Евгений Базаров - Солохмир. Четвертный сын Алтыной

Разведчики юртджи, действовали маленькими отрядами по полсотни человек в каждом и напоровшись на патруль попытались скрыться рассыпавшись на ещё более мелкие группы – по два – три человека, но тщетно.

Дороги были перекрыты основательно, а когда стало понятно, что степняки, пытаясь, скрыться разделились, патрульные тысячи рассыпавшись цепью, стали прочесывать местность и обнаружив разведчиков, считая, что не зная языка степняков, брать пленных не имеет смысла, попросту их уничтожали.

– Ну что ж, молодец хорезмшах, – похвалил Шаха Хорезма Алджыбай. – У умного врага, стоит и поучиться. Они разбили Армию на мелкие отряды, тем лучше для нас. Мы будем туменом окружать небольшие участки и выбивать все оказавшийся в окружении отряды, не давая им возможности позвать помощь. По два три таких отряда за одно окружение сразу в десяти районах, я думаю, результат будет хороший. Но, повторяю, действовать нужно очень быстро – наскочили, уничтожили, скрылись. И все время двигайтесь – сегодня здесь, завтра в другом месте. Только так, – закончил курултай Алджыбай.

Хорезм. Территория близ столицы Хорезма Кивы

Тумены Алджыбая, действовали дерзко и быстро. Мгновенно окружая выбранную местность, степняки забрасывали обнаруженные патрули стрелами и выхватив арканами зазевавшихся воинов не вступая в схватку тут же исчезали. И спустя час или два, не давая воинам патруля опомниться повторяли атаку и так до тех пор, пока не уничтожали патруль полностью.

Тумены действовали отнюдь не наобум, а всегда использовали данные полученные в результате работы разведки, которая наученная горьким опытом, стала действовать осторожнее. Разведчики захватывали языка, доставляли его в свой тумен и юртджи, с помощью переводчика, выбивали из пленного информацию о точном расположении патруля, графике и маршруте его движения, местах стоянок и так далее. После чего, вся собранная информация стекалась к начальнику разведки Бельбеку, который давал рекомендации о лучших местах для окружения патруля и о наиболее безопасных маршрутах отхода тумена после завершения операции.

Спустя месяц, количество свободных от хурритских патрулей территорий, достигло две трети и можно было уже сказать, что Армии у хорезмшаха больше нет.

В начале осени, стоящий на крепостной стене города Кивы Шах Артах, своими глазами наблюдал, как степняки устанавливают вокруг города сплошной частокол из привезённых из леса брёвен и как за этим частоколом, на огромных деревянных колёсах в разбитый степняками лагерь, подтягиваются мощные катапульты. Шах Артах все видел, но поделать уже ни чего не мог. Он понимал, что через месяц, от силы полтора, даже если степняки не будут штурмовать город, его придётся сдать. Запасы продовольствия в Киве, в которой никто никогда не думал об ее осаде, были очень скудными, а спрятавшихся от степняков в крепости людей слишком много. И как не крути, а договариваться о сдаче города с ханом Алджыбаем придётся и лучше это сделать прямо сейчас.

Парламентеры хорезмшаха

Окружив столицу Хорезма Киву врытыми в землю заострёнными сверху брёвнами, Алджыбай больше никуда не спешил и активные действия отложил на потом, а пока, Алджыбай ждал. Ему не нужен был завоёванный Хорезм, Алджыбаю нужен был Хорезм покорённый. Хорезм покорный его воле, не помышляющий о каком-либо сопротивлении или мщении.

***

Наконец со стены прокричали о том, что хорезмшах, желает начать переговоры о сдаче города. Ворота города крепости открылись и из них, в сторону лагеря степняков, пешком, направилась делегация из пяти уполномоченных хорезмшахом переговорщиков. Выйдя из ворот крепости, они в замешательстве остановились, не понимая как преодолеть деревянное заграждение. Но, в заборе открылась калитка, и хриплый голос прокричал.

– Сюда иди.

***

– Давайте обойдёмся без лишних церемоний, – встретил парламентеров Алджыбай. – Мне все равно чего хотите вы, будет так, как хочу я, – прервал Алджыбай заготовленную речь старшего парламентера.

Переводчик старательно переводил каждое слово, тщательно следя за тем, чтобы сохранялись не только смысл и суть сказанного, но и интонация, выражающая отношение сторон к тому или иному пункту договора.

Хотя, договором эти переговоры можно было назвать лишь с большой натяжкой. Говорил в основном только Алджыбай, а парламентерам лишь оставалось покорно выслушивать его требования, суть которых сводилась к следующему:

– Город должен быть сдан немедленно, без всяких условий со стороны его защитников. Все имеющееся в городе золото и серебро должно быть собрано во дворце и посчитано самими защитниками. Выходить из города должны сначала воины, потом все прочие. Все сдающиеся должны быть без оружия. За утайку оружия или ценностей смерть. О дальнейшей судьбе семьи хорезмшаха и всего Хорезма, Алджыбай будет говорить с самим хорезмшахом, которому надлежит ожидать Алджыбая во дворце.

Переговорщики удалились так же как и пришли, а ровно через сутки, город был сдан на перечисленных Алджыбаем условиях.

Ультиматум

– Ты выполнил условия сдачи Кивы, теперь можешь за судьбу своей столицы не беспокоиться, – говорил Алджыбай понурившемуся хорезмшаху. – Я не дикарь, как вы тут все думаете и доказательством этому, может служить твоё разбитое войско и захваченный моими туменами Хорезм. У тебя есть сын Шах, его зовут Бахтияр, и он женится на моей дочери. Такова моя воля.

Ты получишь тамгу правителя и будешь править Хорезмом от моего имени. Будешь собирать налоги и привозить десятую их часть в орду.

Будешь отправлять в орду каждый следующий год, каждого десятого мальчика, которому исполнилось шесть лет. Они не будут рабами, они станут воинами и пополнят мои тумены. Ты будешь иметь собственную армию, которая по моему требованию должна будет явиться туда, куда укажу я.

Мне не нужен Хорезм. Здесь слишком жарко и нет того раздолья какое есть в степи.

Я не спрашиваю, согласен ли ты на мои условия! Потому, что других условий не будет.

Сын хорезмшаха Артаха, Бахтияр

– Я понимаю отец, что у меня нет выбора. И я должен выполнить поставленные тебе условия и жениться на дочери этого степняка. Но я хочу, чтобы ты знал, что я делаю это против своей воли. Жениться на какой-то не мытой дикарке, это моя участь, – Бахтияр говорил это отцу едва скрывая от обиды слёзы.

– Все мы сын, кому-то, что-то должны и чём-то обязаны, – Артах выглядел не лучше своего сына. – Я обязан заботиться о своём народе, о своей семье. И ты, как мой наследник, не имеешь права думать лишь о себе.

– Я убью свою жену и ее отца, как только представится такая возможность, – пообещал Артаху Бахтияр.