Ольга Вешнева - Узник вечной свободы

Одет он был неряшливо и неприглядно, даже бедно, по-мещански. Черное пальто нараспашку (в изнурительную жару), под ним не то серый жилет, не то рубаха, и черные свободные штаны с пыльными кругами на коленях. Не меньше пыли держалось на его коричневых сапогах.

Еще страшней, чем сам путник, выглядела его мохнатая черно-бурая собака с проседью на морде. Она была похожа на матерого волка, только выше, массивнее и шире в груди.

– Благодарю вас за заботу, – неискренне, с натягом улыбнулся незнакомец. – Еще признателен вам буду, ежели не откажете в ночлеге. Вы здешний помещик, я не ошибаюсь? Усадьба ваша?

– Да, моя.

– Каков же ваш ответ насчет ночлега? Простите за навязчивость. Дорога отняла все силы. А ваши соседи, князья Тузины, к которым две недели я спешил по сугубо важному неотложному делу, и ужином не угостили, и не предложили заночевать. Спровадили за дверь.

– Они строги к гостям немножко.

– Я бы сказал, они скупы.

– Это есть в них. Что поделать… Я вас приглашаю, – я подогнал Данта, направляя его на усадебную дорогу впереди каурой кобылы путника.

Мне совершенно не хотелось приглашать подозрительного незнакомца домой. Как назло, родители уехали погостить в усадьбе генерала Зарубинского – проведать Елену и ее маленькую дочку. Отказ путнику в ночлеге мог впоследствии вылиться в новую ссору с отцом и матерью из-за того, что я не принял гостя по традициям семьи.

– Не Тихоном Игнатьевичем ли мне вас величать? – подведя кобылу вровень с Дантом, спросил проезжий.

– Так точно, это я и есть, – я избегал встречаться с ним взглядом.

– Павел Тузин говорил о вас… – путник сделал каверзную продолжительную паузу, заставив меня понервничать, додумывая, что именно наговорил обо мне Павел. – Мало, но тепло. Вы, верно, дружите?

Я кивнул, выезжая вперед.

– Мне как величать вас, любезный гость?

– Константином Юрьевичем. Можете также называть меня “полковник”. Но лучше – Константин. Я ратую за дружескую простоту в общении между людьми, без чинов и титулов.

– Рад знакомству, Константин Юрьич, – я ехал впереди, стараясь не оглядываться.

Скоро оглянуться мне пришлось.

– Дарья Прокофьевна, что ж вы снова задерживаетесь? Будто речки не видали! Вынужден настоятельно просить вас об ускорении. Не отставайте, Дарьюшка, – услышал я за спиной иронический голос Константина.

Оборачиваясь, я был уверен, что увижу догоняющую нас всадницу, но позади ехал один полковник.

– О мышах забудьте. Пусть бегут по своим делам. В вашем ли почтенном возрасте гоняться за мышами? Стыдно мне за вас, Дарья Прокофьевна. Право, вы меня разочаровали, дорогуша… Тут еще молодой человек на вас глядит. Хоть бы его постеснялись.

Я не поверил собственным глазам – полковник уважительно беседовал с собакой, вздумавшей мышковать на поле. Она то подпрыгивала, взмахивая хвостом, то припадала на передние лапы.

– Прошу вас, прекратите, – умолял Константин.

“Что за дурацкие шутки?” – подумал я.

Недовольно заворчав, Дарья Прокофьевна перестала скакать в траве и подбежала к хозяину.

– Вы назвали собаку в укор сварливой супруге? – я не сдержал любопытства.

– Моя милая супруга, Тихон Игнатьевич, была добрейшим и скромнейшим человеком, – глубоко оскорбился полковник. – Она трагически погибла, и я никогда никого в ее честь не назову.

Тут я удивился еще сильнее.

– Дарья Прокофьевна – моя верная спутница на протяжении многих лет. Я считаю, что она достойна уважения, – немного помолчав, добавил путник.

– Знаете, я тоже люблю собак. На моей псарне полсотни борзых и три десятка гончаков… Дарья Прокофьевна к какой относится породе? Не сибирская ли она лайка, с которой ходят на медведя?

Сибирь не выходила у меня из головы.

– Да, сибирячка. Родом с Зауралья.

– Вы стало быть, охотник?

– Верно угадали.

– Какую дичь стреляете? Тетеревов? Лосей?

– Такую дичь, на которую вы никогда не ходили и вряд ли пойдете, молодой человек.

Подумав, что Константин издевается надо мной, я перестал задавать ему вопросы.

В наш дом собакам вход был воспрещен, кошкам разрешалось временное пребывание в подполе и на кухне, где могли объявиться крысы или мыши. Шерсть, прилепившаяся к обивке шикарной мебели и въевшаяся в ковры, надолго бы испортила настроение моей матери.

Константин упорно не соглашался оставить Дарью Прокофьевну на улице или в конюшне.

– Тогда я сам в конюшне буду почивать, – заупрямился он.

Такого чудного гостя я принимал впервые. Но раз пригласил, мне придется ему уступить.

В прихожей я снял сюртук, остался в белой рубашке и узких брюках, а полковник отдал лакею шляпу и пальто, самостоятельно повесив на крючок раздутый кожаный портфель с документами. Как выяснилось, Константин носил домотканую рубаху вроде сибирской. Да, Сибирь крепко ко мне привязалась на тот вечер.

Дарья Прокофьевна вела себя не по-собачьи степенно: не бегала по залам, не обнюхивала все углы. Войдя в столовую, она с таким вниманием и чувством смотрела на букет пионов посреди сервированного стола, что я подумал, а не прогуливалась ли по столу кошка.

Кухарке гость не понравился с первого взгляда. Ульяна Никитична нарочно передо мной скривилась, когда я усадил полковника за стол.

– Отведайте сперва вот этого лакомого блюда, – предложил я гостю, – жареного карася из нашей речки со свежим луком и маринованным чесноком.

– Простите, лука и чеснока не кушаю, – беспокойно заерзал Константин. – Особенность пищеварения.

Никитична взглянула на него с лютой ненавистью.

– А что вам нравится? Как вы посмотрите на телячьи отбивные? – не обращая внимания на гримасы кухарки, поинтересовался я.

– Вполне пойдут. Благодарю за понимание, – вежливо ответил Константин. – Чуточек недожаренные, если можно. С тончайшей корочкой.

– Могу подать сырыми, – пробурчала Никитична.

– Упырь настоящий ваш гость, дорогой Тихон Игнатьевич. Гоните его в шею, – склонившись надо мной, шепнула она в левое ухо, – и облейте для затравки чесночным маринадом. Из подпола вам полную банку принесу.

Я покраснел от стыда. Напрасно я был мягок с крепостными. Обращайся я с ними строже, они не распустились бы так, не почувствовали бы себя хозяевами в барском доме.

– Псине чего подать? Свинячьих потрохов? – голосом Бабы-Яги спросила Никитична.

– Никак нет, – возразил Константин. – Для Дарьи Прокофьевны я попрошу пожарить бедрышек куриных без косточек и сделать пару отбивных, чуть недоведенных до полной спелости, как для меня. Еще Дарьюшка любит огуречный салат с лимоном.

После этих слов я перестал понимать, кто из присутствующих в столовой людей более сошел с ума – полковник, кухарка или я сам.