Ян Бадевский - Клинки Преддверья

По обеим сторонам широкой улицы вырастали многоярусные дома с загнутыми крышами. Некоторые здания украшали бумажные фонари, разноцветные ленты и связки колокольчиков.

Всюду слышалась незнакомая речь. Гортанные наречия Хо-Шана, напевный южный говор, отрывистая северная речь. Ольгерду казалось, что он попал в бесконечный многонациональный лабиринт, населенный представителями сотен народностей. По Улкундару свободно разгуливали островные пираты, работорговцы, перевертни из Мерфа и хмурые воины Альянса. Мимо прошла шеренга бритоголовых монахов, тянущих заунывную песню и звякающих бубнами. Монахи носили бесформенные одежды шафранового цвета, в их зрачках поселилась отрешенность.

– Не отставай, – буркнул Вячеслав.

Хозяин Дверей просачивался сквозь толпу без видимого напряжения. Вячеслав знал, куда идет, и не желал отвлекаться на посторонние вещи. Что же касается Ольгерда, то он жадно впитывал образы. Рыку здесь тоже нравилось – зверь чинно вышагивал справа от своего хозяина, втягивая ноздрями экзотические запахи.

Жители Улкундара были смуглыми и узкоглазыми. Мировая равнина сделала их такими. Бескрайние степные ландшафты, ветра и палящее солнце, редкие лесные оазисы – вот что досталось выходцам с юго-запада. На востоке протекал Индр. Там простирались холмы, девственные леса, плодородные земли, горы, дожди и туманы. Но то – восток. Основатели Улкундара привыкли к свободе, солнцу и ветру. Они были прирожденными кочевниками, погонщикам тучных стад, захватчиками приграничных поселений. Оседлость тяготила потомков степных воинов. Но без оседлости Улкундар не вырос бы из земли, не возвысился бы над Винхуном, Ардом и Урхатом, не превратился бы в объект паломничества тысяч странников, жаждущих прикоснуться к Истине.

В воздухе запахло специями, свежей рыбой, горячими булками и уличной едой – странники приближались к рынку.

– Долго еще? – спросил Ольгерд.

– Почти пришли.

Вячеслав шел не оборачиваясь.

Позади остались степные причалы, прощание с Тунганом, дождь и страх перед чужим миром. Ольгерд погрузился в воспоминания. В его памяти снова полил нескончаемый дождь. Зашевелились враждебные заросли. Под темно-зеленым сводом мелькнула исполинская тень. Угроза исходила от каждого куста. Ольгерд не мог объяснить происходящее, но он чувствовал себя жертвой. Тунган натягивал тетиву лука и всматривался в заросли. Шум дождя скрадывал звуки, но временами до слуха беглецов доносился утробный рев. Временами слышались крики неведомых птиц, чавканье, непонятные щелчки и шипение.

То был первобытный мир, враждебный человеку. Пройдут дни, Ольгерд доберется до «Дневника» и прочитает там всю правду об увиденном. Предшественник Вячеслава назвал этот мир Зарослями. По словам Хозяина Дверей, ему так и не удалось достичь предела реликтовой чащи. Необъятные древесные стволы, лианы, папоротники, немыслимые растения-хищники, охотящиеся на двуногих и четвероногих, – далеко не самое страшное. В темно-зеленых дебрях обитали твари, с которыми лучше не сталкиваться. Никому. Быстрые, безжалостные, вечно голодные. Чувствующие себя хозяевами леса.

Руны за пределами Преддверья отказывают, поэтому мастер ножей теряет часть своих навыков. «Щит», «возврат», «исцеление», «круговые траектории», «воздушные ступени» – все это становится недостижимым. Приходится рассчитывать на свою скорость, силу и навыки владения клинками. Разбросаешь ножи – пойдешь собирать. Клинки не возвращаются по воздуху. Им нельзя придать дополнительное ускорение. Нельзя заговорить, чтобы пробивали доспехи и толстую броню зверей. Никакой магии. Так писал Ирвандир, живший на Тверди около ста лет назад. Скиталец чудом уцелел после схватки с созданием, похожим на спрута. Таким монстрам положено обитать в воде, но чудовище уверенно передвигалось по суше, устраивая засады в реках и озерах. Ирвандир остановился, чтобы наполнить бурдюки, тут на него и напали.

А еще Ольгерд найдет упоминание твари, с которой он некогда сразился у Лихого брода. Речной хект. Ирвандир видел, как червь атаковал травоядное животное, спустившееся на водопой. Фонтан брызг, кровь и вода. Все произошло быстро. «Тут их родина», – писал Ирвандир.

Впрочем, хекты водились и в других мирах. Кто-то протаскивал их через Двери с непонятными целями. Ольгерд подозревал, что к этому причастны Посторонние.

Нескончаемый дождь.

Все, кто попадал в Заросли, отмечали эту особенность – неослабевающие потоки воды, льющиеся с загроможденных кронами небес. Возможно, в реликтовом мире существовал засушливый сезон, но в это время никто из Хозяев не смог открыть Дверь.

Вячеслав потратил около часа времени, прежде чем сумел пробить Дверь в Улкундар. Слишком далеко, объяснил он. Между Преддверьем и Зарослями пролегают такие бездны, что и подумать страшно. Возможно, тут обитают люди. Кто-то ведь проложил в джунглях дорогу, о которой вовремя вспомнил Вячеслав. Вспомнил – и пробился сюда из кайянских степей. «Уходим», – сказал Наставник, когда перед ними распахнулись врата. Беглецы спрыгнули в грязь и начали толкать буер к Двери. Корабль неохотно сдвинулся с места и, поскрипывая, покатился по дороге.

Джунгли огласил рев.

Неведомый хищник приближался, почуяв добычу. «Налегайте», – приказал Вячеслав. И они налегли. Мышцы вздувались под одеждой, ноги месили грязь. Ольгерд чувствовал твердую основу, словно неведомые строители вымостили тракт камнями или кирпичом. Порой нога проваливалась в выбоину.

А потом они шагнули в небытие.

И вывалились в опаленную солнцем степь. На горизонте высились пагоды, шпили и купола легендарного Улкундара. Ольгерд посмотрел на свои руки – они были мокрыми. Вода пропитала одежду, хлюпала в ботинках. Значит, это не сон. Мастер ножей побывал в чужом мире. Одним махом пересек северные провинции Равнинного царства. Это казалось невероятным.

Степной ветер натянул парус. Буер сдвинулся с места. Пришлось на ходу вскакивать на платформу ускоряющегося корабля. Последним на палубу прыгнул мокрый рлок. Вода сбегала на доски со свалявшейся шерсти зверя.

Солнце застыло в зените, когда буер Тунгана причалил к степной пристани. Сложно представить, через что они прошли вместе. Хотя в жизни Ольгерда случались вещи и похуже. Вячеслав щедро расплатился с проводником и пожелал тому удачи. Обнялись.

– Тебе нельзя возвращаться в Крондат, – сказал Ольгерд. – Что будешь делать?

Тунган пожал плечами:

– Наймусь проводником. Поживу на равнине. В Крондате меня ничто не держит, а я давно мечтаю увидеть полноводный Индр. Почему бы не попытать счастья?

На том и расстались.

И вот они пробирались по рыночным рядам, расталкивая попрошаек, мелких воришек и назойливых продавцов, сующих в лицо свой товар.