Что, все варяги такие?

– Я из рода мудрецов, я рос среди них, однако я отдаю себе отчет, что я всего лишь песчинка в мире. Вот потому я стараюсь больше слушать людей, которые многое повидали.

– Прекрасная привычка. Всегда лучше слушать, чем говорить, особенно в присутствии короля. Только тот правитель, который держит все тайны при себе, знает наверняка, что его не предадут.

Император сделал глоток вина, поболтал оставшийся хмельной напиток, вглядываясь так внимательно, как будто надеялся увидеть на дне кубка ответ на давно тревоживший его вопрос.

– Есть завистники, которые вредят мне с помощью магии, я в этом уверен, злые люди в сговоре с коварными демонами. Один из них – Фасцинус, как называет его Святой Иероним. Кстати, начальник моих священных покоев считает так же. Зависть замахнулась, чтобы ударить. Сглазить. Кто пришел к нам на помощь? Христос? Я надеюсь, что так. Однако от этого ненависть демонов распалится только пуще. Если мятежника можно повергнуть таким способом, то почему нельзя меня? Все последние годы я…

Он замолчал.

Змееглаз провел в лагере греков много времени и знал немало об императоре и организации византийского войска. У Василия уже пять лет не было женщины. Его ближайшие советники уверяли, что у императора нет времени на пустяки. Он помышляет о завоеваниях, а не о женщинах. Солдаты же поговаривали, что один анатолийский колдун проклял его член за то, что император уничтожил его войска. Это объясняло, почему Василий не женится. С другой стороны, его мать – опасная ведьма – отравила своего мужа, римского императора, и вышла замуж за его преемника. Когда он ей наскучил, она убила и его. И собиралась замуж за третьего императора, но тут вмешалась церковь. Неудивительно, что при такой матери Василий стал остерегаться женщин. Все знали, что император человек суеверный. Возможно, в женщинах он видел дурное знамение.

По всей видимости, императора утомили собственные рассуждения. Он указал на глаз мальчика.

– Какая интересная отметина. Наверное, означает большую удачу.

– Только не для моих врагов, – ответил мальчик.

Василий засмеялся.

– Что ж, будем надеяться. Ты меня позабавил, Змееглаз, и это само по себе большая удача.

– Я надеюсь принести тебе пользу, господин, не только веселя тебя. Да, я уже мужчина, и мой топор так и рвется в бой. Я буду убивать во имя тебя. Это моя судьба. Я занимался торговлей, как это принято у северян, но я еще и воин. Никто из моих соотечественников не сравнится со мной, и придет день, когда не будет в мире воина сильнее меня. Твои враги – мои враги, и от моего меча они падут.

Змееглаз сам верил в свои слова. Несмотря на малый рост, он вечно лез в драки с мальчиками старше себя. Неужели так трудно победить взрослого, если в руке у тебя острая сталь? Не трудно, считал он, главное, не терять голову.

– Вероятно, такой день придет. Если для начала у тебя вырастет борода и ты обзаведешься мечом. Но пока расскажи мне об этих ваших норманнах, об их традициях и нравах. Чтобы командовать ими, я должен знать их.

И Змееглаз принялся рассказывать о своем народе, о битвах, путешествиях по морю, о невероятных трудностях жизни на севере. Император слушал с видимым удовольствием, радуясь, что заручился поддержкой этих необыкновенно воинственных и мужественных людей. Один момент особенно обрадовал его.

– Когда мы приносим клятву, это серьезно, – сказал Змееглаз. – Ничто не заставит нас нарушить слово, ни голод, ни смерть, ни нищета. Для нас человек настолько хорош, насколько твердо его слово.

– Говорить-то можно сколько угодно, но что на деле? – спросил император. – Многие из тех, кто клянется в верности Христу, ведут себя вовсе не по-христиански, когда никто не видит.