Пол Андерсон - Три сердца и три льва (сборник)

Он стал моряком и каждое лето отправлялся в поход с викингами. Кетиль умер, когда Орм был еще совсем юным. Хозяйство перешло к старшему из сыновей, Асмунду. Но в свою двадцатую зиму Орм пришел к брату и говорил ему так:

– Ты один пользуешься тем, что принадлежит всем нам. Мы требуем своей доли. Однако, поделив землю на пять наделов, мы превратимся в бедняков, и никто не вспомнит о нас после нашей смерти, да и сестры наши останутся без приданого.

– Верно, – отвечал Асмунд, – нам лучше держаться заодно.

– Я не желаю быть пятой ногой у собаки, – продолжал Орм, – а потому предлагаю тебе вот что. Дай мне три полностью снаряженных корабля, дай оружие тем, кто пойдет за мной, и я сам добуду себе землю за пределами Химмерланда.

Асмунд обрадовался, и радость его только усилилась, когда двое других братьев захотели присоединиться к Орму. Он купил корабли и до весны снарядил их в плавание. Недостатка в тех, кого манили дальние страны, тоже не было. В первый же погожий весенний день, невзирая на крупную зыбь, ладьи Орма покинули Лимфьорд, и с тех пор Асмунд никогда больше не видел своего брата.

Гребцы налегли на весла, и вскоре пустоши и дремучие леса Химмерланда исчезли за кормой. Когда корабли огибали мыс Скау, задул сильный ветер, и были подняты паруса. Драконьи головы на носах глядели на запад, пенные гребни волн разбивались о борта, чайки с криками кружили над мачтами. Орм, ликуя, сложил такую вису: [7]

Поспешив с отплытием, Орм опередил многих викингов и изрядно поживился в Англии, а на зимовку обосновался в Ирландии. Так у него и повелось: летом он хаживал в набеги, а зимой продавал награбленное и строил новые корабли.

Но со временем он принялся мечтать о собственном доме. Его ладьи тогда следовали повсюду за флотом Гутхорма, которого англичане именовали Гутрумом. Орм сопровождал того на море и на суше, и добыча словно сама шла к нему в руки, но настал черный день, когда король Альфред одержал победу под Этандуном. Лишь немногие викинги сумели избежать плена, и среди них был Орм с остатком своих людей. Позднее ему довелось узнать, что Гутруму и прочим данам подарили жизнь в обмен на крещение, и он призадумался: похоже, дело шло к миру. Значит, прощай прежняя вольготная жизнь.

Потому-то он отправился в те края, которые потом назвали землями датского права, [8]чтобы подыскать себе дом.

Ноги привели его в приморскую долину с бухточкой, которая вполне подходила для стоянки кораблей. Живший там англичанин был человек зажиточный и довольно могущественный и не пожелал торговаться с Ормом. Ночью Орм возвратился, окружил жилище упрямца своими людьми и поджег его. Хозяин, его братья и большинство домочадцев погибли. Рассказывали, будто старухе-матери бритта, которая была колдуньей, удалось спастись, – даны щадили женщин, детей и рабов. Она прокляла Орма и предсказала, что его старший сын будет воспитан за пределами мира людей, а Орм взрастит в своем доме волка, который однажды разорвет его на куски.

В округе к тому времени проживало много данов, и потому родичи убитого удовлетворились вирой [9]и платой за землю, а Орм сделался полноправным владельцем. Он выстроил на месте сгоревшего большой новый дом и другие постройки. Золото, угрозы и громкая слава вскоре завоевали ему уважение и почет.

Спустя год ему показалось, что приспела пора обзавестись женой. В сопровождении многих воинов он поскакал к английскому эрлу [10]Ательстану, намереваясь попросить у него руки его дочери Элфриды, что слыла красивейшей девушкой в королевстве.

Ательстан задумался и заскреб бороду, а Элфрида бросила в лицо Орму:

– Никогда я не стану женой собаки-язычника. Ты можешь взять меня силой, но, клянусь, радости тебе в том будет мало!

Была она худенькая и стройная, с рыжеватыми волосами и светло-серыми глазами, а сватавшийся к ней Орм – высокий, широкоплечий, солнце и море выбелили его кудри и выдубили кожу. Однако он понял, что слабейший из них двоих – это он, и, поразмыслив, сказал:

– Раз я живу в стране, где поклоняются Белому Христу, пожалуй, надо мне помириться с ним и его людьми, по примеру моих сородичей. Если ты пойдешь за меня, Элфрида, я окрещусь.

– Нет, – ответила она сурово.

– Но подумай, – увещевал Орм, – если мы не поженимся, я останусь нехристем, и душа моя, стало быть, как уверяют монахи, погибла. Твой бог спросит с тебя за человеческую душу. Кроме того, – шепнул он Ательстану, – я сожгу ваш дом, а тебя швырну в море со скалы.

– Да, дочка, не надо гневить Господа, – торопливо поддержал Ательстан.

Элфрида упиралась недолго, ибо Орм не был ни уродом, ни объявленным вне закона, к тому же Ательстан был вовсе не прочь заиметь столь богатого и могучего союзника. Крестившись, Орм женился на Элфриде и забрал ее к себе. Жили они в общем неплохо, пускай и не всегда ладили между собой.

Во время своих набегов викинги спалили дотла все церкви в округе. По просьбе Элфриды Орм пригласил в дом монаха и даже подумывал о том, чтобы во искупление собственных грехов построить этому монаху новую церковь. Однако, будучи по натуре осторожным и опасаясь рассердить древних богов, он по-прежнему приносил зимой жертву Тору, а по весне – Фрейе, чтобы послала мир и хороший урожай, и Одину с Эгиром, чтобы они были милостивы к нему в море.

Всю зиму напролет он вздорил из-за этого с монахом, а весной, незадолго до того, как родился ребенок Элфриды, потерял терпение и выставил монаха за дверь. Элфрида горько укоряла его, и он в конце концов воскликнул, что хватит с него причитаний жены, ушел в поход раньше, чем собирался, и провел лето в набегах на шотландские и ирландские берега.

Едва его корабли скрылись из виду, у Элфриды начались схватки, и она родила – родила здорового и крепкого мальчика, которого, как просил Орм, назвала Вальгардом. Но без выгнанного монаха окрестить ребенка было некому, ведь ближайшая церковь находилась в двух или трех днях пути. Элфрида отправила туда раба.

Любуясь сыном, она пела ему песню, которую услышала когда-то от своей матери: