Сергей Катканов - Приключения Ариэля, Рыцаря Двух Миров

— А я до этого своего кошмара уже начал было думать, что зло — это полезная штука, и без него никак не прожить, и уничтожать его на земле не надо. Выходит, я был не прав?

— Не настолько уж и не прав. В том, что ты тогда думал, безусловно есть зерно истины, но твои рассуждения были слишком уж… теоретическими. К злу нельзя относится легкомысленно. Нельзя, устроившись поудобнее в уютном кресте после сытной трапезы, в разговоре с приятными людьми рассуждать о том, что зло полезно. Если ты только что из ада — тогда можно. А до тех пор твои теоретические рассуждения о пользе зла будут свидетельствовать лишь о том, что ты просто не понимаешь, о чём говоришь, либо о том, что ты бездушен, не чувствуешь чужой боли, и в твоём сердце нет ни капли сострадания. Когда пройдёшь через адскую боль, тогда и говори, что это было на благо, а когда сытый человек говорит голодным детям, что голодать весьма полезно, это просто цинизм. Божий замысел о мире надо принять сердцем, которое знает, что такое разрываться от боли, только тогда выводы разума будут взвешенными. Прошу тебя понять, насколько скользкую и опасную тему мы сейчас обсуждаем. Тут достаточно сказать одно лишнее слово, и выводы окажутся губительными для души.

— Отче, я ведь понимаю, что не видел ещё и тысячной доли того зла, которое может твориться на земле, и довольно смутно представляю себе пределы, до которых зло может простираться, но у каждого своя мера того, что он может выдержать, не повредившись рассудком, и я полагаю, что довольно близко подошёл к собственному пределу, а потому считаю, что теперь имею некоторое право осторожно предположить: зло не просто досадный побочный эффект свободы, а нечто имеющее самостоятельную значимость для спасения души. Человек не может спасти душу, если не встретится со злом.

— Тебе не кажется, что это очень опасная мысль? — по лицу старца можно было подумать, что у него заболел зуб.

— Я понимаю опасность этой мысли. Меч тоже опасен, но вот он у меня на поясе, и до сих пор ни один Божий человек не предложил мне зарыть его в землю.

Старец кивнул и начал медленно говорить:

— Я думал об этом всю жизнь. В голове возникали вопросы, казалось бы, неразрешимые, пока наконец, с Божьей помощью, всё не встало на свои места. Начнём с начала. Нам трудно представить себе войну между ангелами и демонами, но мы должны понимать, что это была самая настоящая война — жестокая, страшная, переполненная болью и ужасом. Там не отрубали руки и ноги, не раскалывали черепа, ведь у ангелов нет тел. Но я не сомневаюсь, что боли там хватало. Мы не можем представить себе, каким оружием пользовались ангелы, но это была не партия в шахматы, а именно война со всеми неизбежно сопровождающими войну кошмарами. И война эта шла за самое важное, что только есть в жизни Божьих созданий — за право остаться с Богом, или за право жить без Бога. А ведь чем более значима главная цель войны, тем более ожесточённой получается бойня. Знал ли Бог, создавая ангелов, что среди них заведётся зло, и это приведёт к страшной войне? Но Богу ведь и не надо ничего «знать», «понимать» или «предвидеть». Для Бога нет ни прошлого, ни будущего, для него все события одновременны, значит, едва решив сотворить ангелов, Он уже явственно видел эту страшную войну, видел, что треть его творений сознательно выберет зло и отпадёт от Него. И всё-таки Он их создал, потому видимо, что только так оставшиеся верными две трети ангелов, пройдя через свободный выбор и через войну, которая стала его следствием, смогут стать настоящими ангелами.

И вот Бог решает создать людей. Следующее творение обязательно должно быть более совершенным, чем предыдущее, не было смысла создавать существа слабее тех, которые были созданы ранее. Но что же мы видим? Новые Божьи творения наделены телами, а это значит, что, во-первых, в их жизни будет куда больше страданий, а, во-вторых, куда больше соблазнов и искушений, которые могут привести к погибели души. Иными словами, в жизни людей, по сравнению с ангелами, заведомо по замыслу Господню должно быть больше зла. Ведь почти всё, что мы сегодня называем злом, связано со страданиями тела — голод, холод, болезни и все варианты физической боли. И множество греховных страстей обусловлено именно наличием тела — стремление к материальным благам и удовлетворение самых различных хотений.

— Но ведь корни всех греховных страстей находятся всё-таки в душе.

— Всё правильно, но именно наличие тела открывает множество дополнительных дверей, через которые грех проникает в душу. Очевидно, что человек — существо куда более страдающее и куда более уязвимое для греха по сравнению с ангелом. Трудно поверить, что человек совершеннее ангела. Но это именно так! Человек призван к такому совершенству, которое ангелам недоступно. Лучшие из людей уже достигли этого совершенства. Церковь именует Пресвятую Богородицу честнейшей херувимов и славнейшей серафимов. Ты только вдумайся: земная женщина достигла такого уровня совершенства, какого не смогли достичь даже высшие чины ангельские. А ведь при жизни она познала страшные страдания. Она час за часом смотрела, как в страшных муках умирает на кресте её Сын. Для земной женщины не может быть горя и боли страшнее. И всё-таки она приняла волю Отца Небесного, как высшее благо. Таков человеческий путь к совершенству — через страдания и боль.

— Но ведь всё могло быть иначе, если бы не первородный грех Адама и Евы. Не Божья воля впустила в мир зло, то есть грех и страдания, а извращённая воля человеческая.

— Это так. Бог не сотворил зла. Но надо помнить, что ещё только создавая Адама, Бог уже явственно видел, что первородный грех свершится. Он знал, что путь человеческий будет пролегать через море зла, но всё-таки создал первых людей. Именно тот самый путь, которым идут люди, Бог определил, как ведущий к совершенству выше ангельского, а Бог ничего просто так не попускает.

Итак, мы можем осторожно предположить: путь, на котором больше зла, ведёт к большему совершенству. Зло не просто является побочным эффектом свободы, зло в этом мире необходимо для того, чтобы мы сознательно, через страдания, может быть с большим трудом, от него отреклись. Строго говоря, наш мир только для того и существует, чтобы мы сделали осознанный выбор между добром и злом с тем, чтобы создать мир, основанный на свободе, но лишённый зла — Царство Небесное. Если в этом мире человек не столкнётся со злом, он не сможет сделать выбор в пользу добра. Земной мир, из которого удастся изгнать зло, окажется лишённым смысла.

— А царство пресвитера Иоанна?

— Ваше царство, Ариэль, нежизнеспособно, и, видимо, ваши иерархи это уже поняли. Царство пресвитера Иоанна — материализация человеческой мечты о земном мире без зла. Наши прекраснодушные, но не слишком глубокие мыслители вместо того, чтобы мечтать о Царстве Небесном (и создавать его в себе!), мечтают о совершенном царстве земном, которое невозможно создать, а если бы и удалось, то в нём не было бы смысла, потому что там не будет выбора между добром и злом. Душа человека совершенствуется, закаляется и духовно растёт только в непрерывном противодействии злу. Другого пути нет.