Сергей Катканов - Приключения Ариэля, Рыцаря Двух Миров

— Не думаю… Я такой же, как все… Ну вот разве что с драконами у нас не многим довелось биться. Но разве это важно?

— Это может быть очень важно. Расскажите о драконах, любезный Ариэль.

— Наше царство воистину необъятно, можно скакать в одну сторону сто дней и ночей и не достигнуть пределов. Но пограничным рыцарям иногда приходится бывать на окраинах нашего мира, чтобы проверить, всё ли там спокойно. Пресвитер Иоанн во всём своём царстве установил вечный мир, но порою у нас считают за благо убедиться, что этот мир всё ещё прочен. И вот меня отправили в страну драконов.

— Одного? Даже без оруженосца?

— Не знаю, что такое оруженосец. Наши рыцари в состоянии сами носить своё оружие. А я всегда путешествую один. Мне нравится оставаться наедине с Богом.

— Продолжайте, дорогой Ариэль, — улыбнулся герцог.

— Так вот до страны драконов я добирался, наверное, месяца четыре. Там горы, сплошь изрытые пещерами, в которых живут гигантские крылатые рептилии. Это не животные, потому что они обладают разумом. Впрочем, некоторые считают, что рептилия и есть рептилия, никакого разума у неё нет и быть не может, но в драконов вселяются бесы, а уж эти-то твари весьма разумны, потому и драконы ведут себя, как разумные существа. Однако, это тёмный, нечеловеческий разум и называть его подобным человеческому было бы всё равно неправильно. Говорят, что драконы могут и разговаривать, хотя меня Бог избавил от разговоров с ними. Диалог с демоническим разумом — самое страшное, что только может быть на земле. Думаю, что и в вашем очень непростом мире ничего страшнее нет.

И всё-таки много столетий назад с драконами был заключён договор. Уж не знаю, кто и как его заключал, думаю, что это был сам пресвитер Иоанн, который безусловно имеет власть одним своим словом запечатать бездну. Его святой душе общение с драконами, конечно, не могло навредить. Так вот по этому договору драконы получили право жить в своих пещерах, летать над горами и над территорией, которая к ним прилегает — это километров десять. На границе этой зоны поставили камни, залетать за которые драконы не имели права. Люди со своей стороны тоже обещали за эти камни не заходить, на пещеры драконов не покушаться и не пытаться исстребить это племя. Драконы соблюдали договор, во всяком случае у нас не было никакой информации о том, что они его нарушают, а моя задача была просто посмотреть, что там, да как.

Люди никогда не селились близко с пограничными камнями, никому не хотелось иметь таких соседей, к тому же там пустыня и делать особо нечего. Миновав последнюю деревню, я ещё три дня скакал до пограничных камней, уже не встречая никакого человеческого жилья. И вот я увидел камни — идеально ровные прямоугольники без каких-либо надписей. Было понятно, почему камни правильной формы — чтобы не перепутать их с какими-нибудь случайными камнями. Отсутствие надписей тоже не трудно было объяснить. Хотя между драконами и людьми существует договор, но всё же в человеческом языке нет ни одного слова, которое объединяло бы нас с этими богооставленными созданиями. Тут нельзя было написать ничего, что не оскорбляло бы ни одну из сторон. Даже вполне, казалось бы, нейтральное слово «граница» могло вызвать у драконов приступ бешенства. По самой своей природе они не могут признавать никаких границ, и, если они всё-таки вынуждены были принять некоторые ограничения, напоминать им об этом не стоило.

Итак, последнее человеческое жильё давно уже скрылось за горизонтом, глядя в другую сторону я различал драконьи горы, но они были довольно далеко. Я остался один посреди бесконечной пустыни. В наших пустынях климат мягкий, ровный, жарко и холодно не бывает — всегда тепло, а дожди здесь редкие и освежающие, так что от погоды мне не предстояло страдать. Время было ближе к ночи, я выбрал место поровнее, поставил шатёр и спокойно, уютно переночевал. Это была моя единственная спокойная ночь на драконьей границе.

Я намеревался двигаться вдоль драконьей границы пока не пройду её всю, а она тянулась на сотни километров. Утром я уже настроился на неторопливое равномерное движение, полагая, что вряд ли меня здесь кто-нибудь побеспокоит — какое дело было драконам до одинокого всадника, который двигается по ту сторону границы? Но я ошибся, в драконьем царстве, как выяснилось позднее, царил переполох. Вскоре я увидел, как в моём направлении летит средних размеров серый дракон. Надо сказать, что у драконов существует своя иерархия, так вот этот явно принадлежал к самой низшей касте — небольшой, простоватый. Впрочем, приближаясь, он производил всё большее впечатление. Я остановился, невольно залюбовавшись плавными сильными взмахами его крыльев, красиво выгнутой шеей и лёгкими движениями мощного хвоста. Очарование драконов в том, что крупные размеры и большая сила сочетаются у них с лёгкостью движения. Драконы прекрасно владеют своим огромным телом, глядя на них не усомнишься, что они могут наносить удары, рассчитанные с точностью до миллиметра.

Серый дракон летел прямо на меня, а я был в паре метров от незримой линии, соединявшей пограничные камни. Вот он выпустил из пасти мощную струю огня, и я уже решил, что дракон намерен меня атаковать, рука невольно легла на рукоятку меча. Но дракон замедлил движение и легко приземлился в паре метров от границы со своей стороны. Мы оба замерли, я смотрел на него, а он смотрел на меня. В огромных драконьих глазах я увидел разум, словно на меня смотрел человек. Я читал в его взгляде то выражение, которое смог объяснить для себя лишь вспомнив древние книги. Взгляд дракона выражал бесконечное презрение к человеку, чувство абсолютного превосходства над ним, а вместе с тем насмешку, издёвку, он словно не принимал меня в серьёз и едва сдерживал смех, глядя на рыцаря. Я почувствовал в этом взгляде то состояние души, какого давно уже невозможно встретить ни у одного подданного нашего царства. Это была гордыня, возведённая в абсолют. И тогда я понял, что дракон — носитель самого страшного зла, какое только может быть на земле. Не знаю, смотрела ли на меня разумная рептилия, или это разум беса рассматривал меня через глаза дракона, не имевшего собственной воли, но передо мной было воплощённое зло. Самое удивительное в том, что это зло было мне вполне понятно, оно выглядело совершенно человеческим, хотя и давно уже изгнанным из нашего царства.

Когда-то я встречался со змеями, орлами, гигантскими муравьями, очень глубоко пережив недоступность их маленьких самостоятельных миров человеческому пониманию. Дракон страшен именно тем, что понятен человеку. Если слишком долго смотреть в глаза дракона, то потом и сам начнёшь смотреть так же, как он, впустив в свою душу ту бездну греха, вместилищем которой он был. Я почувствовал себя в страшной опасности и призвал на помощь Господа. Стряхнув с себя гипнотическое оцепенение, я решил, что надо продолжать патрулирование так, как если бы дракона здесь не было. Ведь ни один из нас не нарушил ни одного из пунктов договора, и мы оба были вправе вести себя так, как если бы ничего особенного не происходило. Я именно так и подумал: «мы оба» — это были страшные слова. Одно только их молчаливое произнесение объединяло меня и дракона в рамках общей реальности, а это ничего хорошего не предвещало.