Марк Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Склон сделался круче. Они по-прежнему не видели факелов, поэтому, лишившись иного ориентира, шли на вой собак. Затем они перевалили через гребень холма. Огни, множество огней. Новые факелы присоединялись к тем, за которыми пришли они, огни тянулись с другой стороны города, выплывали из темноты.

– Пошли, – сказал Луис.

Ближайший к нему варяг усмехнулся.

– Найр, – произнес он.

– Что?

– Мир мертвых, – пояснил другой варяг у него за плечом.

Теперь им приходилось перелезать через валуны, огромные обломки скал. Луису потребовалось сосредоточиться, чтобы не упасть и не сломать ногу. Вой и лай собак сделались еще громче, и за этим шумом стали слышны людские голоса. Народ собирался.

Луис шел вперед, варяги держались у него за спиной. Сбоку что-то промелькнуло. Небольшая собачка перепрыгивала с камня на камень и задела Луиса по руке.

– Загасите один факел. Нужно двадцать семь, а у нас двадцать восемь, – проговорил кто-то. Луис взял факел у варяга и выбросил в расщелину между камнями.

– Начинаем! – проговорил еще кто-то справа от Луиса.

– Зачем вы пришли сюда? – Голос был таким строгим и требовательным, что Луис едва не ответил ему.

– Постоять у порога смерти, – отозвалось сорок или пятьдесят невидимых людей.

– Зачем вам стоять у порога смерти?

– Почтить хозяйку порогов.

– Чего вы хотите за свое почтение?

– Благословения и защиты от зла.

– Она Энодия.

– Стоящая перед воротами.

– Она Хтония.

– Повелительница земли, недр земли и подземелий.

– Она Пропилея.

– Защитница и покровительница.

– Прими нашу жертву и услышь нашу молитву.

Блеяние ягненка перешло в пронзительный крик. Собаки просто обезумели, воя, гавкая и скуля. Но Луис все равно почти ничего не видел за пределами круга света от факелов.

Из тумана доносилось ритмичное бормотанье. Луис взялся за нож. Голоса звучали теперь вокруг него.

– Из темноты, отринув все бессмысленное и бесцельное, взываю я, и ты услышь мои священные слова, ибо страшную судьбу насылаешь только ты.

Трехликая богиня, освободись, яви себя, неистовая, во тьму облаченная, с угрюмым взором, с яростным криком.

Приди!

Луис содрогнулся. Речитатив распался на множество отдельных хоров, бормочущих со всех сторон.

– В моей власти удержать тебя.

– Твоя дверь заперта на три оборота.

– Ее пылающий очаг, ее тень.

– Кусок плоти.

– Кровь горлицы.

– Волосок молодой телицы.

– Связь всех вещей порвалась.

Скрылся солнечный свет.

Дальше началась настоящая какофония. Факелы мерцали, люди топали ногами, собаки лаяли.

– Нам надо схватить кого-нибудь одного, – прошептал Луис ближайшему к нему варягу.

– Эта работа как раз по нам. Дождемся, пока они начнут расходиться. Если кто пойдет в одиночку, того и схватим.

– А если никто не пойдет?

– Все равно схватим.

Церемония продолжалась, люди пели, бормотали, взывали к богине луны, той, что в трех лицах; богине кипарисов, хранительнице могил; богине тисов, в могилу сводящей; богине мандрагоры, что из могилы рождается.

Зажигались новые факелы. Луис догадался, что люди размахивают подожженными ветками.

Затем послышался крик, стон и кто-то заговорил в полный голос:

– Не насылай на нас демонов, пусть мы и вызвали твой гнев. Три черных ягненка пожертвованы тебе, как ты хотела, три раза по девять факелов, как ты хотела; мы взывали к тебе, обратившись в три стороны, называя тебя тремя именами. Не покидай нас.

Отовсюду ответили одним словом, весьма похожим на «аминь», и факелы начали удаляться.

– Схватим того, кто будет уходить последним, – сказал Луис.

– Хотя бы для того, чтобы забрать его факел, – отозвался Вандрад.

Туман поистине был обманчивым – Луис ничего не видел уже в пяти шагах от себя.

Факелы уплывали прочь, мимо них проходили темные силуэты, перелезавшие через камни. Чтобы не выдать себя и сохранить инкогнито тех, кто находится рядом, никто не замедлил шаг, чтобы взглянуть на варягов.

Осталось всего два факела, чуть выше того места, где проводился обряд.

В недвижном воздухе до Луиса донеслись голоса.

– Надо снова открыть ворота.

– Еще рано. Я уже проходил через ворота много лет назад. Путь этот труден, и я соглашусь на него только в том случае, если другого выхода не окажется.

– Но ведь комета, небо, все эти смерти. Ты обязан узнать ответ.

– Я с трудом удерживаю то, что живет внутри меня. Ты не представляешь, какой ценой это дается, чего от меня могут потребовать.

– Но если ты пойдешь туда, то сможешь избавиться от своей магии. Это же из-за нее нас постигли все эти несчастья.

– Я не знаю. Не знаю.

– А вдруг это и есть конец света? Вдруг христиане говорят правду?

– А еще северяне и арабы. И те и другие, кажется, уверены, что приближается одноглазый бог, однако до сих пор мы его не увидели.

– Я рад, мой господин, что ты еще можешь шутить.

– Я не шучу. Кто знает, что сейчас происходит?

– Ты забрал что-то у богини, теперь она хочет, чтобы ты это вернул.

– Не уверен. Есть еще человек-волк. Как насчет него?

Луис с северянами понемногу приближались. Голос одного из собеседников был высоким, как у евнуха. Неужели начальник священных покоев? Луис сказал себе, что это просто смешно. Начальник священных покоев шатается по грязи вместе с язычниками? Не может быть. Второй голос показался ему как будто знакомым. Но кто это? Он споткнулся о камень.

– Кто здесь?

Тишина.

– Нам пора уходить.

Факелы двинулись с места, однако варяги уже решили, что пора переходить в наступление. Они побежали. Послышались крики, какая-то возня.

– Эй! А ну-ка отпусти меня!

– Беги!

Один факел упал, кто-то закричал от боли, но второй факел запрыгал над камнями, удаляясь и скрываясь внизу. Луис осторожно крался вперед. Перед ним что-то заметалось, едва различимое – просто тень в свете факела, не больше. Затем появился человек, который прыгал с камня на камень. Он прыгнул прямо на Луиса, сбил его на землю.

– Какого…

Мужчина держал Луиса за тунику. На нем был капюшон, как у жителя пустыни, но Луис прекрасно видел, кто перед ним.

– Исайя!

Глава сыскного ведомства ничего не сказал, только выхватил нож.

Луис не знал, случилось ли это в миг до или же в миг после, но он вспомнил, как глава шпионов угрожал Беатрис, вспомнил о непосильной задаче, возложенной на него, о том, что может случиться, если он не выполнит задания, о том, какой опасности подвергает свою бессмертную душу, о том, сколько переживаний выпало на его долю еще до того, как он прибыл в Константинополь, отказавшись от монашеской жизни, чтобы жить в бедности с любимой, с дочерью руанского герцога.

Ему показалось, вся жизнь промелькнула перед глазами среди этих валунов. Все, что он когда-либо делал, разделилось на до и после того, как он выхватил из-за пояса нож и всадил Исайе в шею. Он сделал это бездумно, но, когда сделал, мысль обрушилась на Луиса, словно волна на мыс.