Клайв Касслер - Сокровища Аттилы

Сэм сидел неподвижно и направлялся прямо туда, где ждали враги. С момента покупки билета он стал подобен бычку, идущему на бойню. При выборе другого маршрута он всякий раз приближался к развязке. Теперь он видел за окном вагона обширные поля и темные телеграфные столбы. Поля люцерны выглядели привлекательно, но он понимал: поезд идет слишком быстро, чтобы спрыгнуть, только если будет поворот или холм, тогда поезд замедлит ход. Но местность простиралась плоская, как американская прерия, и поезд по-прежнему мчался в ночь. И тут Сэм почувствовал – состав тормозит.

Он нащупал в кармане билет и подвинулся к краю сиденья, стараясь разглядеть, в чем дело. Люди просыпались, будили друг друга, перешептывались. Поезд замедлил ход, голос по радио объявил станцию. Пассажиры восприняли это как сигнал вставать, снимать вещи с полок над головой и надевать пальто от утреннего холода.

Поезд въехал на станцию, она представляла собой две платформы по сторонам от рельсов и простое кирпичное здание. Сэм не сумел прочесть название на табличке. Поезд остановился, двери открылись, и люди потащили тяжелый багаж, подгоняли детей, разминали ноги после восьми часов сидения, покидали вагон и уходили.

Небольшая цепочка похожих на него людей сошла с платформы на проселочную дорогу, казавшуюся пустой. Он подумал: « Пора. Нужно действовать сейчас ». Он встал, прихватил свою «студенческую» сумку и кепку и вышел из вагона. Двери за ним закрылись, потом послышалось какое-то неразборчивое объявление по радио, и поезд тронулся. Сэм не остановился, на ходу взглянул на часы. Пять ноль восемь. Если поезд идет по расписанию, то до Нижнего Новгорода – тридцать семь минут.

Сэм знал, что нужно готовиться к долгому переходу, но отчетливо понимал: вероятно, сейчас спас себе жизнь. Он задумался о маршруте. Поезд несколько часов шел на восток, и не было причин думать, что на последнем отрезке пути он куда-нибудь свернет. На востоке вставало солнце, Сэм направился туда. Он шел к Реми.

Он знал, что быстро не придет, но решил: так тому и быть, ему не хотелось привлекать к себе внимание, чем-то выделяться, здесь нужно быть каплей в море. Он русский рабочий, идущий своей дорогой.

Поздно вечером Сэм увидел ферму, на нее указала встреченная на дороге женщина. Большое поле окружала изгородь, но росла на поле только трава. В полумиле от дороги высился старинный главный дом, за ним белело множество построек, должно быть амбары и конюшни. Никаких огней Сэм не видел. Откуда-то из-за фермы к дороге тек ручей и уходил в направлении Волги. Основная часть поля заросла травой, какой – он не мог определить из-за темноты, но вдоль ручья стояли высокие камыши, а русло ручья обозначала длинная линия кустов и деревьев, росших здесь из-за обилия воды.

Он спустился к ручью и пошел к поместью, при этом понимал: растительность не позволит разглядеть его силуэт, а то, что ручей течет в низине, почти скроет его от наблюдателя в доме. К тому же он предполагал, что охрана ожидает неприятностей со стороны дороги, а не со стороны небольшого ручья.

Сэм шел терпеливо, прислушиваясь, готовый к неожиданностям. Однажды он застыл с колотящимся сердцем: впереди раздался какой-то звук, но Сэм тут же понял – где-то выше по ручью прыгнула в воду лягушка. Он вслушался в крики ночных птиц, ожидая услышать тревожные ноты: не приближается ли человек.

Потом он дошел до низкого деревянного моста, идущего от поля к лужайкам поместья. Поднялся по берегу и притаился под мостом, изучая здание. Дом был четырехэтажный, под крышей французская мансарда, но фасад по-прежнему темный. Он поискал охрану. Справа от него показались двое, шли они, как показалось Сэму, из сада, миновали дом. Сэм увидел у них на ремне автоматы, а также небольшие, но мощные фонарики, и один из охранников по дороге от дома освещал ярким лучом кусты. Он осветил сбоку второй этаж, и Сэм заметил там большое открытое окно, должно быть, в конце коридора.

Двое завернули за угол. Сэм выждал несколько секунд, убедился, что они ушли, и поднялся по газону к той стороне дома, мимо которой только что прошли охранники. Проверил, выдержит ли его вес водосточная труба, спускающаяся недалеко от открытого окна. И начал подъем. Добрался до окна второго этажа, взялся за оконную раму и перебрался через подоконник. Присел у окна и прислушался.

В полной тишине различались легкие удары металла о металл. Рядом с ним была открыта дверь. Сэм заглянул и увидел – это спальня, прошел к следующей двери, как оказалось, в ванную. Теперь он слышал удары отчетливо, и вдруг в голове сложились слова:

Реми четвертый этаж.

. —.. —.. – —.. —. —.. —. —. – …. —.. —. – … –

Реми четвертый этаж.

. —.. —.. – —.. —. —.. —. —. – …. —.. —. – … –

Реми, должно быть, в тысячный раз отстучала металлическим винтом по трубе сообщение. Каждую ночь, когда дом затихал и она была уверена, что все спят, начинала «передачу». Вначале Реми открывала дверь комнаты, оставляя зубец вилки в замке, выходила в коридор и шла к окну; убедившись, что наступила ночь и все спят, она принималась тихо стучать.

Дверь всегда оставалась прикрытой, но в ожидании Сэма не запирала ее на замок. Найти ее будет трудно, но она не сомневалась: он найдет. Сэм умен, а любить ее для него так же естественно, как дышать. Однажды он обещал ей, что, если их разлучат, будет искать ее. И пока он жив, его ничто не остановит. Реми понятия не имела, когда он появится в этом далеком русском поместье, но чувствовала: он идет к ней.

По ночам она стучала по трубе почти до пяти часов, до рассвета. Тогда она выглядывала в коридор, чтобы убедиться – скоро рассвет, закрывала дверь и ложилась спать. За прошедшие недели она стала «совой», спала в долгие перерывы между едой, за исключением тех часов, когда упражнялась, принимала душ или расспрашивала Сашу о внешнем мире.

И Сэм пришел. Реми, как обычно, стучала по трубе, но вдруг поняла – что-то изменилось. Она так долго просидела в ограниченном пространстве, что появление нового человека меняло все: воздух, звуки, вибрацию пола, когда он ступил за порог.

Реми мгновенно вскочила, бросилась к Сэму и обняла его. Целых десять секунд она крепко, изо всех сил стискивала его, а из ее глаз текли слезы. Она узнавала знакомые очертания его плеч под неуклюжей курткой. Потом посмотрела на него и спросила:

– Почему так долго – наслаждался одиночеством?

– Нет. Ты забыла предупредить, что уходишь.

– О! Прости!

– Готова удрать отсюда?

– Почти, – прошептала она, села на кровать и обулась. – Нужно по черной лестнице спуститься на второй этаж, так мы минуем комнаты семьи и охранников. Потом по главной лестнице спустимся на первый этаж, чтобы не заходить на кухню, где толкутся ночные охранники.