Нана Блик - Лилиан

Он всегда был добрым, отзывчивым, заботливым, сочувствующим и любящим. Он таким родился. И даже добровольно отказавшись от человеческой оболочки, Сэм не потерял свою душу и нёс всю исходящую от него доброту на протяжении всего времени своего существования. Он часто осуждал меня за чрезмерную жестокость, Сэм осудил меня за последнее убийство пациента психиатрической лечебницы, потому что оно было прихотью, а не необходимостью. Сэм ценил жизнь, и любое её прекращение без веских на то оснований было абсолютно для него недопустимо и им резко осуждалось. И тут мне стала ясна нить истины, из которой была сплетена паутина заговора тандема Абракал и Эрешкигаль.

Наша зачистка была лишь первоначальным этапом, начальной стадией их коварного замысла. Я, наконец, разложив по полочкам в своей голове все возникшие у меня мысли, тяжело вздохнула и перед тем, как озвучить отгаданную мною причину, набралась смелости и ещё раз взглянула на Сэма, который перестал уже сопротивляться и просто неотрывно смотрел на меня, желая запомнить мой образ навсегда и навеки.

– Значит, вот оно как! Вы злитесь на то, что так и не сумели заставить мою Мать безропотно вам повиноваться. – Я остановилась лишь для того, чтобы перевести своё сбившееся от нахлынувших на меня эмоций дыхание, но затем снова продолжила свою речь. – Вы злитесь оттого, что не сумели убить всех её отпрысков, а что самое главное, так это то, что никогда и не сможете это сделать, потому что это априори невозможно. – Специально выбрасывая короткие фразы, я останавливалась, чтобы следить за реакцией Абракала. Он молчаливо смотрел на меня, и лишь сильно сжатый рот говорил мне, что он напряжён и волнуется. – Пока я была далеко и исполняла за вас вашу же грязную работу, вы решаетесь воплотить в жизнь свой новый неожиданно возникший в вашем сознании план: руками того, кого вам победить не под силу, уничтожить то, что её порождает, а теперь окружает и чрезмерно и нагло вторгается в этот мир.

– Ума тебе не занимать, Лилиан! – Абракал произнёс фразу так, чтобы показать мне, что он по-прежнему владеет всей ситуацией.

– Сэм разочаровал вас тем, что любить жизнь? – Я иронично улыбалась им. – Пускай это странно, но это действительно так. Сэм ценит и любит любую жизнь независимо от того, кто является её обладателем: человек, демон, животное, птица, растение, ручей, гора или солнце. Такой он уж пришёл в этот мир. – Я посмотрела на Сэма и улыбнулась ему искренне и, едва сдерживая слёзы, произнесла нежно и тихо сквозь всю толпу, но только лишь для него. – Я люблю тебя, мой Ангел!

– Его стремление защищать всех без исключения и даже вас подобных меня не просто обескуражило, а скорее взбесило. – Чтобы скрыть свои дрожащие то ли от гнева, то ли от страха ноги, Абракал сел на спинку дивана, но речь свою не прервал. – А уж его оправдание вашего образа жизни вообще ввело меня в шок.

Абракал поморщился, словно вспоминая тот злополучный разговор, после которого дело приняло совсем иную окраску. Ох, Сэмюэль Томпсон, почему ты не можешь держать свои мысли при себе, хотя бы при посторонних, нашёл же с кем откровенничать.

– Но убив его, вы ничего не добьётесь. – Я ужаснулась, произнеся фразу вслух. – Он точно не является для вас и меня ни преградой, ни мнимой защитой. Он никогда и не сдерживал меня в том направлении, в каком вы изначально ошиблись. – Я остановилась для поиска более значимых и весомых слов. – Неужели все Ангелы думают так? Неужели так думает Он? Тот, смысл существования которого заключается в нескончаемых попытках вселять веру и доброту во всех людей, полагает, что я уничтожу своё племя лишь потому, что некоторые из него допустили оплошность и причинили мне ни с чем несравнимую и нестерпимую боль? – Я неожиданно даже для самой себя засмеялась громко и заливисто. – Это же глупо!

– Ты должна ненавидеть свою похотливую Мать уже за то, что она бросила и отреклась от тебя. – Абракал, не понимая, тараторил без остановки. – Своего чудовищного адски нестерпимого и невыносимого Отца за то, что превратил тебя в это. – Он указал на меня пальцем и обвёл рукой с ног до головы. – Ты должна была быть подобием своих родителей, а ты наряду со смертью создаёшь жизнь и райские уголки. Ты обладаешь и управляешь всеми четырьмя стихиями, а самое главное то, что ты путаешь все планы по возвращению Ангелов обратно. – Он злобно фыркнул в подтверждении своих же слов. – Люди сами должны бороться за свою жизнь и благополучие, но уж точно не силами вашего племени.

Теперь мне как на ладони были видны все коварные замыслы Абракала. Моё появление его и так изначально не очень устраивало, а поведение вообще не укладывалось не в какие рамки. Спасение Стейси и реальные планы в далёкое будущее его не просто злили, а приводили в ужасное бешенство. Я всё никак не могла поверить в то, что слышу это именно от него. Слова из его уст как кислота прожигали моё сознание насквозь, разрушая веками сложившиеся каноны духовности и чистоты. Мнимый Архонт всё же сорвал свою маску, обнажая своё воистину ужасное естество.

– Знаешь, Абракал, я всегда была уверенна в том, что не бывает чисто белого и чисто чёрного. Что в каждом тумане присутствуют крупинки песка, а ночь зачастую не всегда непроглядна. Невозможно всех и всё делить только на плохое и хорошее, на доброе и злое, потому что всё белое может стать чёрным, а чёрное через величественный душевный и духовный труд отмыться и побелеть. – Я взглянула на Абракала, пытаясь пробить броню в его помертвевшем от злости сердце. – Только учти, что замараться можно легко и быстро, а вот очищаться нужно будет всю жизнь, а иногда происходит и так, что и целой жизни бывает на это мало. – Я расправила плечи, чтобы внушить большую уверенность не столько во всех окружающих, сколько в саму себя. Мои слова как ножи уверенно рассекали воздух, доносясь даже до самых скрытых и потаённых уголков сознания. – Но из всего этого меня настораживает или, если уж быть полностью честной, скорее даже пугает то, что свет ради достижения каких-то ведомых только ему благих целей так спокойно и без всяких колебаний пользуется услугами тьмы. – Я вопросительно оглядела Эрешкигаль и демонов Галла. – Что зачастую переходя на сторону тьмы, совершенно не замечает того, как сам постепенно превращается в её отголосок. – Я сочувственно выдохнула, совершенно убитая собственной же нарисованной картиной действительности. – Извините, но в подобном «Обращении Савла на пути в Дамаск» я участвовать никогда не буду.

– Что ж я понимаю, что живыми нам отсюда не уйти, по крайней мере, мне это точно. – Абракал встал с дивана и подошёл к Эрешкигаль. – Пусть хоть тогда моя смерть будет ненапрасной. – Он слегка касается Эрешкигаль рукой и тем самым даёт добро на завершение змееголовым так резво начатого им дела.