Вук Задунайский - Балканский венец

Закончил эти речи отец Николай и глянул на Ратко – были глаза у того огромны и темны, и жил в них ужас. Устыдился отец Николай, что напугал так отрока неразумного, и молвил:

– Давай-ка, сыне, ступай к себе, выспись хорошенько, а я потружусь покамест. Иди.

Осенил отец Николай Ратко крестным знамением, коснулся губами его лба и вернулся к рукописям своим. Еле-еле добрел Ратко до постели. И снилось ему всю ночь, что он воин дьявола, и тело у него драконье, все в чешуе, не пробиваемой ни копьями, ни стрелами, а на голове – шлем с черепом дракона. И мчится он по полю брани на огромном шерстистом волке, разя мечом проклятых турок, и попирает волк тела их своими когтистыми лапами немилосердно. И крик вырывается из гортани его: «Мортэ лор! Мортэ лор!» Свистит ветер в ушах, змеятся по плечам вороные кудри, а впереди из-за гор восходит кровавая луна.

Наутро чуть свет побежал Ратко в келью к отцу Николаю – успел только по пути прихватить его трапезу. Учитель в те поры прогуливался по окрестностям, и Ратко прочел последнюю его запись:

«Весной 1462 года Махмуд-паша, великий визирь султана Мухаммеда, во главе армии из тридцати тысяч воинов вышел в карательный поход против господаря Влада Дракулы. Османы переправились через Дунай и напали на Валахию».

Памятны были Ратко слова сии. Все меняется в мире – одни турки остаются такими, каковы они есть, и ничто не в силах исправить их.

– А, ты здесь уже! – приветствовал его учитель, входя в келью. – Погоды нынче какие стоят! Не лучше ль тебе подняться в гору, сыне?

Покачал Ратко головой. Не погоды ему надобны были, но истина. И пришлось отцу Николаю скрепя сердце продолжить свой рассказ.

– Надо сказать тебе, сыне, что султан не просто так прислал в Валахию воинство Махмуд-паши. Как вассал платил Дракула дань султану. Но долго мешкал в тот раз господарь, то на засуху жаловался, то на дожди, покуда не прислал Мухаммед за данью посла своего Юнус-бея да Хамзу-пашу, наместника захваченной турками Южной Валахии. Полагались туркам на сей раз тысяча овец, тысяча золотых дукатов и тысяча мальчиков для пополнения янычарского войска. Назначил Дракула туркам встречу в чистом поле, неподалеку от крепости Джурджиу, захваченной турками еще при отце его. Прибыл господарь в условленное место с положенными овцами и мальчиками. Но не ведал никто, что скрытно по пятам за ним следует войско его в три тысячи воинов.

Юнус-бей и Хамза-паша тоже не одни пожаловали, а с десятью тысячами сабель. Прибыли они в условленное место – и как сквозь землю провалились. Сам же Дракула объявился через день под стенами Джурджиу. Подошло к крепости вроде бы посольство Юнус-бея со стадом овец и толпой мальчиков, турки отворили ворота и тут же были заколоты Дракулой и его воинами, переодетыми в турецкое платье. Так пали и другие турецкие крепости. Легко было Цепешу выдавать себя за пашу турецкого, ибо знал он все повадки османские и языком их поганым владел, как будто сам турком родился. Нехристям, что сидели по крепостям, не были подозрительны сигналы, что подавал господарь, отворяли они ворота, после чего ждала их гибель – кого быстрая, в бою, а кого – долгая и мучительная. Не зря прозвали турки Дракулу Казыклы.

Страшным ураганом пронесся Дракула по Южной Валахии, громя крепость за крепостью, огнем и мечом неся справедливость в забытый Богом край. Никто не успевал донести весть о его приближении, ибо шел он быстрее, нежели слухи о нем. Да и некому было передавать страшные вести, ибо убивал Цепеш всех до единого. Тридцать тысяч человек полегло от руки его. Даже в самой малой деревушке на площади возвышалось по три кола с насаженными на них предводителем воинства турецкого, старостой албанским да муллой.

– Так то ж враги, отче! Разве не делали они то же самое в наших деревнях? Разве с добром пришли они к нам?

– Так-то оно так, сыне. Да только когда смерть сеешь и пожинаешь, нешто заметишь, где свои, где чужие? Султан Мухаммед в те поры воевал Грецию, не мог он выпустить надкушенный кусочек рахат-лукума изо рта, но оставлять без наказания отложившегося вассала было не в его привычках. Отдал султан повеление великому визирю Махмуд-паше покарать смутьяна. Что сталось с войском Махмуд-паши – ты знаешь. А когда послал Цепеш султану письмо, где промеж делом сообщил, что он, покорный раб султана, позволил себе наказать другого раба, Махмуд-пашу, который покусился на положенную самому султану дань, осерчал султан сверх всякой меры. Вышло, будто владыка мира поручил рабу украсть у себя свою же дань! Никто еще не потешался так над Мухаммедом, он даже забитые в головы послам своим гвозди запамятовал. Пришлось султану выпустить изо рта кусочек рахат-лукума и взять в него кусок раскаленного железа, ибо оставила его армия Грецию, дабы усмирить строптивого валашского господаря. Летом 1462 года вступило в Валахию несметное войско османское.

Наслышан ты, сыне, об этом походе. Только не все я поведал тебе в прошлый раз. Когда шло султанское войско по выжженной Валахии, каждую ночь вокруг него выли волки, и каждую ночь утаскивали они турок, много турок – по сотне воинов за ночь. А наутро находили их в поле, и все мясо с костей у них было обглодано. Но сколько бы ни стреляли турки по ночным пришельцам, ни одного не удалось добыть им. В роковую ночь нападения на лагерь турецкий волки выли так, что бывалые янычары затыкали уши и хотели укрыться подале от этих мест. Ворвались Дракула и воины его в лагерь в волчьем обличье. Только были те волки гораздо крупнее обычных, черны и шерстисты, и были у них стальные зубы и когти. Одним движением челюсти перекусывали они шеи лошадям. И когда нашел султан на диване своем труп слуги, растерзанный волком, наполнилось его нечестивое сердце страхом.

Тридцать тысяч воинов недосчитался в ту страшную ночь султан. С тех пор и пошла молва, будто продал Дракула душу шайтану и стал оборотнем, пожиравшим человеческую плоть и пившим человеческую кровь, ибо не мог никакой человек одолеть османов в чистом поле без оружия. И все воинство свое обратил Цепеш в волколаков: днем отлеживались они по чащобам лесным, ибо ненавистен адским отродьям солнечный свет, а ночью жестоко терзали врагов своих. И не ведали турки, чего еще ждать им от Дракулы – а сам-то он все про них знал заранее. С тех пор, едва солнце садилось за холмы, сжималось сердце у султана – а ведь был он жестоким владыкой, каждый день отправлявшим на смерть лютую многих людей одним взмахом холеной руки. Но ждал его еще один подарок господарский.