Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

Девушка замерла. Наверняка она сейчас кусала губы — не будь маски, это могло бы растрогать.

— Вы… Он… Андрэ… Капитан Фантэн… Он дрался на Мельниковом лугу! Его нельзя…

Дальше были слезы. Подлинные. Лицо скрывал черный шелк, но враз ставший насморочным голос сомнений не оставлял. Она рыдала и все равно что-то пыталась объяснять, глотая слова и шмыгая носом. Стоя среди сидящих мужчин. Ариго, впрочем, уже собрался вскочить, Эмиль пока терпел — его предпоследняя довоенная пассия была живым фонтаном.

— Спокойно, — внезапно велел Райнштайнер. Не девице, генералу. — Спокойно, Герман. Дело капитана Фантэна мне известно.

— Выйдите, сударыня. Когда успокоитесь, можете вернуться.

— Дет! — Она таки топнула ногой. — Я должда остаться.

— Сударыня, — Савиньяк поймал и удержал чужой жаркий взгляд, — вы вернетесь, когда успокоитесь и сможете внятно изъясняться. Если вам не догадаются дать воды, я сменю адъютанта.

Вышла, можно сказать, выскочила. Любопытно, чья она дочь?

— Любовь, особенно чужая, не повод увиливать и отлынивать. — Лионель взял свернутую братцем карту и с удовольствием развернул. Лет двадцать назад он бы показал язык, он бы его и сейчас показал, но Райнштайнер бы расстроился. Огорчать бергеров Савиньяк не любил, к тому же с бароном почти назрел брудершафт. — Ойген, что вам известно об этом капитане?

— Всё. Капитан Фантэн, вне всякого сомнения, преступник, и его военные заслуги этого обстоятельства не отменяют. — Райнштайнер обернулся к Ариго. — Ты слишком несдержан для нынешнего года. Насколько подробно мне обрисовать обстоятельства?

— Количество подробностей, — Проэмперадор торжественно разгладил норовящий загнуться лист, — зависит от числа сомнений. Таковые имеются?

Льнущий к лесу овраг и осень напоминали о мятеже, монументальный спутник — о том, что прошлогодняя мечта о поводьях сбылась. Ты больше ничего не решаешь, значит, можешь не сомневаться, не врать, не брать на душу грехи. Вот чего ты не можешь, так это сбросить всадника и умчаться в поля. То есть на поиски Марианны. Вернее, можешь, и тебя даже поймут, но бесноватые по доброй воле не уймутся, а в Эпинэ деревушки и городки на каждом шагу. Те же Уточки, в которых барон прячет настоящую семью… Что же им, подниматься и уходить непонятно куда?

Робер пошарил взглядом по рыжим кустам и узнал бревна, больше не притворявшиеся пушками. Дальше, за ложной батареей, прятался пострадавший от адъютантского пари муравейник, а по веткам прыгали сороки, которых не сумел перестрелять погибший ни за что дуралей…

— Виконт Валме, выявив у вас задатки рака печального образа, проявил фамильную наблюдательность, — с умеренной гордостью сообщил Проэмперадор. — Вы пятитесь в прошлое, норовя при этом страдать, однако времени на страдания у нас нет. Вы ничего не упустили?

— Существенного — вроде бы нет… В своем рапорте я еще перечисляю отличившихся и прошу офицерский патент для сержанта Дювье. Он заменил сразу двух капитанов, кроме того, Дювье зарекомендовал себя… вы не представляете, сколько он делал в Олларии!

— Я , — недовольно выпятил губу Валмон, — не представляю, в отличие от вас . Почему этот парень до сих пор ходит в сержантах, и с какой стати с ним должен возиться я, когда Проэмперадор Олларии — вы?

— Как-то в голову не пришло! После смерти сестры в столице никого не осталось… То есть не оставалось от Талига, его высокопреосвященство не мог, а я — бывший мятежник.

Граф Бертрам величественно поморщился.

— Ваше бестолковое бескорыстие было бы чудовищным, не уравновешивай оно корыстную глупость немалого стада. Если предсмертную волю Катарины еще можно ставить под сомнение, то выбор Алвы обжалованию не подлежит. Как и ваши решения.

А ведь точно! Приказ Проэмперадора вправе отменить только регент, но Ворон против производства Дювье возражать не станет.

— Благодарю за совет, я так и сделаю.

— Не забудьте указать надлежащие дату и место. Оллария. Число любое между смертью ее величества и бунтом. Что вы знаете об овцах?

— О ком? — Эпинэ показалось, что он ослышался.

— Об овцах. — Внушительный перст указал на примыкающие к лесу постройки, прошлой осенью их не было. — Исключительно полезные животные. Впрочем, лучше убедиться лично, это нас не слишком задержит.

— Я в вашем распоряжении.

— Вы трогательны. — Валмон шевельнул поводьями, и рыцарский мерин послушно зашагал к деревянным воротцам, он чудесно обходился без войн и прочих турниров. Любопытно, где таких еще разводят? Копыта — с тарелку…

Ленивое любопытство зевнуло и уронило морду на лапы. Две сросшиеся осени, убоявшись Проэмперадора с его советами, убрались в овраг еще раньше, оставив Иноходцу запах йербы и легкое сожаление о краткости передышки. Завтра все завертится снова, а сейчас пусть будут овцы и тишина.

Лица коснулась паутинка, солнце очередной раз высунулось из туч, будто Клемент из хлебницы. Кажется, с крысами дневное светило еще никто не сравнивал. Можно стать первым, только нет у герцога Эпинэ такого желания! Ему и нужно-то всего Марианна, замок на Грозовом холме и Октавий. Катари не желала для сына ни судьбы короля, ни судьбы Ворона, для сестры счастьем была мирная жизнь в родном Гайярэ, потому она и поняла…

— Эпинэ, — заметил Проэмперадор, когда из совсем уже близких ворот выскочило пятеро, — я назначил вам вполне приличного управляющего, но понимать, что и почему он делает или же не делает, вы должны. Тот же Пуэн осознает, что холмы Лэ созданы для овец, а не для Колиньяров.

— Сударь, — граф на что-то намекает, но понять его впору разве что наследнику, — так вы меня вызвали, чтобы я разобрался в делах… в управлении своими землями?

— Я преследую несколько целей, и намерен начать с наименее значимой. Управляющего Пуэна и его помощников вы помните?

— Не уверен. Солдат я запоминаю лучше, и потом…

— Вам было не до того, — согласился Валмон, слегка шевельнув рукой. — Чудовищная победа, мерзкие союзники, инцидент с гоганами… Тем не менее, не справляйся управляющий со своими обязанностями, вы бы его запомнили хотя бы потому, что вам пришлось бы самолично добывать лекарей, простыни и фураж. Когда нужное находится сразу, не задумываются, каких усилий это кому-то стоит. Лучшие слуги и лучшие губернаторы незаметны. Посторонитесь.

— Простите. — Иноходец вынудил полумориска отшагнуть, давая дорогу паре здоровяков с чем-то вроде малярной лестницы красного дерева, еще один молодчик в черном и зеленом взял под уздцы и не думавшего гарцевать мерина. Созерцать спуск почти божества на землю Робер не стал — вспомнил, что граф не терпит, когда за ним подглядывают. Тоже спешившись и предупредив подскочившего парня, что фамильярностей Дракко не потерпит, Эпинэ двинулся вдоль изгороди, за которой толкались и блеяли остриженные овцы, серые с черными мордами и ногами. Загон упирался в сараи, у которых волей-неволей пришлось обернуться, чтобы узреть нечто вроде малого королевского выхода.