Данила Кудесник - Как кошка с собакой

Дома, чтобы не мешать отцу, девочка чуть приоткрывает дверь в его кабинет, сбрасывает снаряжение прямо на пол, а затем быстро сбегает вниз. Здесь она останавливается и замирает.

Проходит некоторое время, а Элизабет все еще стоит в небольшой мрачной комнате, где как напоказ выставлено различное снаряжение на пыльных витринах, но не обращает на «экспонаты» никакого внимания. Вместо этого её взгляд прикован к стене напротив и даже сквозь неё, словно нет вокруг ничего, кроме её тяжёлых мыслей. Впрочем, огромную тень позади себя она замечает сразу, хоть и не обращает на неё никакого внимания.

Огромный рыжий силуэт в чёрную полоску тянется к хрупким плечикам девочки, но она раздражённо вырывается из объятий.

– Может, хватит уже ссориться из-за ерунды?.. – с грустью в голосе интересуется мужчина.

– Это не ерунда! – злится кошечка.

– Прости, я же не знаю, что у вас произошло, – оправдывается тигр.

– Ну, па-а-ап!

– Ладно-ладно. Сама расскажешь, если захочешь. Я у себя, если что, – тигр пожимает плечами, разворачивается и с трудом протискивается через узкую арку в полукруглой стене.

Здесь начинается крутая винтовая лестница, которая уходит наверх. Узкие полоски света проникают через прорези в стене, которые сложно назвать окошками.

Лестница ведёт в комнатушку внутри невысокой башни, встроенной прямо в дом, но дойти до комнаты тигр не успевает. На полпути он оборачивается, чтобы подхватить подлетевшую к нему кошечку.

– Тише – не хватало ещё кубарем с лестницы скатиться! – недовольно, но нестрого ворчит отец.

Вместе они поднимаются наверх и практически упираются в большой полукруглый стол, установленный вдоль стены. Он завален бумагой, карандашами, линейками и прочим чертёжным инвентарём.

Папа-тигр отодвигает от стола большой грубо вытесанный и сколоченный стул и ставит его на середину комнаты прямо напротив девочки, а затем садится на него, чтобы быть с ней примерно на одном уровне.

– Так, что у вас произошло?

– Ну… мы преследовали ребят… – замявшись, начинает рассказывать девочка

– Кого? И почему? – переспрашивает отец.

– Еноты – они лисёнка обижали, а мы побежали за ними, чтобы проучить. Потом я услышала их, а, когда догнали, Алекс, как зарычит! Но они и усом не повели. Тогда я перепрыгнула через них, преградила им путь и…

– Ты же знаешь, что я не люблю, когда вы дерётесь?

– Да, не дрались мы!.. – она недовольно топает ножкой. – Вернее, один пошёл на меня, но я справилась с ним… в смысле кинула в него мячики-липучки. А Алекс выстрелил в другого крюком – сделал, как я учила и схватил его. Только третий как накинется на меня! Я-то попыталась его поймать, но он старше и больше меня, поэтому сбежал. А всё из-за Алекса! Он не помог мне, запутался, так ещё и не давал ему помочь…

– Запутался? В верёвке?

– Да, нет же, верёвка енота связала, а другой конец к Алексу привязан, вернее, к механизму…

– Ясно. Нужно будет застёжку установить или лезвие для верёвки, нет, лучше застёжку… Прости, перебил. Так, что, вы подрались? Из-за верёвки?

– Нет!.. Ну, то есть да. Ну… то есть… всё, я больше не хочу об этом разговаривать!

– Знаешь же поговорку о двух зайцах?

– Хватит!

– Ладно, я всего лишь хотел…

– Папа!

– Всё, прости-прости. Поможешь разобраться с вашим снаряжением? Нужно всё почистить и распутать…

– Как скажешь, пап… – грустно соглашается она, – только, я хотела ещё погулять, пока не поздно…

– Ладно-ладно, – недовольно ворчит папа-тигр. – Я сам разберусь здесь, и ещё поработаю немного. Иди гуляй.

Девочка радостно обнимает его на прощание, разворачивается и убегает прочь.

Ремесленный район остаётся позади, ещё немного и будет – торговый, только складской переулок пересечь. Вернее сказать, это – давно уже и не «переулок» вовсе, а целая сеть узких улочек и переходов.

Здесь стоят, покосившись, мрачные дома с заколоченными ставнями, на дверях висят массивные замки, а на улицах пустые коробки и корзины свалены друг на друга.

Выглядит это место жутковато, особенно когда начинает темнеть. В это время торговцы, ремесленники, трактирщики уже расходятся по домам. Тогда наступает пора угрюмой тишины и забвения. После этого только стражник изредка проходит с караулом, но и он нигде не задерживается надолго. Зато здесь – самый короткий путь между районами, можно сказать – это центр нижнего города.

Ловко перепрыгивая с крыши на крышу, Элизабет несётся вперёд и, кажется, еще успеет вернуться домой до захода солнца, как и положено послушному ребёнку, который «не гуляет по ночам не пойми где и не занимается там не пойми чем».

На самом же деле её родители никогда не переживали, что подумают соседи, но всерьёз беспокоятся, как бы она и её брат не покалечились впотьмах или не встретились с грабителем, а то и кем похуже, ведь фонари в нижнем городе зажигаются редко и не везде, да и на стражников ночью надеяться не приходится.

Поэтому Лиз пообещала себе, что вернётся домой засветло – чтобы родители не волновались. Правда прежде она нарушила другое своё обещание, которое давала уже им, а не себе: что не станет сегодня больше уходить со двора. Но и на это у неё есть оправдание – она должна встретиться с лисёнком и рассказать ему, что они проучили ребят, которые его обижали.

Правда в её надёжный план вмешивается «его величество» случай. Без шуток – издалека Элизабет замечает затаившегося среди коробок львёнка и, подобравшись ближе, спрыгивает прямо к нему.

– Привет! Я – Элизабет, – предоставляется она. – А ты кто?

Подскочив на месте от неожиданности, львёнок разворачивается на пол оборота, вытаращив на незнакомку рыжие глаза. Он замирает в растерянности, глядя на маленькую девочку с серебристой шерсткой, а затем берёт себя в руки и уточняет:

– Ты ко всем так подкрадываешься?

– Подкрадываюсь? – удивляется Лиз. – Тоже мне важная птица – зачем мне к тебе подкрадываться?..

– А может ты – вражеский лазутчик, а я, например – принц Эльдар, которого ты собираешься похитить, – с усмешкой в голосе предполагает мальчишка.

Он выпрямляется во весь свой немалый рост и демонстрирует свою широкую грудь и шею, где в скором времени должна будет вырасти густая чёрная грива. Получается весьма наигранно и нелепо, но в то же время в нём чувствуется присущая львам стать.

– Не похож, не похож! – замечает девочка сквозь смех.

– Это почему же? – смущается львёнок.

– Ну, ты добрый – в смысле, у тебя глаза добрые и…

– А это здесь причём? – в его, действительно, добрых рыжих глазах читается недоумение.

– Ну, он напыщенный, самовлюблённый и вредный ребёнок, который не бывает в нашем районе тем более один, без своих нянечек – это же все знают, – она пожимает плечиками, словно эту простую истину должен знать даже какой-нибудь деревенщина.