Пол Андерсон - Три сердца и три льва (сборник)

– Не огорчайся, дева, – пробормотал гном. – Этот рыцарь за меня расквитается.

В нереальном свете луны лицо карлика казалось вырезанным из старого темного дерева. Ветер лохматил его бороду. На губах пузырилась кровь.

Хуги поднял голову и погладил Алианору по руке.

– Ну-ну, не хнычь, – выдохнул он. – Пусть плачут женщины моей расы, у них для этого больше причин. Но тебя я любил… – Он судорожно вздохнул. – Дал бы я тебе пару добрых советов, да поздно… В моей голове слишком сильный шум стоит…

Его голова поникла.

Хольгер снял шлем.

– Аве, Мария… – начал он. Здесь, под пронзительным горным ветром, он не мог сделать для карлика большего. И он просил в молитве о милости и покое для его души, и закрыл ему глаза, и начертал над ним знак креста.

Потом вместе с Карау они выкопали мечами неглубокую могилу. Уложили в нее тело, засыпали землей и воздвигли пирамиду из камней. На верхушке надгробия Хольгер укрепил рукояткой вверх кинжал Хуги. Послышался волчий вой. Теперь волки не смогут разрыть могилу.

Потом они перевязали раны друг другу.

– Мы понесли тяжелые потери, – подытожил Карау. От его привычной веселости не осталось и следа. – Мы потеряли друга, а также коня и мула с пожитками. Наши мечи зазубрены, а доспехи разбиты. Кроме того, Алианора не может взлететь, пока ее крыло… ее рука не заживет.

Хольгер смотрел на серый, угрюмый ландшафт. Ветер дул ему прямо в лицо.

– Это был мой обет, – сказал он. – И только я виноват в том, что принес вам столько страданий.

Сарацин ответил ему дружелюбным взглядом.

– Думаю, это был обет всех людей чести, – сказал он после минутного молчания.

– Я должен сказать тебе, сэр Карау. Борьба наша – борьба против самой королевы фей Морганы. Она уже знает, что мы здесь. И, я уверен, уже призвала на помощь те силы Срединного Мира, против которых нам просто не устоять.

– Что ж, – ответил Карау. – Те, из Срединного Мира, умеют путешествовать быстро. Поэтому нам лучше не задерживаться. Только что нас там ждет, в церкви Святого Гриммина?

– Там конец моим поискам… кажется… и конец всем опасностям. Но может быть, и нет…

Хольгер был готов объяснить Карау все до конца, но тот уже шел к своей лошади. Нельзя было терять ни секунды.

Алианора села на Папиллона позади Хольгера и крепко обвила руками его талию. Когда они трогались, она оглянулась и помахала рукой тому, кто остался здесь навсегда.

Папиллон устал. Что было говорить о белой кобыле? Но они несли всадников, подковы звякали по камням, с сухим шепотом расступались травы. Луна, как прожектор, била в глаза Хольгеру.

Через какое-то время Алианора спросила:

– Скажи мне, там, у прохода, на нас напали случайно?

– Нет. – Он взглянул на Карау. Тот, казалось, дремал в седле. – Сначала пришла Моргана. И после нашего с ней разговора прислала туземцев.

– После разговора? И что она говорила? О чем?

– Так, ничего особенного… Она хотела, чтобы я сдался.

– Я уверена, что не только этого. Ведь когда-то она была твоей возлюбленной?

– Да, – равнодушно ответил Хольгер.

– Она могла одарить тебя всем на свете.

– Я сказал ей, что хочу быть с тобой.

– О мой любимый! – шепнула она. – Я… Я… – Она всхлипнула.

– Что случилось? – спросил он.

– Ах, я сама не знаю. Я не имею права быть счастливой сейчас, после этого… но что я могу поделать?.. – Она вытерла слезы рукой.

– Но… – Хольгер запнулся. – Мне показалось, что ты и Карау…

– Ну что ты! Он очень милый, конечно. Но неужели ты мог подумать, мог поверить, что у меня в мыслях могло быть что-то другое, кроме одного – отвлечь его от твоей тайны? Но я рада, что смогла выдавить из тебя капельку ревности. Какая дура может променять тебя на кого-то другого?

Хольгер неотрывно глядел на Полярную звезду. Алианора глубоко вздохнула и обняла его за шею.

– Мы никогда не договаривались об этом, – сказала она твердо. – Но знай, если я когда-нибудь увижу, что ты ухаживаешь за дамой, рыцарь, тебе не поздоровится. Разумеется, если этой дамой буду не я.

Хольгер резко натянул поводья.

– Карау! – крикнул он. – Проснись!

– Что такое? – Сарацин схватился за рукоять меча.

– Наши лошади, – ляпнул Хольгер совсем не то, что было у него на уме. – Они еле волочат ноги. Если мы дадим им часок отдохнуть, то потом сможем ехать много быстрее.

Сарацин подумал и ответил:

– Не знаю. Если нам на хвост сядет погоня, наши кони еще покажут себя. Но, с другой стороны… – Он пожал плечами. – Пусть будет по-твоему.

Они спешились. Алианора обняла Хольгера за талию. Хольгер подарил сарацину улыбку, стараясь, чтобы она не показалась слишком самодовольной. Карау изумленно поднял брови, а потом широко улыбнулся в ответ.

– Желаю тебе успеха, дружище, – сказал он. Потом вытянулся на траве и, подложив руки под голову, стал насвистывать какой-то мотивчик.

Хольгер и Алианора взялись за руки и побрели прочь. Боли и усталости как не бывало. Он слышал, как бьется сердце – не неистово и напряженно, а ровно и сильно, разгоняя кровь по всему телу. Они остановились и замерли, глядя друг другу в глаза.

Вокруг лежала каменная пустыня. Яркий свет луны и черные тени в камнях. Тучи со светлыми краями на небе. Россыпи звезд. Несмолкаемый плач ветра. Но он видел только Алианору – ее серебряный силуэт на фоне мировой ночи. Капли росы сверкали в ее волосах. Луны мерцали в зрачках…

– У нас может больше никогда не оказаться случая для разговора, – тихо сказала она.

– Да, может, – ответил он.

– Поэтому я скажу тебе: я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

– Мой любимый… – Она шагнула к нему, и он крепко прижал ее к груди.

– Каким я был глупцом. Сам не знал, чего хочу. Я думал, что, когда все это кончится, я смогу уйти и покинуть тебя. Глупец… прости…

Она подарила ему прощение – губами, руками, глазами.

– Если нам удастся выкарабкаться, – продолжал он, – мы уже не расстанемся. Мое место здесь. Рядом с тобой.

По ее щекам текли слезы, а в смехе журчало счастье.

– Не говори, не говори ничего…

И вновь поцелуй – как вознесение… Крик сарацина оттолкнул их друг от друга. Его голос, порванный ветром, был едва слышен, но они различили:

– Сюда! Скорей! Охотники приближаются!..

Где-то вдали трубили рога. В их зловещем пении слышался голос ветра и моря, и биение огромных крыльев, и клекот орлов, и карканье воронов. Хольгер знал: это идут Дикие охотники, и зверь, которого они травят, – он сам.

Он взвился на Папиллона, на скаку подхватил Алианору и посадил позади себя. Карау уже умчался вперед. Белый конь и белый всадник летели в лунном свете, как бесплотные призраки. Звенели подковы. Они пригнулись к седлам. Скачка обещала быть долгой.