Олег Чупин - Карибы

Из достигших берега шлюпок, ткнувшимися носами в песок, на пляж выскакивали испанские солдаты и бросились к обстреливающей их орудийной батарее. Прямо по набегающим испанца, с вершины холмика, ударила картечь и затрещали из кустов выстрелы «сакмарочек», скосившие первые ряды атакующих, что сильно затормозило бегущих солдат. Избежавшие смерти и добежавшие по склон холма на его вершину, воины, ни кого не нашли, кроме плетенных флешей и измятой травы с изломанным кустарником, противник ушел.

Получивший донесения наблюдателей об возможном уходе вражеской эскадры, Петин отправил в её сопровождение по суше шести орудийную батарею трехфунтовых «единорогов» конной артиллерии с прикрытием в полусотню конных стрельцов. Вот этот то отряд, заняв заранее подготовленные позиции и встретил огоньком высаживающегося врага. А после картечного залпа, пока пехотинцы противника находились в некотором ступоре, успели прицепить орудия и зарядные ящики к передкам и прикрываемые конными стрельцами, быстренько покинули засвеченные позиции.

Так как первая волна десанта понесла сильные потери в средствах высадки, то вторая волна состояла не только из шлюпок. Дон де Кордова рискнул пожертвовать малыми барками, которые впоследствии в течении шести дней все благополучно сняли с песчаных мелей, и двинул их к берегу, для высадки прямо с них десанта на пляж. Вскоре барки мягко ткнулись в песок прибрежных отмелей, с их носов стали прыгать на отмель, в воду, солдаты и ополченцы, бредя по грудь или по пояс в воде к берегу, держа над водой, на вытянутых руках оружие с порохом. В оставшиеся на плаву шлюпки, с крупных барок, погрузили канониров с шестью трех фунтовыми пушками. Кроме пушек испанцы загрузили в каноэ бочонки с порохом, ядра, картечь, пули. Выдвинувшие, почти на самое мелководье, галеоны, открыли по зарослям, подступающих к воде, огонь из своих бортовых батарей, прикрывая высадку десанта. К полудню, все силы десанта, в том числе и четыре двенадцати фунтовых пушки, доставленных со стен Картахены-де-Индиас, были на берегу и начали движение к городских укреплениям Рюрика-на-Тобаго. Всего испанские силы, высадившиеся на Тобаго, состояли из полутора тысяч пехотинцев, прибывших из метрополии и прошедших там несколько компаний; трех сотен пеших ополченцев, пара сотен была из Веракруса и одну сотню набрали в Картахене-де-Индиас, при десяти полевых пушках. Весь этот почти двух тысячный отряд, часам к пятнадцати-шестнадцати, добрался до городских стен, около которых и заночевал, предварительно оборудовав и укрепив лагерь, успев при этом построив напротив городских ворот насыпь, для батареи пушек. За которой и установили, уже ночь, при свете факелов, четыре двенадцатифунтовки и пару трехфунтовок. Остальные четыре трехфунтовки, расположили уже днем, за возведенными по утру, четырьмя не большими флешами.

Утром первой «сказала здравствуйте» обитателях города, укрывшаяся за насыпью, сводная батарея. И «поздравляла» горожан в течении четырех часов, вколачивая шары ядер в стены воротной башни и иногда в сами створки ворот, которые к концу четвертого часа все-таки сорвало с одной из верхних петель и они повисли наискось в воротной арке. Вот после разрушения одной из створок ворот и начался штурм.

Пока сухопутная часть карателей шла к городу, обустраивалась около него и ночевала, судовая составляющая экспедиции разделилась. Барки под охраной пары каравелл остались на месте высадки, а галеоны с каравеллой перешли ко входу в бухту Варяжская, на траверсе которой и легли в дрейф, в котором и простояли всю ночь и первую половину следующего дня. И лишь только после прибытия к ним малой барки, с известием о начале штурма города на суше, пошли, по ходу движения выстраиваясь в кильватерную колонну, ко входе в бухту. Вражеская эскадра встала на якоря при входе в пролив, ведущий в гавань города и затеяла артиллерийскую дуэль с фортом, прикрывающим проход в порт. Зря они это начали. Стоящие на бастионах форта крепостные двух пудовые «единороги», подкрепленные своими пудовыми и полупудовыми собратьями, быстренько объяснили, своими сорока килограммовыми чугунными ядрами, ошибку командования вражеской эскадры. Когда эти тяжеленные шары, совместно со своими более легкими «братьями», застучали по бортам галеонов, проламываясь через пушечные порты, в их орудийные палубы, разнося там всё в вдребезги, пока не успокаивались. Разбивая в щепки фальшборта и корабельные надстройки, при попадании в них. Переламывая мачты и ломая в лучину прочий рангоут, разрывая канаты такелажа и проделывая огромные прорехи в поставленных парусах или сбивая и сбрасывая на палубу реи со свернутыми парусами, при этом убивая и калеча матросов, попавших под них. В общем нанося невосполнимый, в походных условиях, ущерб галеонам. Уже через час, передовой галеон и следующий за ним мателот, были полностью лишены хода, артиллерии и выведены из боя. Галеонам досталось так, что остатки команд обоих кораблей спешно покинули их. Остальные три галеона с каравеллой споро покинули место боя, отрубив якорные канаты, благо что они в отличии от передовой пары не вошли в проход к Варяжской бухте, и смогли, на одних блиндах и косой бизани с фоком, отвернуть в противоположную от форта сторону и потихоньку уйти за пределы досягаемость его орудий. Но при этом, еще нахватавшись ядер, по самое не хочу. Да так, что идущей концевой в колонне каравелле, эти ядра стали фатальными. Всего пара сорока килограммовых «гостинцев», попавших при отходе в корму каравеллы, на уровне ватерлинии, проломили обшивку корабля и в образовавшиеся, хотя и не великие, около тридцати сантиметров в диаметре дыры, хлынула вода. Вскоре каравелла стала оседать на корму и в течении двадцати минут, покинутая экипажем, она затонула. Более, до самого конца осады, испанцы не пытались проникнуть в бухту на кораблях.

На сухопутном фронте дела у испанцев так же шли плохо. Идущая на приступ колонна пикинеров и ополченцев, прикрываемая пулями мушкетов и картечью с ядрами пушек, даже не дошла до стен. Отброшенная потоками свинца и чугуна, смявших передние ряды атакующих. Вторая попытка, так же закончилась на предыдущем рубеже. В этот день штурмов более не предпринималось.

Были отбиты с ощутимыми потерями для штурмующих и другие приступы в последующие дни осады, продлившейся более чем полмесяца. За это время испанцы потеряли при штурмах и от болезней более тысячи человек из состава экспедиции и были вынуждены снять осаду и покинуть остров. Кроме огромных потер и осознания дальнейшей бесперспективности осады города, большое влияние на решение о снятии осады, доном Франсиско Эрнандес де Кордва, капитанами кораблей и иными офицерами экспедиции, произвели вести о разгроме карательной армады у Тортуги, и втором поражении у Порт-Ивана, так же слухи о движении сильной пиратской эскадры к Тобаго, на выручку осажденным. А сталкиваться с крупными галеонами пиратов, какой-то новейшей конструкции, входящих в эскадру идущей на Тобаго, ни кому из капитанов испанской эскадры, да еще в ослабленном составе, не хотелось. И 7 января уже нового 1566 года, сняв с берега, под прикрытием корабельных пушек, остатки десанта, испанская эскадра убралась от острова не солено хлебавши, взяв курс на Картахену-де-Индиас.