Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

Матильда сощурилась и, кажется, разглядела длинную темную тень. Плеск раздался ближе, адуан продолжал насвистывать, шерсть на затылке оставшегося на берегу пса встала дыбом, зато второй завилял обрубком хвоста. А потом из воды высунулась здоровенная блестящая башка. Усатая, с черным носом, большими любопытными глазами и трепещущей рыбиной в пасти.

— Рыбка… — почти пропел Коннер. — Радость ты моя… Вот спасибо! Хороший улов… Хороший… Ну же, давай, иди сюда!

Усатое чудо наполовину высунулось из воды, явив пару коротких лап, и сунуло рыбину адуану. Тот, продолжая ворковать, взял, а непонятный зверь, по-змеиному извернувшись, исчез в воде, на прощание улыбнувшись во всю пасть. Блеснули внушительные клыки.

— Твою ж… — начал Коннер. — Простите, сударыня! Она не уймется, пока штук десять не притащит. Говорю же, расстроилась…

— Это… — Матильда помедлила, — это она у брода?!

— А кто ж еще! Я их с собой потащил, а то дураков уж больно много. Сунут руку, а потом — в крик. Или, того хуже, дрянь какую-нибудь зверятам скормят. Ну и кагетов с «павлинами» удивить хотел, не без того. Паршивцы чего только не держат, а такого им ни в жизнь не заполучить!

— Твою кавалерию… Так это и есть твои выдры?! Я думала, они помельче… С собаку хотя бы…

— Были с собаку. И с кошку были, когда я их нашел. Насилу выкормил… Жан, корзинку, корзинку тащи! Она вылезет, как корзинку свою заполнит, не раньше.

Жан послушно помчался за корзинкой. Это было так неожиданно и славно: река, рыба, ручная зверюга с любопытными глазами. Умиленная Матильда шагнула вперед и едва не наступила на что-то не слишком большое, прикрытое рубашкой, из-под которой высовывался башмак и часть ноги в щегольском чулке… А вот человека под рубашкой почему-то не было.

— Хозяин, надо думать, к морю плывет, — буркнул Коннер. — И поделом.

— Это она… притащила?

— Кто же еще? Я охотиться велел, а она делиться приучена. Да не смотрите вы, незачем. Лучше на облака гляньте, красота ведь.

— Да, — согласилась женщина, — красота.

Неведомого разбойника алатка жалеть и не думала, но оторванная веселым зверем нога была жуткой. Еще приснится… Вылезет из-под рубашки и заковыляет по комнате. Как есть, в башмаке с пряжкой и добротном дворянском чулке.

— Я хотела умыться, — хрипло произнесла женщина. — И мне надо найти Бурраза. Он командовал кагетами, потом его ранило…

— Сейчас умоетесь. — Коннер проследил взгляд Матильды, подхватил ногу вместе с рубахой и зашвырнул в Рцук. — Ступай к хозяину… Четыре ветра тебя подгоняй! Бурраз жив пока, а дальше как Создатель попустит. Руку ему разворотило. Спасибо хоть левую…

— Ваше высочество, — подал голос Пьетро, — вот теперь я и в самом деле могу быть полезен не вам. Нужно спешить.

Плеснуло. Выдра приволокла новую рыбину и помчалась за следующей. Рыбку простили, Рыбка была счастлива.

Капрас перечитывал письмо Гирени и глупейшим образом улыбался. Вообще-то оно было письмом Турагиса, причем срочным и важным, — от дурешки же, то есть про дурешку, была лишь пара строчек. И вот эти-то строчки командующий корпусом, негодуя сам на себя, перечитал раз двадцать. В день отъезда кагетка сунула любопытный нос в комнату, где Карло беседовал с добившимся-таки приватной встречи губернаторским зятем, назвала гостя в глаза красивым и пышным, схлопотала выволочку и разревелась. Теперь она через Турагиса передавала, что «тот красивый, а ты — очень любимый». Старик, надо думать, от души веселился, записывая эти слова…

— Сударь, — доложил от двери вызванный загодя Агас, — простите, что задержался.

— Надеюсь, на это были причины. — Карло с поспешностью застигнутого ментором школяра перевернул первый лист. — К Турагису нагрянул императорский легат. Следующие, надо думать, мы. Ты Лидаса Сфагнаса прежде знал?

— Постольку-поскольку… Добрый малый, звезд с неба не хватает, но не педант и уж точно не трус — на счету три дуэли и прорва стихов. А что с ним?

— Прибожественность. Он, видишь ли, оказался нашим сервиллиоником. Ты был прав — это не фамилия… Погоди минутку!

Начало письма Карло успел запомнить, но главное, ради чего бывший лучший, но опальный стратег взялся за перо, прочел через строчку, показывать же письмо Агасу не следовало отнюдь не из-за Гирени. Капрас теперь уже внимательно перечел написанные твердым, крупным почерком строки.

…твой собачник уморителен и сам похож на пустолайку со скотного двора. Я дал ему с дюжину псов, благо на конюшнях их развелось больше, чем требуется для охраны и прогонки лошадей. Моим парням кагетская забава по нраву, а твой дурачок дополнительно радует их своим носом, которым только навоз клевать. Смех возвышает, так что смейся, малыш Карло, над чем можно, и особенно над тем, над чем нельзя, и ты вознесешься выше серьезных выскочек, на какую бы гору те ни влезли. Если смех даровал нам Леворукий, Создателя он в конце концов победит, можешь мне поверить.

Сейчас я смеюсь над пре́божественным (именно так!) легатом божественного Сервиллия, ну и над Сервиллием тоже, однако легат ближе. Прежде он звался капитаном Сфагнасом. Приличная фамилия, достойные отец и дядья, но прихвостни Ореста в родне и званиях отныне не нуждаются. Им довольно на каждом углу верещать о близости к императору, у них нет семьи и нет имени, все они «сервиллионики». Если захочешь вывести легата из себя, называй его капитаном и вспоминай о заслугах его отца-полковника. Именно так я и поступал, и теперь мой дом свободен, я тебе пишу, а пре́божественный убрался, и я от души желаю ему навернуться впотьмах с коня.

Этот щенок имел наглость нагрянуть без предупреждения, потребовать две сотни выезженных лошадей и разинуть рот на моего лучшего жеребца (уверяю тебя, нет такой водовозной клячи, которая позарилась бы на подобного всадника), а получив отказ, объявил меня изменником и пособником разбойников. Он глуп. С теми болванами, которых он привел, мои конюхи справились бы шаля. Так не приезжают к разбойникам, так вваливаются к подчиненным, но я, Сервиллий Турагис, свое отподчинялся.

Если легату нужны изменники и негодяи, пусть ищет их в Белой Усадьбе — когда-нибудь, и надеюсь, что скоро, я доберусь до этого рассадника подонков! Никогда не подумал бы, что мерзавцы могут разводить лошадей, но эти разводят. Самое же смешное — я уже говорил тебе, что все время смеюсь, — это предсказание, которым размахивает легат. Дескать, Гайифу спасет и поднимет из праха новый Сервиллий. Только засевшего в Паоне отце- и братоубийцу — надеюсь, последнее для тебя очевидно — звали и зовут Орест, так что спасать остатки Отечества, увы, предстоит мне. Нареченному Сервиллием, когда на свете не было даже тебя, не то что этих испорченных до мозга костей молокососов! Что ж, спасу, но не раньше зимы и желательно с твоей помощью. Второй раз дурака мориски не сваляют, так что армию надо подготовить к будущим жестоким боям.