Виктор Костин - Люди и Нелюди

Пришли мама с папой, стало шумно, правда, особо меня и не спрашивали, занимались и занимались. У них на работе свои заморочки, и им, вижу, не до меня ни разу. Мать даже про чашки ничего не спросила и не сказала, а молча расставила на полки на свои места и все на этом. А я целую лекцию подготовил для отмазки, на случай…

Ожидаю моего «молодого человека». Как ученика, как просто подопечного, о ком надо беспокоиться, о его знаниях, я имею в виду, что-то я его плохо уже представляю и не воспринимаю даже, странно все.

Вот и сейчас, выскочил, смотрит на меня и спрашивает, какой у меня план. Да, конечно, я два дня, ага, целых же два дня, пусть и один раз уже планировала, второй – только пыталась что-то планировать, и где мои те планы оказались? Пусть сам рассказывает, как будем мы с ним учиться, а я, там, одобрю – не одобрю, вот там мы и посмотрим.

Выслушиваю его план. Планы.

Очень они у него грандиозные. – Это ирония такая моя.

Таким же образом происходили только эпические сражения в древности. Мне его желания совсем не понравились. Опять Мило, этот добрый милый дедушка с вкуснейшими пирожными. Я поправлюсь, честное слово, так скоро поправлюсь. Я слышу, что ему будет скидка за красавицу.

Это я не поняла. Пусть я красавица, хм… с этим согласна, не буду даже спорить, но при чем тут скидка. Потому идем к этому милому Мило, хи-хи, и Витоли, кто он там, не разобралась я что-то совсем, по дороге мне начинает рассказывать про ансамбль.

О, как я хочу туда попасть, но два злота, да даже пусть и один, – это не для меня, и просить его – я не его девушка, в конце концов. Да и я не думаю, что у него такие деньги есть или будут.

Заходим в лавку, и этот мой ученик начинает брать печенье и пирожные, и я слышу, как разговор плавно перешел на деньги и они спорят с продавцом о цене. Я не могу поверить. Это просто невозможно, не знала бы, что он не торговец, ни в жизнь бы не поверила. Я из семьи торговцев, у меня отец всегда торговался в корчме с кредиторами, когда они приходили, и на пивоварне так же было, с поставщиками, там, такими бородатыми, помню. Я, тогда и маленькая еще была, но уже понимала, и вот сейчас такая же ситуация.

Как в детство я свое вернулась. Это же ужас, но как интересно, и не ругаются, и в то же время чем-то на отца он поведением похож, но ведь ребенок же еще. Совсем не взрослый он, ну никак.

Скидку ему никто, же, не дал, ха, м…, но отсыпали бесплатно печенек разных видов, и нам дали по одному пирожному в дорогу, тоже просто и без денег. Это тоже довольно много. Мне бесплатно и этого никогда никто и не дал. Когда вышли, я стала возмущаться его поведением, а он мне объяснил. Он ребенок, ему можно, а я говорю: «А как же я, что обо мне тогда здесь подумают, нехорошо ведь под у ма ют».

Он: «Против дедушки Мило разница в возрасте и у тебя, и у меня невелика, считай, ровесники». Вот и что ему сказать? Гад, как есть гад, малолетний такой. Взял меня под руку, идем дальше, как так и надо, так же, под ручку и зашли в подъезд. Уже иду, как к себе домой. Ну и что, хоть немного почувствую себя семейной, приятно, немного непривычно и, скорее всего, неправильно это, ну и что. Нет-нет, стоп, я учитель, учитель этого… дарования, не забываемся, пожалуйста, Бригида Петовна, – одергиваю себя, а то совсем мои мысли не туда пошли.

Зашли, он помогает раздеться, очень галантный молодой человек, ну очень, такой маленький, молоденький дворянчик, хи-хи. Прямо подозрительно мне что-то, пока думаю, что же он скажет дальше.

Он показывает на дверь ванной и говорит: «Ванна там, с прошлого раза место не поменяла». Юморист, и наглый, и не стеснительный ни капли, иду мыть руки, будем есть, а я ничего не готовила, но это и не важно сейчас, главное – не сильно смущаться, а то я уже начала опять потихоньку, в отличие.

Умываюсь холодной водой и несколько раз чтобы снять жар и захожу. Вроде, ничего по мне не заметно.

Вот стоит ждет меня, стул отодвинул, только бы не смутиться. Едим первое молча, потом второе, опять мясо, хорошо живут некоторые, не то что я. Витоли уже начинает расспрашивать то ли чтобы поддержать беседу, видимо, ему что-то надо от меня или просто не может кушать молча. Начинает про мою студенческую жизнь расспрашивать. Да, вот я тебе и рассказала все: и про голод, и издевательства, и обман молоденькой провинциалки, только приехавшей в с толиц у.

Нет, вот стал расспрашивать, почему веду к основному языку руси письменно и устно еще и географию.

Не знаю, как ему и сказать. История явно не для детей, хотя и поучительная где-то, только ему я точно ее рассказывать не буду.

Был учитель географии, как раз когда я рассталась со своим бывшим и «мнимым возлюбленным» и вот познакомилась с этим учителем.

Не то чтобы познакомилась, мы и раньше знались. Здоровались, как-никак коллеги, вместе работаем… работали тогда. Он меня домой пригласил однажды. Я сначала испугалась, о плохом подумала сразу, ведь только с первым столичным «конем» развязалась, и то с очень большим трудом и последствиями нехорошими.

Но все же пошла, и плохо мне было, и голодно, деньги мне как раз еще не вернули пока, что выманил у меня «любимый», да и думала поначалу, что совсем их потеряла. Поэтому ничего от голода не соображала и пошла, а он хороший человек оказался, только больной он сильно был. Что-то у него с желудком не в порядке было. Жена, как у него приступы начались, тогда и ушла от него совсем. Рвало его сильно, а ей неприятно это было все видеть и ухаживать за ним.

Мне же тогда не до того было. Да и при мне сначала он хорошо себя чувствовал и приступов не было, вот и стала я, значит, к нему ходить. Он и покормит меня, и в первую очередь тоже говорит мне: «Не стесняйся меня, – я тогда совсем застенчивая была, – мне все равно много нельзя есть, а мало я готовить никак не умею», – он мне говорил.

Вот я и стала с ним жить. Причем просто жить, ничего у нас с ним не было вначале. Хотя я и не была бы против, но он говорил, что нельзя ему. Сразу после этого дела приступ у него будет, а он не хочет, чтобы я видела все это, ему будет неприятно. Потом-то всякое было, но это все дальше, сильно потом было.

Вот я с ним и жила, а он мне про свою профессию много-много рассказывал, да так же интересно. Программы классные с ним вместе готовили – а что вечерами-то делать: он на улицу не выходил, и я как-то тоже. Он свой предмет, а я свой, а потом ему все хуже и хуже стало со здоровьем, и он попросил раз меня заменить на его уроке. Потом два, а потом я месяца три за него уроки вела и зарплату ему же на дом приносила.

Он уже лежал только тогда и улыбался мне несмело. «Моя, – говорит, – сиделка, да еще мне же за это и деньги еще платит». Я ему тоже улыбалась, а потом плакала в другой комнате, чтобы он не видел, а потом его не стало. В школе же об этом узнали только через год, мне не до того было вначале. Все-таки большие нагрузки в часах, и волновалась я, справлюсь – не справлюсь. Комиссия тогда же с первого круга была, и всем не до того было, как-то мимо всех и прошло. Тофол – так его звали, Тофол Белизер из приморской республики он был вот. Сначала он мне выбил разрешение на замену себя, что если что, то я, мол, вместо него замещаю, а потом уже и ученикам нравилось, а это здесь в школе главное, чтобы учитель дворянам нравился. В этом плане девушка лучше, чем мужчина, ими воспринимается, да и мягче я к его ученикам относилась и отношусь, чем Тофол, он требовательный был…