Виктор Костин - Люди и Нелюди

Беру, глажу и задумываюсь, даже гладить забываю. Она выдергивает руки и с вопросом смотрит.

– Понимаете, только не обижаетесь, пожалуйста, на меня, хорошо, Натали Сергеевна, хорошо?

Она со все большим подозрением на меня смотрит.

– В чем дело наконец скажешь? – спрашивает все более подозрительно.

– Понимаете, Натали Сергеевна, вы больны, – бросаюсь решительно словом, как в холодную воду окунаюсь.

– Я не знаю чем и как, но что-то с вами случилось. Вам бы в больницу, это не смертельно. Я не знаю, правда не знаю, но что-то с вами. Я не знаю, как сказать, Натали Сергеевна, но в общем надо к врачам вам сходить обязательно.

Я частю, торопясь, пытаясь донести до нее то, что я хочу сказать, и как все это непонятное, даже мне, объяснить ей.

То, что произошло, я не планировал. Я ждал вопросов: как? почему? А услышал:

– Уходи и оставь меня, слышишь? Уходи немедленно, – и она стала вставать.

Я с удивлением, но тем не менее проворно встал и умелся, кто его знает, что там на уме у нее. Но разгневанная женщина – это что-то.

А такая разгневанная женщина, как Натали Сергеевна, – это тем более что-то.

Да и память Витоли, невовремя подключившаяся, по поводу характера у Натали Сергеевны. В общем выгнала она меня из класса, да и из самой школы, только на улице пришел я в себя.

Ого, как меня-то проняло, страшная женщина Натали в гневе, ох, страшна.

Проверяю контрольные учеников, это за весь пройденный за декаду материал. Какие разные работы: кто размашисто пишет во всю строчку и потом в конце мельчит, буквально втискивая результат своих вычислений. Кто пространно решает, не влезая с расчетами и на целый лист. Кто-то правильно решает почти до конца… и получается неправильный результат. У некоторых «умников», при неправильном решении, наоборот правильный результат. У таких надо смотреть, кто сосед рядом и вызывать ко мне обоих этих умников. Или, что проще и надежнее всего, дворянское собрание, оно надолго отобьет охоту списывать. Таких здесь не много, что, право слово, меня радует, все-таки все люди взрослые и понимают, что чужими ногами на трон не взойдешь, хотя некоторые вот все же пытаются.

Вот работа Марти Кастело. Хорошая ученица и нравится Витоли, да и он, по-моему ей, нда-а, ладно, не о том речь.

Вот вспомни о людях, и они тут и появляются, прям предчувствие Всевышнего. Пришел Витоли, мой подопечный, что-то, вроде, он у меня хотел спросить сегодня.

Показываю на место рядом, садись, я сейчас освобожусь. – Так неохота прерываться, когда только сосредоточилась на работе.

Неожиданно возникла мысль: а дам я ему посмотреть тетрадь Марти. Это некорректно, но это не личные записи, а для влюбленного… – В общем, показала, мда-с…

Взял, пролистнул и вопросительно смотрит на меня. Странно, я думала, заинтересуется, но он только пролистнул две страницы и все на этом. Ничего не понимаю, странная реакция влюбленного мальчика. Может, я что-то не знаю о Витоли, моем ученике. Ладно, идем дальше.

Говорю: понимаешь, у тебя, кроме почерка, все лучше, чем у Марти. Раньше таким ты не был, может, что хочешь сказать мне?

Заговорил как-то интересно, про то, как попал в больницу. Это все знают, я даже с врачом его говорила и общалась. Я была по своим делам, приходила, и там говорили про интересного мальчика. Я тогда и не поняла, про кого. Правда я не знала, что буду ему помогать, даже и не догадывалась, а то бы зашла посмотреть, как он там, свой все-таки ученик, хоть и…

А вот это интересно: жалуется на потерю памяти. Точно что-то скрывает от меня. Но нет, все помнит, но плохо.

Такой сильный удар был. Конечно, его лечил сам профессор Селиго. Он был по делам… Знаю я его дела. Новые, не проверенные методики на людях испытывает. Нет бы в своем институте проверял на лисах, например, но нет, сюда, на окраину столицы, пошел. Пусть бы на плебеях или животных, там, каких испытывал. Хотя, помогло ведь, а может, просто организм молодой и сам выкарабкался, несмотря, хм-м, на лечение профессора.

Ладно, верю, все это я понимаю, несчастье случилось, дальше-то что, вот мямля.

Лучше мне вот что скажи. Примеры ты решаешь не по школьной программе. Я учу по-другому, у других учителей ты никогда не учился, Витоли.

Да, про родителей я и не подумала, а они ведь оба с образованием, инженеры. Да, могли и показать что-то. Заодно узнала, что они на военном заводе работают и там все сплошные секреты. Ну, тоже мне тайну нашел, мальчик.

Да и простимулировали парня, видимо, хорошо. Мореходка – это для молодежи страшное слово сейчас, хотя и не очень там уж все так плохо, если… Хотя, в общем, смотря куда попадешь, но его вон как пробрало, даже свое игрище, боло любимое свое забросил.

А вот родители не смогли его выучить. Не педагоги они, два раза накричали на него, он и испугался и замкнулся. Кто же так учит детей – с лаской надо и с любовью.

Спросил про энерджазинов этих добрых и незлых волшебников. Что ему рассказать: общую сказочку или правду? Ладно, мал еще он о них знать правду.

Что когда первые корабли достигли второго континента, то первое, что люди захотели, – это занять территорию и потеснить местных жителей.

Их даже рабами делать не захотели и возить далеко, да и невыгодно с ними оказалось дело иметь. Они обладают очень неприятной особенностью, в случае пленения и невозможности вырваться кончают жизнь самоубийством. Поэтому как рабы полностью бесполезны, тайн и секретов у них по этой же причине нельзя узнать никаких. Осталось только договариваться и торговать.

Потому как огнестрельным оружием они не владеют, да им и не надо оно. Достаточно напустить на пришельцев ядовитых змей, а кто выживет, ядовитых мушек, мошек вослед, и все, хоть и не сильно они опасные, но их же миллионы – кто спасется от них?

Первые три экспедиции на континент энерджазинов и сгинули, не вернулся тогда никто оттуда. С остальных были посланы разведчики, но тем просто объяснили, что они были не правы, и тогда же и был заключен мир, но уже на условиях энерджазинов. Благо, что наш континент им не нужен совсем, им и своего хватает, видимо.

Но все это я рассказывать ему не буду, будет ему добрая сказка, детская.

Рассказала про сможей, этих кротких буйволов – ни за что не поверишь, какие свирепые были их прародители синшеруш. Рассказала про «листочек» – мечта всех влюбленных и основной источник интереса к этим большеухим энерджазинам от людей. Про одежду и платья самоподгоняющиеся под любой размер говорить не стала, он не девушка, ни к чему ему, да и не поймет он такого преимущества и удобства.

Пока рассказывала, опять этот влюбленный мальчик оккупировал мою руку. Потребовала отдать и дальше заняться лучше руками его сокурсницы Марти.