Виктор Костин - Люди и Нелюди

– Хорошо, – продолжил Видэл Сезови, – я понял. Поэтому предлагаю следующий расклад, по одной трети всем и злот – это коробка и продажа.

Я вопросительно поднял бровь.

– Понимаешь, Витоли, я все равно продам флаконы по 10 злотов за штуку, понимаешь?

Я покивал, соглашаясь.

– Вот и исходим из этого, три мне, три тебе и три дальше твоему компаньон… понимаешь. Один злот на коробка, продажа и прочее.

Вот зараза, раскусил он меня. Кто мой компаньон или скорее компаньонка. Ну это и хорошо, я тоже думаю, пью кофе, что-то считаю и выдаю согласие.

– Хорошо.

Немного сидим, и он спрашивает: «А по двухмесячному можешь что сказать?».

Я задумываюсь: я не знаю, себе брал, вспоминаю, что я давал Натали Сергеевне, и говорю: «По десять мне давали».

– О, вот это интересно. Понимаешь, их двухмесячные я беру по 15. Поэтому у тебя я могу брать по двенадцать, устроит?

Я пожимаю плечами неопределенно – устроит.

– Теперь по количеству: сколько и когда?

Говорю: – С этим не ясно, понимаете, как завоз. Ну, мне как сказали, но одну партию гарантируют в декаду, возможно, две, но это предел. Это точно, может, потом больше будет, вы понимаете, дело пока новое.

Видэл Сезови покивал, соглашаясь.

– С двухмесячным?

– Про это ничего сказать не могу, один-два флакона, возможно, про партию ничего не говорили совсем.

– Ладно, я понял. – Сезови покивал.

Достает кошель.

– Здесь 72 злота. Считать будешь?

– Зачем? – пожимаю плечами.

– Тоже верно, – кивает Видэл.

Кладу кошель в портфель.

– На сегодня все с делами, иди, там тебя уже заждались.

Ухожу, и меня действительно встречает Марти. Она, так сидела, чтобы ей было видно дверь в кабинет. Идем к ней, и она опять начинает рассказывать про вязание, уроки и прочее – как у нее язык не заболит-то столько болтать… не по делу.

Потом внезапно: – А вы с папой договор уже подписывали?

Э, я и выпал. «Какой договор?», – спрашиваю.

– Ну этот, – она замолкает.

Я малость подзавис. Думаю: «Вроде, мы все устно договорились с ним. Может, надо было составить, а я и не туда, дворяне же как-никак, вроде.

Вот это облом, как же это я, ладно, Витоли и его родители не торговцы, но я-то не раз составлял и заявки и договора.

Работа прапорщиком – это не только люди. Это еще и матобеспечение, а там без бумажки…

– Нет, говорю я как-то забыл, – делаю виноватое лицо, хотя ее-то какое дело.

Она сорвалась и убежала. Заходит Видэл Сезови и следом его жена. «А ей-то что надо?», – думаю.

– Понимаешь, – начинает Видэл. – Я хотел с твоими родителями после сначала поговорить. Это такое дело, ты несовершеннолетний вот еще, но ты спас мою дочь, и я думаю, что будет правильно обговорить все с тобой сначала, да, так будет правильно. – Он кивает как бы сам себе.

Я соображаю, что что-то мы говорим, видимо, о разных договорах. Решаю уточнить: – А про какой договор собственно речь идет?

Жена Сезови, удивленно оглядываясь на своего мужа: – Это брачный договор с моей, нашей дочерью и с тобой, конечно. На самом дела, правда, между двумя семьями, но это уже нюансы, если что.

Вот я и завис. Смотрю, и Видэл тоже как-то напрягся весь. Я: «Как-то, – говорю, – неожиданно все». Уже все подозрительно смотрят на меня.

Наконец Видэл Сезови и говорит, что, это и не по правилам, но если я не хочу, то он настаивать не будет, потому как я спас его дочь и он, как истинный дворянин, меня понимает и примет мое ЛЮБОЕ решение этого вопроса.

Это было произнесено с таким нажимом и весьма холодно, видно, что ему неприятен сам разговор и мой возможный отказ.

Что-то я не совсем понимаю или совсем не понимаю ситуацию. Все-таки я не привык, чтобы за меня решали, а здесь, вроде как, это в порядке вещей, да и с Марти решить надо.

Как она? А то вдруг я ей и даром не снился, просто родители надавили, а ей и деваться некуда бедной. Все-таки девушки здесь сильно бесправны и в этом вопросе в том числе особенно.

Даже дворянки, а если еще и несовершеннолетние, так тем более как вещь, кому хочешь продам или подарю.

Поэтому быстро соображаю и говорю:

– А можно мне поговорить с Марти и наедине.

Мать Марти буквально вылетела из комнаты, а следом с достоинством вышел и сам Видэл.

Марти осталась со мной.

– Что ты хотел поговорить? – на меня смотрит и глаза опускает.

– Ну я, в общем, тебя спросить хотел.

– О чем?

– Как ты к этому относишься.

Тут она тоже непонимающе смотрит на меня.

– Ну как ты относишься ко мне, а то вдруг я тебе не нравлюсь, а тебя родители заставляют, а я этого не хочу.

Она удивленно смотрит.

– Я, – говорит, – хорошо отношусь.

– А родители? – я это.

– И родители тоже.

Она: – Я не знаю, я с тобой хочу, но если ты не хочешь, то тогда да, конечно, я это… вот.

– Марти, – говорю, – я, понимаешь, я весь разговор затеял только из-за тебя и, если ты согласна, то и я, а если нет… Если тебя насильно хотят, то и не надо, поняла меня?

Фу, высказался, аж устал. Такое напряжение в воздухе витает.

Она посидела.

– Я согласна за тебя выйти, только это. Я вот не могу много разговаривать, как положено. – Она мне рассказывает.

– Не понял, как не можешь – ты же разговариваешь, – смотрю немного насмешливо, но так и вопросы, не считая самой ситуации, такие.

– Ну много вот, чтобы господина окружить любовью и разговором. Дабы ему не было скучно с дамою прелестной, а я стесняюсь все время, и у меня все плохо очень получается, совсем плохо, вот, – разводит руки и опускает голову.

– То есть это не ты себя ведешь в разговоре так со мной, а тебя заставили все время много говорить со мной?

– я почти утвердительно спрашиваю ее.

– Да, это все она, – с пафосом, – это наша Хуанита, гувернантка наша бывшая, – поясняет Марти.

– Боже Всевышний, значит это не ты сама, а я испугался, что и в тишине не посижу, и что она еще говорила? – уже заинтересованно, что еще здесь местным девушкам советуют для привлечения, так сказать, нас, мне уже интересно.

– Что надо кавалерам про цветы говорить, дабы не было у него затруднения, какой цветок подарить прелестной даме, – быстро частит Марти как по писаному.

– То есть тебе это балабольство не нужно.

– Нет, я сама, бывает, сижу, часами вышиваю, книги читаю вот. Мне нанимали репетитора, ну не такого, как наша грозная Натали Сергеевна, конечно, но все равно и он мне указкой указывал, что и куда, мы даже не разговаривали вовсе с ней, вот.

– Это просто замечательно, если это все, тогда зови родителей, я согласен, но если будешь много тарахтеть, тогда договор заключай со своей Хуанитой.

Она смеется: – Мы ее уже уволили.

– Ну иди тогда зови родителей.

Она умелась. Родители пришли, они уже все поняли, и поэтому лица были радостные, и если Видэл просто был доволен, то его жена Иветт прямо вся сияла от счастья.